Глен Кук - Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

Макунадо-стрит перешла в Арлекин-уэй, и тут девица оглянулась и свернула на улицу Хартлайт-лейн, где обитали наименее компетентные из танферских астрологов и из прочих подозрительных личностей.

— Эй, приятель! — окликнул я коренастого старого гнома, волочившего по мостовой старомодную дубинку с самого себя ростом, вырезанную из черной древесины, что была тверже камня. — Сколько ты за нее хочешь?

Цена мгновенно подскочила до небес. Обычное дело: даже за грязную тряпку гномы готовы заломить столько, что волосы встанут дыбом.

— Она не продается. Верзила. Это знаменитая Щекотка, оружие правителей, которым кублианские гномы владели на протяжении десяти поколений. Первый из Верховных Громахов получил ее в дар от демиурга Гутча…

— Знаю, знаю, Коротышка. Между прочим, мне почему-то кажется, что ты вырезал ее совсем недавно.

Гном стукнул дубинкой по мостовой. Булыжник, по которому пришелся удар, покрылся трещинами.

— Три марки, — предложил я, пока он не успел изложить во всех подробностях историю дубинки или, чего доброго, продемонстрировать ее в действии, пощекотав мне ребра.

— Спятил, Дылда? Десять — и ни грошом меньше! — Гномы торгуют чем угодно, даже национальным достоянием. Для них нет ничего святого — разумеется, кроме денег.

— Приятно было побеседовать, Недоросток. Мне пора. — Я притворился, что собираюсь уходить.

— Погоди, Каланча. Давай поторгуемся.

— Если мне не изменяет память, Фитюлька, мы уже пробовали.

— Я имею в виду, серьезно. Оставь свои шуточки при себе.

— Три марки десять грошей.

Гном скривился. Я двинулся прочь.

— Постой, Верзила. Четыре. Договорились? Конечно, это грабеж среди бела дня, но мне надо разжиться хоть какой-нибудь наличкой, пока вы, люди, не вытурили нас из города. Скажу честно, не очень-то хочется снова ковыряться под землей, в родимых копях.

Мне показалось, он говорит правду.

— Три марки десять грошей и попугаи в придачу? Смотри, какой. Перышки яркие, голосок сладостный…

Гном пристально поглядел на Большую Шишку и изрек:

— Четыре.

Да, проклятый попугай явно никому не нужен.

— Идет, — со вздохом проговорил я и вывернул карманы. Сделка состоялась. Гном удалился, весело насвистывал. Ему будет, о чем рассказать сегодня вечером в подземелье. Еще бы, как ловко он охмурил очередного глупца!

Ну и ладно, зато я раздобыл себе оружие. А если учесть, что благосклонность судьбы — штука изменчивая, мне наверняка рано или поздно представится случай испытать Щекотку в полевых условиях.

Хартлайт-лейн оказалась пустынной, что меня несколько насторожило. Времена настали тревожные, поэтому клиенты, как я полагал, должны буквально осаждать астрологов и предсказателей будущего. А тут… Я заметил одинокую гадалку, которая бросала руны, пытаясь определить, что у нее будет на ужин; неподалеку сидел авгур, обгладывавший цыпленка и совершенно не обращавший внимания на птичьи потроха. Хироманты и френологи гадали друг другу; аква-, гео-, пиро- и некроманты дремали в своих лавочках.

Быть может, все настолько плохо, что потенциальные клиенты смогли определить это самостоятельно?

Впрочем, мной заинтересовались, и я получил несколько любопытных предложений. Самое привлекательное исходило от темноволосой гадалки, державшей в руках карты таро.

— Я скоро вернусь, крошка. Займи мне местечко.

— Ты не вернешься. Тебе грозят неприятности, но я могу тебя спасти.

Это прозвучало как «Все вы обещаете», поэтому я и не подумал остановиться. Попка-Дурак забубнил что-то себе под клюв. По всей видимости, хватка Покойника начала ослабевать.

— Пеняй на себя, Красавчик. Я тебя предупредила.

Интересно, когда она успела раскинуть свои карты?

Рыжеволосая красотка куда-то подевалась, я не видел ее с тех самых пор, как столкнулся с гномом. Ба! Впереди мелькнул знакомый силуэт…

Парень, который прокладывал Хартлайт-лейн, был то ли змееловом, то ли охотником на бабочек. Улица поворачивала в разные стороны, виляла, петляла, причем непонятно, с какой радости (неужели ее проложили после того, как поставили дома?). Я бросился вдогонку за рыжеволосой. Свернул налево, направо — и перед моим носом захлопнулась дверца большого конного экипажа.

Улица опустела как по мановению руки, что мне сильно не понравилось. Пустынная улица — недобрый знак. Похоже, надвигаются неприятности, от которых умные люди предпочли укрыться.

Может, со мной просто хотят потолковать? Но если так, почему не пришли ко мне домой? Потому что я не всегда открываю дверь? Особенно если знаю, что меня собираются заарканить на работу? Может быть, может быть. К тому же далеко не всем по нраву способность Покойника читать чужие мысли…

Я сделал шаг, другой, огляделся по сторонам. Еще не поздно вернуться к гадалке. Она ничего, симпатичная. Но перед моим мысленным взором тут же возник притягательный образ — рыжие волосы на белой подушке. Впрочем…

Додумать я не успел. Откуда ни возьмись — то ли из трещин в каменной кладке, то ли из-под земли, а может, из иного измерения — появились три самых омерзительных урода, каких я когда-либо видел. Брр! По-моему, они отчаянно старались приобрести человеческий вид, но у них ничего не получалось: мамаши уродов постарались в свое время на славу. Я вдруг почувствовал себя тщедушным карликом — и это при моих-то шести футах двух дюймах, двухстах десяти фунтах и голубых глазах, способных свести с ума любую женщину!

— Привет, ребята. Как по-вашему, дождик будет? — Я ткнул пальцем в небо.

Никто из уродов не потрудился поднять голову. У меня возникло жуткое подозрение: похоже, они были умнее, чем казалось с первого взгляда. Лично я наверняка бы поглядел вверх. Уроды уродами, а соображают. И если уж речь зашла об уме, кто приперся сюда, в бандитский квартал, увязавшись за призрачной юбкой?

Я не стал ждать, пока они представятся или хотя бы назовут свои условия. Метнулся влево, рванулся вправо, взмахнул дубинкой и от души врезал одному из уродов по коленкам. Похоже, гном, сам того не подозревая, оказал мне услугу. Покончив с первым бруно, я напал на второго с таким азартом, словно намеревался снести ему башку. Он не устоял под моим напором и рухнул на мостовую. Мне подумалось, что не все так плохо.

Первый вскочил и двинулся ко мне. Хоть бы прихрамывал, что ли, для приличия! Второй тоже поднялся. Третий, с которым у меня еще не было времени разобраться, отрезал путь к отступлению.

Боги! Судя по всему, этим ребятам моя дубинка нипочем.

— Кха! — вякнул Попка-Дурак.

— Заткнись, пернатый кусок дерьма!

Я занес руку для сокрушительного удара, медленно развернулся, выбирая жертву, — и ошибся в выборе (впрочем, не ошибиться было невозможно).