Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

— Заприте, Учитель, — Оскар прошел в свою комнату, сунул портфель под кровать и сел на покрывало, не раздеваясь. Рассерженный Учитель немедленно возник на пороге. — Что от меня надо родному ГБ?

— Иван пропал, — сообщил Боровский. — Если мы не дадим разумной идеи, где он и что с ним, будет объявлен розыск и нам придется отвечать на вопросы.

— Я позвоню Федьке утром, — пообещал Оскар.

— Звони, — ответил Натан. — Уже утро.

Федор с вечера сидел на работе. Не потому что печалился участью Ивана Гуся, а потому, что поздно закончил дела, жил за городом, и посчитал дорогу туда и обратно нерациональной потерей сил. Он выспался в кабинете и с шести часов утра уже беседовал с уральскими коллегами.

— Успокойся! — ответил Федор товарищу. — Ситуация под контролем. Гусь пойман, но лавочку придется прикрыть. Извини… это начальство решает. И извинись за нас перед своим Учителем. Но, между нами говоря, вы тоже хороши! Это, если вдуматься в ситуацию, ни в какие ворота не лезет. Шеф и так лоялен к вам до предела. Если узнают, чем мы занимаемся — нам трибунал, а вам карцер. Я уже сказал Натану Валерьяновичу: дом культуры будет снесен к чертовой матери по причине аварийного состояния. Ты меня понял? Будет построен новый дом, и массовик-затейник в нем будет новый. Ты понял, какой массовик-затейник? Предупреждаю: массовое шествие иностранцев с камнями по этому адресу в ближайшем будущем прекратится.

— Нет, Федя! Пожалуйста, не сейчас! Дай мне хотя бы полгода! Дай вытащить Женьку, потом делай, что хочешь.

— Тогда сам нанимайся на работу в каптерку и дежурь круглосуточно.

— Я уговорю Гуся.

— Гуся? — усмехнулся Федор. — Твой Гусь в паломники записался! Околачивает лбом христианские святыни. По дороге милостыню раздает. Странный год выпуска на этих «милостынях», между прочим. Настолько странный, что он уже в изоляторе. Если ты собираешься вернуть Гуся к грешной жизни, придумай, как, изъять фальшивую наличность.

— Вот фигня!.. — согласился Оскар. — Женька знал, что делать. Женька б его сразу выпотрошил.

— Придумай, что делать, иначе я за свое начальство не отвечаю. Когда эти купюры дойдут до банка, Петровича на ковер потянут. А Петрович добрый, пока его не достали. Понял?

— Понял.

— Думай, — посоветовал Федор.

— Думаю. Уже придумал. Надо прекратить строительство дороги. Откроется «дыра», начнется нормальный трафик. Они обязательно найдут кого-нибудь вроде Женьки, чтобы фильтровать фальшивки. Не прекратится строительство — получится еще один комбинат имени Черта Рогатого. Дороги все равно не будет.

— Понимаю, — согласился Федор. — Рассказывай, что за дорога?

Когда в доме снова наступила тишина, Оскару стало дурно. Голова закружилась, испарина выступила на лбу. Он почувствовал, что дошел до предела. «Либо меня посетит идея, которая разрулит ситуацию, — подумал Оскар, — простая, ясная и гениальная. Либо я не выдержу и что-нибудь натворю». Он сделал над собой усилие, чтобы расслабиться, но только больше напрягся.

— У тебя паника, — повторил Натан. — Самая настоящая паника. Тебе надо успокоиться и поспать хотя бы пару часов.

— А потом? — спросил Оскар. — Разве я проснусь в другом мире? Разве мои проблемы решатся сами собой? Учитель, если мы не придумаем реальный выход, этот мир лопнет, а следующий обойдется без нас. Как их сиятельство выражалось, мы все окажемся под «задней обложкой» предыдущего тома, а я не хочу под обложку. Я чувствую, что могу что-то сделать, только не понимаю, что.

— Не настраивай себя на худшее, — посоветовал Натан. — Если вам с Мирой понравилось мусолить глупые теории, то будь хотя бы последователен. Пойми, пока ты не расслабишься и не перестанешь мельтешить по «страницам романа», Автор не придумает выход. Он думать не станет, пока ты не ляжешь, не уснешь и не дашь ему сосредоточиться.

— Да, — согласился Оскар. — Я, пожалуй, посплю.

С тех пор, как раб Божий Иван Гусь обратился к вере, он ни разу не пользовался бесовскими купюрами в корыстных целях. Даже в автобусе, который привез паломника в город, он не потрудился купить билет. Водитель привел Ивана в ближайший участок, откуда началось невероятное путешествие странника по тюремным камерам и чиновничьим кабинетам. Каждый следующий круг ада казался Ивану более комфортным, нежели предыдущий. Каждый новый чиновник задавал ему вопросы все более мудреные. В конце концов, Иван признал себя блаженным, то есть, интеллектуально несостоятельным ответчиком, и призвал своих мучителей пойти на три буквы.

В следующий кабинет Ивана Гуся внесли два чиновника в штатском. Таких кабинетов Гусь в прежней жизни не видел. Его пронесли вдоль стола и кинули в кресло перед шеренгой телефонов. Ванькина взъерошенная макушка едва торчала из-под столешницы. Сначала Иван подумал, что это кабинет президента России, потом Иван решил забраться под стол и переждать смуту, но заботливая рука телохранителя водворила его на место.

— Москва на проводе, — предупредил человек в штатском и приложил телефонную трубку к уху Ивана.

Оскар давно забыл, как звонят с проводов. Он забыл, как пользоваться старым аппаратом, но отнесся к ситуации с пониманием. Оскар решил, что его беседу с «братом» собирается слушать вся структура госбезопасности, от рядового телефониста до генерала. Он взял трубку и стал дожидаться связи. За окном стоял морозный солнечный день. Натан Валерьянович варил кофе. Оскар решил, что проснулся в раю.

— Оскар, ты? — не поверил Иван. — Живой что ли?

— Нет! — ответил Оскар. — Я давно уже с Ангелом пиво пью. Хочешь, присоединяйся.

— Ага, — с пониманием произнес Иван. — И ко мне тоже приходил… этот… Ангел.

— Ну?.. — удивился Оскар.

— Кончай, говорит, Иван, фигней заниматься. Берись, говорит, за дело, душу свою спасай, пока не пропил. Брось ремесло бесовское, покайся и прощен будешь. Я покаялся, — признался Иван. — Теперь ты покайся и забудь дорогу в наши места. Я, Иван Гусь, теперь другой человек…

— Человек? — удивился Оскар. — Дубина ты суковатая, а не человек! Ты не покаялся, ты только встал на путь покаяния, а путь сей страшно долог и труден, — в припадке вдохновения, Оскар поднялся с кровати, взял со стола телефонный аппарат и начал расхаживать по кабинету, таская за собой провод. — Думаешь, кто послал к тебе Ангела? Я послал. И что он мне рассказал, когда вернулся?

— Что рассказал? — испугался Иван.

— Да он рыдал горючими слезами. И почему же раб божий Иван так глуп? — спрашивал меня Ангел. — Почему же он не понял, что никакого прощения идиоту не будет, пока тот не вернется на место и не выручит из беды ближнего своего. Никакого прощения никаким Гусям, пока они не соберут мне полный комплект камней. Нечего даже думать о покаянии дернувшим в самоволку кочегарам, пока они не сдадут государству наличность, нечестным путем добытую, по описи и под расписку. И не напишут объяснительную…