Ольга Климова - Сильная кровь

Он прошел в зал охотничьих трофеев, где облюбовал себе угол у окна. Дел накопилось немало. Куча бумаг и писем, требующих ответа. Городские жалобы и разбирательства.

Но только Рай уткнулся в бумаги, как зашелестела рядом юбка. Он поднял глаза на королевскую ведьму, которая не спеша разглядывала кабаньи и медвежьи головы на стенах.

«Неприкосновенна.»

Так король распорядился о ней. Его новая забава, под стать Дэе и остальным «пташкам».

В дар Илты Смурт не верил, считая, что единственная ее особенность — это умение запудрить королю мозги. Но король находил ее полезной, забавной и интересной, разрешая посещать себя, когда ей вздумается и разговаривать так, что любой другой на ее месте давно уже лишился бы языка. Непонятно, что она тут забыла. Обычно, Илта вела себя тихо и не лезла ни к кому другому, проводя все дни у себя в комнате.

— Тронный зал в другой стороне, — Смурт уткнулся в недавно принесенное письмо.

Похабная песенка из уст сморщенной костлявой женщины странно прозвучала среди мертвых голов животных. Советник удивленно поднял на нее взгляд.

— С этим тебе лучше на кухню. Там по достоинству оценят и добавят своих нот.

— Но там не получится столь интересного разговора, как здесь, — Илта склонила голову и изобразила улыбку, которая могла бы сойти за кокетливую, если бы не обтянутое кожей высохшее лицо.

— Я не лучший собеседник.

— Но весьма интересный. Забавно, король собирает магов, а советник выпускает их на волю…

Рука Смурта дрогнула над бумагами, но он тут же спохватился. Если об этом знает уже весь город, то уж придворной ведьме просто положено быть в курсе.

— А вот с этим можешь прямиком идти на улицу. Там тебя поддержат и добавят подробностей.

— Он не узнал ее лица, он не узнал ее лица, он не узнал ее лица, когда пришел домой… — продолжала напевать Илта, обходя советника кругами. — Ну, конечно, ведь тебе это не в первой. Строить козни королю…

— Женщина, — Смурт встал, поймал ее за локоть и повел к двери, — иди, направляй свое безумие куда — нибудь еще.

— Знаешь, что еще забавно, — она послушно позволила препроводить себя к выходу из комнаты. — У всех есть тайны, которые не стоит рассказывать. Твоей жене все равно, сколько у тебя любовниц, твоему сыну — сколько еще ублюдков ты наплодил на стороне. А все ли равно твоему королю, что ты не раз ослушался его приказов? Спасенный младенец греет тебе душу, советник? Или стрела в безликом мальчишке?

Смурт выпустил ее локоть, словно его самого пронзили стрелой.

«Как она узнала?! Откуда она могла знать?!»

Он судорожно хватанул ртом ставший вдруг таким густым воздух. Младенец. Его Смурт сам вынес. Этого никто не знал. Даже его мать не знает, что ее ребенок жив.

— Теперь я стала интереснее? — Илта смотрела на него своими темно-зелеными глазами, спокойно, чуть задирая вверх костлявый подбородок. — Сказать королю о всех твоих невыполненных приказах? И твоя неудача с магами покажется сущим пустяком.

— Я…

— Можно оставаться преданным хозяину, но отступать от некоторых вещей, которые делать не хочется.

— Что тебе нужно от меня? — Смурт старательно пытался унять дрожь в голосе.

— Я не скажу королю, — Илта вперила в него свой взгляд, — не скажу, если мы договоримся. Ты должен дать слово, что выполнишь мою просьбу.

— А если мне проще убить тебя, — советник дотронулся рукой до меча, — чем слушать твои нелепые разговоры?

— И король очень огорчится, узнав, что вдобавок ко всему, ты еще лишил его такого развлечения как я. Советник, мне не нужно быть живой, чтобы король узнал о тебе все то, что ты скрываешь. — Илта даже как-то ласково посмотрела на Смурта. — Так что там о моей просьбе?

— Просьбы бывают разные, — Рай убрал руку, поняв, что проиграл.

— Ты уже согласился, советник. А моя просьба не навредит твоему хозяину.

— Чего ты хочешь? — Рай всматривался в ее лицо, будто только что увидел. Что он упустил? Чего не замечал раньше?

— Я хочу немного. С первым снегом увези отсюда королевскую шлюху. Она сама решит куда ей направиться. Просто увези ее из дворца. И дар никогда не узнает о твоих маленьких оплошностях.

Смурт замер, не понимая, что она от него хочет. Куда увозить? Зачем?

— Дэю?

— Я знакома только с одной, что капает ядом при виде меня. А шлюхами, советник, называют тех, кто добровольно расставляют ноги перед любым, кто платит.

— Дэя не уедет из дворца. Я не смогу ее увезти, как бы ты этого не хотела.

— Она поедет с тобой. Я знаю, что говорю. Сделай это. То, что выпустил король, только начало. Дальше придет кое-что пострашнее. Я жду твоего слова, советник. Или тотчас иду к королю.

— Когда пойдет первый снег, я предложу Дэе уехать. И если она согласится…

— Она согласится. Мы договорились, советник, — Илта устремила взгляд на дверь, — я хочу уйти.

«Я хочу уйти.»

Темно-зеленые глаза. И голос. Можно изменить внешность, можно изуродовать лицо. Но цвет глаз не поменяешь, и не поменялся этот голос, который он уже слышал.

Смурт приблизился ближе к ее лицу.

— Я помню тебя. Ты та женщина, что ушла из храма с ребенком на руках.

— Он не узнал ее лица, он не узнал ее лица… Теперь, советник, ты тоже знаешь кое-что обо мне. Так мы договорились?

Он кивнул, пропуская женщину к выходу.

— До первого снега.

Дэя смотрела в зеркало, как служанка старательно вплетает ей цветок в волосы. Сегодня один. Король не любит цветов в ее волосах. И она это знала. Но это была ее маленькая месть дару. Единственная неприятность, которую она могла себе позволить доставлять ему. Когда она была рядом, то цветы оказывались как раз напротив носа короля, раздражая его. Но Дэя знала, что нужна. Пусть, не так сильно и не так часто, как хотелось бы, но нужна.

Она довольно прикоснулась к следу от укуса на шее, стараясь закрыть его большим воротником платья. Это вчерашний. Сегодняшний оказался на груди. И ей приятны были эти следы. Дар приходил к ней, потому что что-то не давало ему спокойно спать. Он нуждался в ней. Пусть не так, как ей бы этого хотелось, но нуждался. Иначе в его постели обитало бы гораздо больше женщин.

Эта мысль тоже доставляла удовольствие.

Говорят, женщина способна управлять мужчиной. Подчинить его себе. Своей красотой, умом, своим телом и искусством любви. Она была уверена, что это не про дара. Король мог сломать любую женщину и подчинить себе ее волю. Так считала Дэя. Она надеялась, что ее маленькие уловки и женские хитрости важны для короля, и что она имеет над ним тоже какую-то власть. Пусть малую. Она даже верила в это. Хотя, в глубине души понимала, что дар с легкостью отдаст ее своим солдатам, если в ней отпадет необходимость. Но эта мысль посещала слишком редко ее прелестную головку, чтобы прочно засесть и укорениться там.