Катя Зазовка - Ворожея

— Милава! — закричал Гедка. Это окончательно вернуло девицу в явь. Она тряхнула головой и принялась снова растить в себе пламя.

Воста билась и визжала:

— Неужто снова дозволишь от острых зубов этого волколака пасть? Я ж столько раз от тебя Паляндру отводила!

— Отводить-то отводила… — уж теперича Милава ведала правду. Не кузнец Восту загрыз. Смуглянка сама себя порешила. Что ей, служительнице Паляндры, на две сути поделиться? Вот одна другую и загрызла. Да и Милаву бы с собой утянула, кабы не Алесь… — да только затем, чтоб самой меня на блюдечке Паляндре подать! Отпускай, кузнец! — крикнула ворожея — огонь разгорелся достаточно, чтоб отправить прислужницу в Навье, за наказанием к Паляндре.

Хата мельника разразилась радостными воплями.

Алесь наблюдал, как Олянка с младшей сестричкой собирают вишню. Девочки его не приметили и потому, не таясь, щебетали о делах сердечных. Сын старосты усмехнулся, услыхав, что Олянка в нем души не чает и ждет-преждет, когда он от страшной хвори отойдет. А вот то, что старшая девочка убеждала сестренку, что всему виной пришлая ведьмарка Милава, ему сильно не понравилось. Поди, не сами девчушки к такому пришли. Стало быть, есть на селе тот, кто подобные слухи распускает. Ну да ничего, вот поправится Алесь совсем, тогда и выявит мерзотника. Тем паче тут особливо искать и не надобно. Не так уж и много на эту роль подходило — всего трое. Хотя Услада навряд ли. Присмирела в последний час. Трудно сказать, отчего боле: иль из-за того, что именно Милава вернула ее к жизни да от всей деревни Паляндру отвела, иль потому, что батька пригрозил с хаты погнать, коли не угомонится. После того сестрица и пикнуть не смела. Даже ходила неслышно, как тень. Потому остаются только двое: пьянчуга да Доморадовна.

— Ой, Олянка! Держись! — испуганно закричала малышка. Старшая девочка повисла на ветке. Ее пальчики один за одним срывались. Алесь вовремя подскочил, подхватив тельце над самой землей.

— Осторожней надо быть, — улыбнулся он и опустил Олянку на ноги. Но девчушка, заместо того чтобы залиться краской при виде любого, ахнула и, подхватив сестричку, в ужасе унеслась прочь. Про полную корзину ягод даже запамятовала. — Стало быть, любви конец. Не станут боле девки бегать за таким «красавцем», — грустно усмехнулся Алесь.

— Для меня ты все такой же пригожий, — улыбнулась л ю бому Милава и, приподнявшись на цыпочки, обвила мощную шею. Заглянула в синие глаза. Нежно провела по правой щеке, некогда гладкой, а теперича изъеденной рытвинами. Такая же участь постигла и всю правую руку. Особливо досталось кисти. — Да к тому ж лечение еще не окончено. Станет намного лучше. Глядишь, девки снова заглядываться начнут.

Алесь подхватил Милаву и закружил в воздухе. Она захохотала. Такой счастливой она была только у себя на болотах, еще при мамке. А ведь уже и не чаяла, что в ее жизни появится родной человек.

— А мне не надобны другие девки. Мне главное, чтоб ты очей не воротила.

Заместо ответа и убеждений, Милава прильнула к пухлым губам в горячем поцелуе. А когда отстранилась, приметила, как потемнели очи любого, как участилось его дыхание да гулко забилось сердце.

Вдруг кровь в ее жилах закипела. Девичье нутро затопила такая ненависть, что до боли в голове захотелось принести жертву Паляндре прямо здесь и сейчас. Милава поспешно отстранилась.

— Что, снова?

— Ох, страшусь я, Алесь, что так и не сумею с этим даром совладать. Весь час что-то точит. Может, зря я согласилась в селе остаться? Чую, что беду принесу.

Сын старосты подошел ближе. Взял руки любой в свои ладони, заглянул в темные очи и пообещал:

— Мы справимся, но только разом.

Милава улыбнулась в ответ и кивнула. Она ведала, что совладать с черным даром намного сложнее, чем мыслит Алесь. Но так хотелось верить л ю бому.

Алесь неустанно вертел головой и поглаживал правую щеку. Милава сделала все, что смогла. Даже Гедка приложил усилия. Но полностью избавить от отметин не удалось. Хотя молодца это совсем не портило, он по-прежнему был пригож.

— Вот, стало быть, родные хоромы моей любой, — заключил Алесь.

Милава догадывалась, об чем он мыслит. Да уж навряд ли эта крохотная хижина, местами обросшая мхом, могла поравняться с высокой ладной хатой Череды. Но именно тут ворожея провела свои самые счастливые весны. Разом с мамкой и Бутавом. Правда, теперича и ей эта хатка посреди болот казалась словно чужой. Точно она принадлежала не ей нынешней, но ей прошлой.

— Пойдем, — Милава потянула Алеся за руку.

Они сделали всего несколько шагов и очутились подле двух холмиков.

— Мамка? — тихо спросил Алесь, указывая на больший.

Милава кивнула, стараясь сдержать слезы.

— А это Бутав, верный пес?

— Бутав, — согласилась ворожея и поправила: — Батька.

— Как это? Ты ж говорила…

— Бабка не хотела, чтоб мамка с ним была. Вот они и задумали сбежать. Кукоба прознала и претворила его в собаку.

— Почему ж твоя мамка снова не вернула ему человечий образ, как ты кузнецу?

— Потому что не могла. Она отказалась от черного наследства. Кабы я дар бабки не забрала, тоже не сумела бы кузнецу помочь.

— Стало быть, он до самой смерти так и остался псом, — ужаснулся Алесь, но тут же вслух домыслил: — Но зато подле любой.

Милава достала из сумки бусы, что нашла в бабкином сундучке, и положила на меньший холмик.

— Что означают буквы?

— Бутав, Рогнеда — навсегда. Теперича батька наконец сможет встретиться с мамкой в Вырае.

Милава смахнула слезу и пошла к хатке. Покуда она собирала свои вещи, Алесь осматривал округу. И вдруг приметил дивный цветок на оконце. Никогда прежде он не видал ничего подобного, ничего более пригожего. Алые лепестки изгибались в нежный бутон и горели огнем так ярко, что глаза обливались слезами. Вились-переплетались золотистые нити-тычинки. Откуда-то молодец догадался, что это за цветок.

— Милава! — покликал он возлюбленную.

— Да? — ворожея выглянула из того самого оконца.

— А папарать-цвет тебе поможет от бабкиного дара избавиться?

— Да, — тихо ответила ворожея, не веря своим очам. Бережно взяла в руки цветок и прижала к груди. — Кто мог оставить столь чудный дар?

Милава вылезла из оконца поболе и внимательно поглядела на лес.

— А вон, — ахнул Алесь.

Средь сосновых стволов да пушистых елей мелькнул змеиный хвост, длинные волосы цвета спелой пшеницы и девичий лик, краше которого не сыскать во всем свете.

Вырай — место недалеко от солнца, куда улетают души мертвых людей и зимуют птицы (здесь и далее примеч. автора).