Глен Кук - Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

— Лучше нам побыстрее слинять отсюда, — предложил Сарж. — Скоро их здесь набьется столько, что не протолкнешься.

Отличная мысль.

— Пока рано, — заявил Морли.

— Это с какой же стати нам здесь болтаться?:— изумился Сарж.

Отличный вопрос. Дальнейшее пребывание у «Вершин» не принесет нам никакой пользы.

— Я жду Тарпа.

— Он в порядке? — спросил я.

— Во всяком случае — был.

— И сколько же времени мы собираемся…

— Я дам тебе знать, Сарж, когда мы уходим. Гаррет!

Я начал дрожать. Перед глазами все поплыло. Я очутился вне времени, и у меня появилась возможность подумать о том, что произошло, и о том, что два умственно отсталых существа не смогли пережить событий…

— Что?

— Ты среди нас самый крепкий. Поищи Плоскомордого.

Я вздрогнул. Мне хотелось оказаться дома. Там я мог рухнуть в постель и проспать неделю, пока не уляжется боль и не пройдет чувство вины. После этого я изменю свою жизнь. Я приду к Вейдеру и скажу, что согласен на работу охранника в пивоварне. Там не будут накачивать наркотиками, не станут мучить меня или моих друзей — к тому же я всегда буду поблизости от пива.

Я нашел хорошее место и принялся наблюдать за входом в поместье.

Очень скоро мое внимание привлекли туча мух и странный запах. Отлично. Свежий конский навоз. Лошадиная шерсть на стволе дерева. Я огляделся. Опавшие листья были примяты. Присмотревшись, я заметил отпечаток подковы. Значительно меньшего размера, чем след верховой лошади. Тот, кто служил в Кантарде, мог без труда распознать, чья это подкова.

Передо мной был след кентавра.

След не очень ясный — невозможно определить, к какому племени принадлежал кентавр. Ясно одно: совсем недавно он именно с этого места следил за воротами поместья.

Мои самые мрачные предположения крепли с каждой минутой. Мне хотелось бежать. Происходившее не имело никакого отношения к моим делам и заботам.

Этот ублюдок Плоскомордый не стал пользоваться воротами, хотя там никого не было, чтобы помешать ему. Он перелез через стену. Я заметил, как конец толстой ветки неожиданно окунулся в пыль и резко распрямился, когда Тарп отпустил ее.

Он кого-то тащил на себе.

Как он ухитряется проделывать подобные фокусы? Положительно, этот тип — сверхчеловек.

Прихромав к нему, я спросил:

— Кто это? — Как будто не узнал с первого взгляда.

Ее мамочка сказала мне, что дочь похожа на нее, только не так потрепана жизнью. Теперь я могу со всей ответственностью заявить: в свое время Мэгги Дженн обращала мужчин в камни. Глядя на девушку, сразу поймешь, почему Тедди в свое время втюрился в ее матушку.

— Заметил ее, когда мы пустились в бегство. Подумал, будет неправильно, если, понеся такие потери, мы не получим того, ради чего все и было затеяно.

Под его рубашкой что-то шевелилось. И издавало отвратительный шум. Мне стало не по себе.

Плоскомордый тут же подтвердил мои худшие опасения.

— Ах да. Я приволок твою птицу. Запихнул за пазуху, потому что она никак не желала заткнуться.

Я погрозил небесам кулаком.

Шум ветра в кустах напоминал смех богов.

— Тебе кого, девушку или птицу?

— Сдается мне, птичку я уже получил.

— Я спрашиваю, кого ты хочешь тащить. — Затем до него дошло, и он добавил: — Вот дерьмо. Девчонка не хотела идти.

— Естественно. Кто захочет, услышав твою милую речь?

Она пока не произнесла ни слова и лишь молча обжигала меня взглядом. Я порадовался ее неспособности совершить со мной то, о чем она думала.

— Давай мне говорящую метелку из перьев. Я не могу поднять ничего тяжелее ее.

— Пожалуйста, с нашим удовольствием. — Плоскомордый, удерживая девицу на плече, как мешок зерна, спросил ее: — Не хотите ли немного пройтись? Или мне по-прежнему вас нести?

Она не ответила. Плоскомордый пожал плечами. Вряд ли он вообще чувствовал ее вес.

Остальные присоединились к нам, услыхав нашу беседу. Стручок поднял шум вокруг птички. Морли наложил на сломанную руку какое-то подобие шины. Махнув рукой в сторону попугая, я пояснил:

— Наш приятель оказал мне большую услугу.

Морли попытался хихикнуть, но боль ему помешала.

— Ты как? — спросил я.

— Боюсь, придется отказаться от игр на всю неделю.

— Бедная Джулия.

— Ничего, мы что-нибудь придумаем. — На его губах промелькнула тень зловещей улыбки. — Надо двигаться, пока Шустер не понял, что ошибся, и не потребовал нас для объяснений.

— Кто-нибудь видел, что случилось с Торнадой?

Никто не знал, но Морли высказал предположение:

— Она сумела сбежать. У нее свои ангелы-хранители.

— И они ей очень понадобятся, если Шустер пойдет по ее следу.

Мы шагали так быстро, как только позволяли наши раны и ушибы. Попугай посылал проклятия всему миру за те страдания, что ему пришлось перенести. Он истощил терпение даже племянника Морли.

— По крайней мере он перестал клеймить тебя, Гаррет, — пробормотал Стручок.

Морли изучал цыпленка джунглей с таким видом, словно решил отказаться от своего вегетарианского образа жизни.

— Благодари Плоскомордого. Я оставил птицу Шустеру — думал, они хорошо подходят друг другу.

Никто не рассмеялся. Все пребывали в кислом расположении духа.

— Это Дождевик улепетывал от тебя, Гаррет? — спросил Плоскомордый, сплюнув жевательную траву. Он по-прежнему не замечал веса Эмеральд.

— Да.

— Этот коротышка?! Эй, в чем дело? — Девица начала извиваться на плече Тарпа, и тот, шлепнув ее по заднице, бросил: — Спокойно! — Обращаясь ко мне, он закончил: — А я-то всегда думал, что в нем не меньше девяти футов.

— Включая рога и копыта. Понимаю. Я сам был очень разочарован, увидев его впервые.

— Еще как разочарован, — вставил Морли.

Я бросил на него осуждающий взгляд. Этот тип не может не донимать меня. Даже боль не способна остановить его.

Я потерпел поражение в словесной битве, и мой дом был превращен в цех по восстановлению человеческих существ из сохранившихся частей тела. Морли намекнул, что ему не хотелось бы извещать о своей травме раньше времени. Волки могли почувствовать запах крови раньше, чем он успел бы приготовить им достойную встречу.

Я не мог не согласиться. У моего друга были свои враги.

Во всем доме не нашлось места, где я чувствовал бы себя спокойно. Слишком многое здесь напоминало мне о Скользком и Айви.

— Это несправедливо, — сказал я Элеоноре. — Они не заслужили такой смерти.

Я прислушался к происходящему в доме. Кухню превратили в лазарет. Плоскомордый отыскал где-то лишенного лицензии лекаря, который изображал из себя крутого городского парня. От дока разило перегаром, и, похоже, эскулап уже несколько недель не встречался ни с мылом, ни с бритвой.