Глен Кук - Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

Я миновал парочку ответвлений, заканчивавшихся тупиками, оставил за спиной другую улочку, пересекавшую Слайт-элли с востока на запад. Солнечный свет неожиданно приобрел золотистый, осенний оттенок. По стенам домов ползли тени, некоторые из них казались смутно знакомыми.

Позади послышался шепот, словно перешептывались между собой детишки, причем на иностранном языке. Я почувствовал себя гораздо лучше, когда выбрался из переулка на широкую, заполненную людьми улицу.

Последнюю милю до Квартала Грез я размышлял над тем, к кому из руководителей всевозможных сект можно было бы пристать с расспросами. Большинство из них — настоящие параноики и не ответят ни на один вопрос даже под страхом смерти. А если вообразят, что тебя интересуют их денежки, вообще пиши пропало. По этой причине соваться к ним нет ни малейшего резона: они на дух не переносят частных сыщиков.

Потолковать с Плейметом? К сожалению, он всего-навсего проповедник-самоучка.

А может, поискать того, кто ответит на все мои вопросы, лишь бы поскорее от меня избавиться? Того, кому я нисколько не нужен? Я напряг память, вспоминая, кто был замешан в ту распрю между Церковью и ортодоксами из-за пропавших терреловских реликвий. Нам с Майей, когда мы расследовали это дело, пришлось изрядно попотеть.

Черт! Судя по всему, в Квартале Грез у меня нет даже полезных врагов, не говоря уж о друзьях!

Я вышел на улицу Богов несколько западнее, чем рассчитывал: вот что значит пройтись по Слайт-элли. Теперь мне ничто не угрожало: Квартал Грез считался самым безопасным местом во всем Танфере.

Я прошмыгнул мимо Четтери и прочих дворцов, принадлежавших преуспевающим культам. Признаться, о них у меня сохранились не слишком приятные воспоминания. Впрочем, тогда я имел дело с вероотступниками, а не с богами. Интересно, что сейчас поделывает Майя? Можно спросить у Дина. Он наверняка знает, поскольку поддерживает с нею связь.

Должно быть, солнце растопило ледяные сердца главных жрецов, поскольку по улице что твои бабочки сновали монахи, послушники и тому подобные личности. В толпе виднелись миловидные личики монахинь, производившие весьма приятное впечатление.

Первые четверо или пятеро прохожих, к которым я обратился с вопросами, слыхом не слыхивали ни о шайирах, ни о годоротах. Затем я получил парочку ответов в духе: «Что-то слышал, но что именно — не помню». Приблизительно так мне ответил бледный как смерть тип в черном плаще с капюшоном; росту в нем было семь с половиной футов, он опирался на посох, увенчанный головой кобры, и больше всего смахивал на оживленный волшебством скелет.

— Шайиры? — пробормотал он. — Вы имеете в виду богов-моллюсков?

— Хотел бы я знать. — Моллюски? Брр! Я не выношу даже обыкновенных головоногих, что уж говорить о многоруких существах, претендующих на владычество над мирозданием.

— Нет, подождите. Моллюски — это церковь Безымянной непроизносимо древней тьмы за пределами звездного неба. Прошу прощения. Я что-то припоминаю, но очень смутно. Однако вы идете правильно. Их храм стоит на берегу, того и гляди свалится в реку.

Как можно что-либо узнать у тех, кто ничего не знает?

Я поблагодарил скелета, принял приглашение посетить одну из служб культа змеепоклонников, к которому он принадлежал, и пообещал как-нибудь зайти. Обожаю змей. Чем крупнее, тем лучше. На островах мне не раз приходилось ими завтракать.

Скелет сообщил, что у них есть змея подходящих размеров, которой не составит труда проглотить лошадь.

— Замечательно. Раскормите ее как следует к моему приходу. — А потом бросьте крысюкам.

На следующем перекрестке я столкнулся с парнем, который кое-что знал. Это был вольнонаемный гид и дворник в одном лице. Подрабатывал он чем придется, кормился подачками, спал на папертях, куда его пускали при условии, что он не станет приставать к верующим. Судя по потрепанному виду, работы у него было не так уж много.

— Пройдоха, — представился он, явно гордясь тем, что кто-то счел его достойным прозвища. — Вишь, отощал маленько, а был о-го-го.

— Я так и подумал. Ты в морской пехоте не служил?

— Точно! Елки-моталки, как узнал?

Я не стал сообщать, что заметил татуировку.

— Догадался. Морского пехотинца узнаешь сразу.

— Верно, кореш, ох как верно. Ты тоже?

— Да. Первый набор. — Я слукавил вполне сознательно, чтобы избежать воспоминаний и расспросов о том, не было ли у нас общих знакомых. Ненавижу, когда люди начинают играть в эту игру. Стоит им узнать, откуда ты родом или что-нибудь еще в том же духе, и они принимаются расспрашивать, знавал ли ты того-то и того-то. Можно подумать, человеку больше нечего делать, как только запоминать имя каждого встречного.

— Здорово. Нет, правда здорово. Пошли. Я покажу, где они ошиваются. Зачем, ты сказал, они тебе понадобились?

— Вообще-то я ничего такого не говорил, но меня послали узнать, что тут происходит. — Я поведал Пройдохе о наступлении Антитибета.

— Ага, слыхал, — отозвался он. — Меня звали помочь. По мне, так эти жрецы из Кантарда не имеют права выживать наших старых богов, но правила есть правила, а боги устанавливают их сами. Храмов должно быть ровно столько, сколько сказано, иначе скоро все пойдет шиворот-навыворот и город заполонят всякие придурки, которые поклоняются кровожадным редискам.

Будучи по натуре человеком добрым, я не стал расстраивать Пройдоху и упоминать о том, что на улице Богов имеются храмы, где поклоняются святым улиткам, а также брюкве и прочим овощам. Если человеческое сознание способно измыслить сумасшедшего бога, этот бог непременно появится. По крайней мере в воображении тех, кто в него верит.

У большинства нелюдей свои религии, но далеко не такие разнообразные и гораздо менее извращенные. Только мы, люди, нуждаемся в богах безумнее нас самих.

А ведь мы — будущее этого мира. Все остальные расы постепенно вымирают.

Поневоле задумаешься, не существует ли некое верховное божество, наделенное весьма своеобразным чувством юмора.

За пару монет Пройдоха показал мне храмы шайиров и годоротов.

— Хлам, — пробурчал я и прибавил, рассчитывая, что, исполненный благодарности, он не станет юлить: — Слушай, расскажи мне, что ты знаешь об этих богах. — Оглядевшись по сторонам, я пожал плечами. Трудно было представить, что Четтери соседствует с подобным запустением.

— Извиняй, кореш. Я слыхал только имена. Еще те, доложу я тебе. Круговод, Чародей, Ног Неотвратимый… Гнусные типы, все до одного.

— Я и не сомневался.

Шайиры и годороты сражались за последний храм на улице Богов. Он стоял на полусгнивших деревянных сваях, торчавших из воды. В следующее половодье его наверняка смоет. Однако он служил домом годоротам, а кому понравится, когда тебя выгоняют из собственного дома, каким бы тот ни был?