Елена Асеева - По то сторону Солнца. Часть вторая

— Значица, я первый кому открыто святое-святых, — протянул Камал Джаганатх и под настойчивым движением удерживающей его руки верховного правителя отошел от края площадки. А узрев в мелькнувшем лице НгозиБоипело Векеса непонимание, отвел взгляд в сторону, разглядывая близлежащие хребты гор. Он все еще порой говорил понятиями солнечников, почасту вызывая своими выражениями недоразумения. Посему также не редкостью Самир или иные велесвановцы жаловались (или как говорил сам юный авгур стучали) на него Аруну Гиридхари, подозревая в услышанном ругательства. Именно по данной причине, узрев даже малое непонимание в лице собеседника, Камал Джаганатх старался пояснить дотоль сказанное, как и сейчас торопливо молвил:

— Выражение святое-святых обобщенно имеет понятие чего-то сокровенного, особого места, куда доступ разрешен лишь избранным.

Слышимо усмехнулся стоящий рядом НгозиБоипело Векес, и, выпустив из хватки правое плечо юного авгура, видимо, сочтя нынешнее его расположение не грозящим ему опасностью, отозвался:

— Вы, Камал Джаганатх, я сие приметил, поразительны не только способностями диэнцефалона, внешними данными, но и вашей манерой говорить. Отчего все время кажется, еще мгновение и вы станете браниться.

— Днесь нет, — протянул юный авгур и сам широко улыбнулся. — Ибо за сим вельми бдительно следит ассаруа и остальные велесвановцы, считая данную мою привычку не красивой. Хотя, коль говорить откровенно, Векес, я до сих пор люблю пропустить крепкое словцо, и тем снять с себя гнев или раздражение.

Вершины высоких гребней лежащих по обе стороны от посадочной площадки, где находились сейчас НгозиБоипело Векес и Камал Джаганатх, смотрелись такими же выровненными, вроде как срезанными. В силу чего получившиеся широкие участки и представляли собой поселения людоящеров, иногда размещаясь террасными выступами прямо на склонах гор. Сложенные из каменных, плоских, белых глыб, со слоистой структурой дома, в местах горизонтальных и вертикальных швов поблескивали голубыми, красными, зелеными цветами, а в сияние красной Ярги неизменно поигрывали сине-фиолетовыми оттенками. Сами жилища (зачастую прямоугольные) были одноэтажными, впрочем, приподнятыми над землей в основании, где опирались на бесформенные глыбы камней, с угловатой поверхностью и множеством выемок, удивительного темно-синего цвета. С большим уклоном плоскостей (наподобие черепичных), крыши, только голубо-лазурного цвета, смотрелись растянуто-ленточными полосами, украшенными ажурными ветками, искусно вырезанными на коньках и фронтонах. Однотипные им наличники, видимо, также сотворенные из черепицы или подобного ей материала по кругу окружали небольшие окошки с темно-голубой поверхностью. Окна проходили почти под крышей, вероятно, таким образом, наполняя сами жилища светом, и имели круглую форму.

Широкие улицы, проложенные по участкам и склонам гор вымощенные овальными, треугольными, гладкими камнями: голубого, розового и белого цветов переливались нанесенными изнутри узорами, в виде переплетающихся трав и мелких цветов. Их рисунок был столь правдоподобен, что в первый момент, взглянув на улицу, пролегшую по соседнему склону горы, Камал Джаганатх подумал, это по земле стелется фиолетовый кустарничек, который цветет черными цветами. Множество навесных мостов соединяло между собой склоны горных хребтов. Укрепленные на вертикальных тросах, полотно висячих мостов было также выложено каменными плитами, только много менее массивными, однако, достаточно широкими, и по ним можно было с легкостью пройти втроем. Не имеющие парапетов, они на первый взгляд казались неустойчиво-опасными, но когда Камал Джаганатх перевел взор на ближайший (каковой стыковался с посадочной площадкой), увидев торопливо шагающих по нему людоящеров, понял, что это мнение ошибочно. И не только мосты, но и все в поселение людоящеров было выполнено максимально качественно, очевидно, построено на века.

Впрочем, сейчас наблюдение юного авгура сфокусировалось на пятерых людоящеров вступающих на посадочную площадку, трое из которых одетые в зелено-серые халаты, были распознаны как прислуга или охрана. А двое других обращали своим видом и богатой одеждой. Первым шел и вовсе невысокого роста людоящер, в понимание лет бывший подросток, юнак, как говорили на Камала Джаганатха велесвановцы, подразумевая еще детский возраст. Хотя и сейчас этот людоящер потрясал взор крепостью плеч, мощью грудной клетки и мускулистостью длинных рук. У него также смотрелся розоватым отлив светлой кожи (которую бы солнечники назвали белой), а нижняя часть туловища с крепким, длинным и зауженным на конце хвостом, мощными двумя ногами (покрытая роговыми щитками темно-бежевого цвета) соответствовала ящеру. Вместе с теми общими для людоящеров частями тела он отличался от всех дотоль виденных юным авгуром формой лица и самих его черт. Лицо его овальное по виду, с очень узким подбородком поражало смотрящего на него своей нежностью, миловидностью черт, будто таившего больше женского в себе, чем мужского. Высокий лоб, едва виднеющиеся дугообразные темно-русые брови, вздернутый, с выпяченными ноздрями (один-в-один как у Векеса) нос и широкие, плотные темно-красные губы. Миндалевидные глаза обнаруживали внутри зеленые радужки и вертикальные неподвижные зрачки уголками входящие в веки. У юнака людоящеров не имелось на скулах щетины, кожа там была ровной и гладкой, а короткие темно-русые волосы на голове торчали концами строго вверх. Некие из тех кончиков имели оттеночные цвета голубо-белого, лишь погодя распознанные Камалом Джаганатхом, как нанесенный символ славянского бога небес Дыя — . Дый Дий, Див, как бог ночного неба, считался также отцом людей и правителем самой Вселенной. Древние славяне почитали Дыя богом мудрости, несущего в себе колдовское, магическое начало, черпаемую от самой Матери-Земли.

Одетый на юном людоящере парчовый халат с длинными рукавами был также украшен золотым орнаментом символа бога Дыя, видимо, что-то обозначая в традициях данной расы.

Первым, ступив на площадку, он торопливо направился к стоящему подле Камала Джаганатха, НгозиБоипело Векесу, нескрываемо радостно улыбнувшись.

— Познакомьтесь, пресветлый авгур, — не менее обрадованным голосом проронил верховный правитель, и, вскинув вверх правую руку, протянул ее в сторону шагающего юного людоящера. — С моим единственным сыном, инфантом людоящеров НгозиОпеиеми Чибузо, коего вы можете звать короче Чибузо.

Голос НгозиБоипело Векеса во время представления собственного наследника едва вибрировал и был наполнен такой мягкостью, что Камал Джаганатх уловил в нем столько любви, нежности в отношении сына, тотчас ощутив болезненную тоску, одновременно, по ассаруа и Павке. Инфант людоящеров меж тем остановившись в шаге от отца, низко склонил голову, приветствуя ссасуа негуснегести и собственного родителя. Затем он обхватил обеими руками протянутую в его сторону руку верховного правителя и нежно прикоснулся губами к тыльной стороне ладони, вложив в поцелуй не меньшее чувство любви.