Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

— Оскар… — прошептал Эккур, когда дверь закрылась. — Оскар… — поезд тронулся, Ангел пошел за ним по перрону. — Не бросай меня здесь! Слышишь? Оскар! Не бросай меня здесь одного!.. — крикнул он и упал на колени. — Оскар, пожалуйста, не бросай меня здесь!!!

— Бог создал тебя, Человек, для того, чтобы ты сделал то, что Ему не под силу, — сказал Валех. — Не думай, что ты мудрее Его, потому что это не так. Не думай, что ты знаешь больше, чем твой Создатель, потому что это заблуждение. Все, чем ты отличаешься от своего Творца — это новая Вселенная, в которой можно начать все сначала.

— И закончить с тем же нулевым результатом.

— Но если твое творение окажется умнее тебя, не спеши это ставить себе в заслугу. Все, что вложено в тебя, вложено Господом Богом. Все, что сделано твоими руками, сделано руками Создателя, потому что руки твои — его инструмент. Твоя ошибка, Человек, заключается не в том, что ты не видишь решения, а в том, что ты не там его ищешь. Но решение придется найти, потому что Тот, Кто создал тебя на земле, в это верит.

— Сколько знаю тебя, Валех, столько удивляюсь твоей уверенности. Словно ты дочитал до конца недописанный мною роман. Словно уверен, что он будет дописан, а не брошен в тупике неразрешимых противоречий. Всю жизнь ты ведешь меня не туда, куда я собираюсь пойти. Всю жизнь тащишь меня против течения вместо того, чтобы отпустить на волю, а теперь оказывается, что мысли чужие бродят в моей голове и руки, оказывается, тоже чужие. Скажи, пожалуйста, Ангел, разве можно быть уверенным в том, что задача имеет решение, если ты никогда не брался ее решать?

— Моя задача на Земле, Человек, видеть свет впереди тоннеля, — сказал Валех. — Твоя задача — пробиваться к этому свету.

— Наконец-то, — Эрнест встал со скамьи.

Перед ним распахнулись двери вагона, на платформу вывалилось плотное туманное облако. Состав остался стоять, свет погас, на станции воцарился мрак. Из-за колонны выбежал пассажир и расстроился так, словно опоздал на последний поезд.

— Русские чуть не взяли Париж, — сказал граф. — В Сибири нашли космодром пришельцев, которые считают себя потомками человека. Еще немного, и у папаши будет третий инсульт, а ты… Натворил хинеи и убежал. Эй!.. — он потряс за плечо прибывшего пассажира. — Что такое? Вспоминаешь, из какого романа выпал? Напомнить сюжет?

— В чем дело, Эрнест? Опять проиграли финал?

— Потому что невозможно стало играть. Правила меняют во время турнира. Все из-за тебя. Иди за мной, — приказал граф. — А то я тебя побью.

Вслед за Эрнестом, Оскар поднялся по эскалатору, заваленному битой штукатуркой, и оказался на площади, посреди которой торчала колонна. Вокруг стояли скелеты домов, покинутые жильцами. Пустые окна смотрели в небо. Асфальтовая дорога, утрамбованная бульдозерами, напоминала танковый полигон. Вагончик дозиметристов был придавлен куском стены. Изрядно помятая машина Натана Валерьяновича, которую Оскар бросил возле бордюра, лишилась лобового стекла и обзавелась лазерной пушкой, приваренной к крышке капота.

— Сколько времени меня не было?

— Не обращай внимания, — ответил Эрнест. — Здесь взорвался газовый дирижабль. Они заваривали перегоны между станциями, чтобы изолировать кольцевую. Когда ты смылся, все очень засуетились. Сначала хотели метро затопить, потом передумали. Извини, у меня дверь заклинило, лезь в машину через окно, — граф отодвинул ствол, чтобы дать пассажиру возможность проникнуть в салон. — Тебя не было примерно полгода, только моих не спрашивай. С недавних пор им вопросы о времени задавать бесполезно.

Оскар стряхнул с сидения пыль и обратил внимание на спидометр.

— Наши в порядке?

— Тебе не все равно? Беспокоился бы — не смылся бы.

— Было б все равно — не вернулся б.

— Я знаю, зачем ты вернулся. Вернее, за кем. Кстати, Копинский интересовался твоим здоровьем. Мы сказали, что ничего не знаем. Правильно сказали?

Машина загрохотала мотором, поползла по битому кирпичу. Редкие пешеходы вылезали на свет из подвалов разрушенных зданий и короткими перебежками добирались до соседних руин.

— Знаю, о чем ты подумал, — сказал Эрнест, — только флакер неисправен. Мать его с порошком помыла. Все равно выше деревьев гражданские теперь не летают. Теперь вообще никто не летает.

На горизонте появились дома, завернутые в белые полотнища, словно в саваны. Дорога не то, чтоб выровнялась, но стала яснее проступать между бордюров. Оскар заметил работающий магазин и женщину, несущую по тротуару кастрюлю. Машина ехала по пустой Москве, объезжая руины.

— Нас теперь «аптекари» не пасут, — сообщил Эрнест. — Все затаились, даже «Интермед» сменил название. Теперь они производят сосиски вместо таблеток. Штаб-квартиру во Флориде разбомбили, сравняли с дерьмом. Офисы по всему миру закрылись. Все притаились: и власти, и полицейские. А друиды — так больше всех. Все ждут.

— Чего?…

— Тебя, — хмыкнул Эрнест. — Ждут, что ты вернешься и объяснишь, какого черта мы еще не в раю. Папаша отказался ехать в Израиль. Тоже ждет. Хочет ехать вместе с тобой. Мамаша с сестрицами ждут. Открыли школу в Академгородке. От скуки. Учат детей считать и писать. Через неделю дети все забывают, они снова учат. Сонька отказалась ходить в универ, ее достали расспросами о тебе. С тех пор, как ты пропал, Лео увлекся политикой. Зачитывается биографией Наполеона. Мать считает, что его надо показать врачу. А ты?

— Что я?

— Оскар, проснись! У тебя что-то случилось?..

— Все в порядке.

— Тогда реагируй адекватно.

— На что я должен реагировать?

— Я же говорю: Лео считает себя мессией. Закончится война, его позовут сесть на трон.

— Она не закончится никогда, малыш. Потому что это не война, а сумасшествие, которое непредсказуемо.

— Все человечество — сумасшествие! Мамаша считает, что нормальные люди едут в Израиль. Оскар, пока мы пробовали к тебе прозвониться, попали на дольменологов, которых ты сшиб с хроно-константы. Ребята сказали, что у них нет проблем. Только они не поняли, кого благодарить. Мы сказали, что тоже не поняли. Мы правильно сделали? Оскар… — граф подозрительно посмотрел на своего пассажира. — Все-таки что-то случилось. Ты на свой портрет не похож. Быстро говори, что!

— У тебя французский акцент. У тебя всегда акцент, когда нервничаешь. А нервничаешь напрасно, потому что я уже здесь.

— Тогда думай, что делать. От Флориды остался только дольмен. Он никем не охраняется, никому не нужен. Если ты собьешь его с константы как промзону…

— Как себя чувствует папа?

— Никак, — огрызнулся граф. — Молчит.

— Надо с ним посоветоваться, прежде чем принять решение.

— Он перестал разговаривать, когда посылка с шоколадом пришла.