Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

— Тогда откуда гиперуплотнение? Почему садится батарея? Вы думаете, что под нами трюм глубиной в километр с фильтрами и рассеивающей оболочкой? Если б модулятор работал под полом, мы бы уже растворились.

— Хорошо, — согласился Боровский. — Не полтора часа, но как максимум два с половиной. Или мы не на этом свете.

— Может, просто взломать трюм и посмотреть, что там?

— Сломать всегда проще, — согласился Учитель и снова проверил расчет.

— Давайте, я… свежим глазом, — предложил ученик и вздрогнул, заметив за спиной фигуру, бесшумно проникшую на борт.

— Ой! — воскликнул он и отшвырнул карандаш.

Боровский закрыл тетрадку и обернулся.

— А я стучала, прежде чем войти! — сказала графиня. — Но мне никто не ответил.

— Мира! — обрадовался Боровский. — Как же мы могли услышать стук, если плотность пространства такова, что гасит звуковые волны на расстоянии полуметра.

— Световые волны тоже гасит? Я уже сто лет стою над вами вплотную! Что случилось, Натан Валерьянович? Может, все-таки поднимемся в дом? В моем доме с пространством полный порядок.

— Поднимемся, — согласился Натан, развернул тетрадь и еще раз просмотрел расчет. — Иногда мне кажется, что в науке первичного поля мы продвигаемся не вперед, а назад.

— Продвигайтесь-ка в дом, профессор, — пригласила графиня и направилась к трапу.

Дом стоял на вершине скалы, увенчанный белой башнею маяка. К нему вели каменные ступени без перил, с которых в ветреный день запросто могло сдуть в море. На мертвом утесе не гнездились даже морские птицы.

Мира поднималась наверх. Неуверенные путешественники следовали ней, хватаясь руками за камни. Никого, кроме самой графини Виноградовой на острове не было видно, но в прихожей под вешалкой уже стояли ящики виски.

— На кухню их, Густав! — приказала графиня, и ящики лениво поволоклись прочь. — Проходите в гостиную, — пригласила хозяйка, и гости, как послушные ящики, проследовали из прихожей в просторную комнату с выбеленными стенами и низким потолком.

Прежде чем сесть, Оскар ощупал руками кресло.

— Нагрей воды, приготовь гостевую, и можешь приниматься за ужин, — отдавала распоряжения графиня в пустой коридор. — Густав! Давай, шевелись! Полдня прогулял, бандит! Ты забыл, что зеркала надо чистить?

— Что за Густав? — шепотом спросил Оскар.

— Слуга, — громко ответила Мира. — Долго вы добирались. Небось, у каждого питейного заведения останавливались?

— На таком тарантасе по компасу? — возмутился молодой человек. — Скажи спасибо, что вообще добрались.

— Что? — не поняла Мирослава. — Вы сами сели за руль? Натан Валерьянович, вы с ума сошли? Зачем? Я же послала Густава. Он водит тарантасы со свистом. Как же так? Мало того, что бездельник напился… он еще и расслабился за ваш счет?

С кухни донесся лязг металлического чайника, в емкость полилась вода. В гостиной воцарилась продолжительная пауза.

— Может, вы еще и яхту сами пригнали?

— Нет, — ответил Оскар.

— Нет, — подтвердил Натан. — Яхту он пригнал действительно быстро. Только, Мира, имей в виду, если твоему слуге понравится пилотировать судно в режиме хрональных ям, в этой зоне начнут пропадать самолеты и корабли. Здесь исследователей будет по штуке на квадратную милю, и поправить ситуацию будет трудно, практически невозможно.

Графиня задумалась. Хлопнула кухонная дверь. Наступила тишина.

— Кто он? — прошептал Оскар.

— Густав? Мой слуга, — напомнила Мира.

— А почему такой?..

— Какой?

— Невидимый…

— Чтобы он рожу мне демонстрировал? С меня довольно характера. Натан Валерьянович, вы рассчитывали срок, когда меня здесь накроют? А я вам помешала?

Боровский достал сигарету и встал с дивана.

— Густав!!! — закричала графиня. — Пепельницу и зажигалку Натану Валерьяновичу, живо! Оставьте церемонии. Здесь все курят в доме.

— Все это кто? — не понял Оскар.

— Вы уверены, что одна яхта способна пробить дыру?

— Мира, ты можешь, рассказать, кто такой твой слуга? — обратился к графине Боровский, и его растерянное лицо стало слишком серьезным.

Огонек вспыхнул перед сигаретой. Хрустальное блюдце взлетело с полки и приземлилось на стол.

— Он при жизни работал на маяке, — объяснила графиня. — Спился, умер, но работу не бросил. Я сама думала, отправить его отсюда подальше… Если б я что-нибудь соображала в технике, Натан Валерьянович! Сюда компьютер поставили, аж два шкафа. Думаете, я в них разбираюсь? Я этого прохвоста почти отправила к предкам, а потом пожалела. Сказала, если перестанешь вонять керосином и освоишь технику, — живи и работай. Нет — пеняй на себя. Что вы думаете? Освоил мигом. Старый компьютер мне починил, новый почти собрал. Сидит, книжки читает про «железо». Как я могу уволить такую умницу?

— Хорошо, — успокоился Натан. — Хорошо, что ты уверена, что он человек.

— Он русский научился понимать за неделю.

— А это плохо. Русский язык для человека слишком сложен, чтобы научиться понимать за неделю.

— Но я подозреваю, что когда-то раньше он знал старый вариант языка, поэтому быстро втянулся. У него частенько всплывают старославянские корни…

— Возможно… — согласился Боровский. — До какой-то степени обнадеживает.

— Натан Валерьянович, он каждый отпуск ездит на могилы потомков. Так, я вам скажу, его правнук упокоился в конце прошлого века. Не будь он человеком, зачем ему чей-то фамильный склеп?

— Ладно, — согласился Натан. — Ты меня почти успокоила.

— А вы меня почти напугали. Мы что, так и будем обсуждать слугу? Нам больше поговорить не о чем?

Гости притихли, когда в гостиную вплыл поднос, груженый печеньем. Оскар поджал коленки, чтобы невидимый слуга подошел к столу.

— Мерси, — сказал он, получив свою чашку, а Натан Валерьянович подал Густаву пепельницу с мятым окурком и пронаблюдал ее плавный полет в коридор.

— Пошевеливайся! — прикрикнула графиня. — И про зеркала не забудь! Я бы сама почистила, — призналась она, — но Густав не любит, когда посторонний на башне. Маяк — штука тонкая. Зеркала старые, на соплях держатся. Я уже одно разбила. Ничего страшного не случится, если сегодня он напьется позже, чем надо.

Невидимое присутствие слуги довлело. С кухни доносилось шипение масла на сковородке и лязг посуды. Грохотали ножи, хлопали дверцы шкафов, включался и выключался вентилятор. Натан Валерьянович предпочел бы видимого слугу хотя бы для того, чтобы точно знать, где он находится. Едва наступало затишье, взгляд сам собой обшаривал комнату: не поднимется ли что-нибудь, не поплывет ли по воздуху…

— Мира, — начал Боровский.

— Да, Натан Валерьянович?

— Нам надо поговорить серьезно и конфиденциально.

— Об этом я догадалась, когда пришло сообщение. С тех пор места себе не нахожу. Что случилось? Расскажите, пока я совсем не умерла от страха.