Екатерина Лесина - Котофеерия

Нынешний сон белый-белый и пахнет дымом, это потому что в воздухе кружат хлопья пепла, доверчивыми бабочками садятся на ладонь и тут же рассыпаются пылью.

- Динь-динь-дон, - напевает Фея, приклеивая пылинки к измятым крыльям. Она сидит на краешке сундука, болтая ногами в воздухе. Измазанные клеем пальцы ловят все новые и новые крохи пепла, и крылья постепенно приобретают блекло-серо-голубой оттенок. Снег в пыли или скорее пыль на снегу. Некрасиво.

- Ничего ты не понимаешь, - говорит Фея. - Ни-че-го...

Хлопья-бабочки испуганно разлетаются, и Фея вздыхает.

- Вот видишь, что ты наделал? Зачем ты сюда пришел? Подсматривать нехорошо...

Отворачиваюсь. По деревянному полу бестолково мечутся солнечные зайчики, наблюдать за ними тоже интересно, но не так интересно, как за Феей. Она смотрит на меня, хоть и делает вид, что ей совершенно, ну совершенно все равно, есть я тут или нету, и вообще она слишком занята, чтобы отвлекаться на всякие глупости.

- А зачем тебе хвост? - наконец, не выдерживает она.

- А зачем тебе крылья?

Фея, на мгновенье задумавшись, отвечает:

- Чтобы красиво было.

- Ну тогда и мне хвост для красоты.

Она смеется, а я рассматриваю хвост, честное слово, будто в первый раз вижу, рыжий, в меру пушистый и вполне симпатичный, с чего тут смеяться не понимаю. Просто Фея глупая и ничегошеньки в хвостах не понимает.

- Все, надоело, - говорит она, поднимаясь. - Сними меня отсюда.

- А сама?

- Высоко ведь.

- У тебя же крылья.

- Крылья - для красоты, - назидательно говорит фея и прежде, чем успеваю ответить, исчезает.

На стене белые пятна, не пепел, всего лишь рисунок на обоях. Сами обои серо-голубые, а рисунок белый, абстрактный, то ли запятые, то ли кляксы. И сундука нет, и феи... всего-навсего сон, иногда они такие странные.

Горячий душ - ненавижу холодную воду - и горячий чай. Малиновое варенье, чуть подсохший батон, газета вместо скатерти, удобно - можно почитать, хотя все статьи прочитаны давно и не единожды, но все равно интересно.

Зачем мне хвост... да нет у меня никакого хвоста, я - человек. Настроение как-то сразу портится, а тяжелая красная капля, упавшая на скатерть-газету, закрывает первую букву в слове "скот". Получилось "крупный рогат... кот".

Я не кот, я человек.

- Глупости говоришь, - Фея завязала волосы в два мышиных хвостика, впрочем, у мышей хвосты несколько другие, это я знаю точно. - Почему человек не может быть котом, а кот человеком?

- Потому что.

Вчерашний пепел скукожился, и крылья выглядели неопрятно, да и вообще вид у Феи был совершенно не волшебный, пыльная какая-то, скучная. И болтает много.

- А ты рыжий и линяешь.

Снова она мысли читает, в конце концов, это просто возмутительно. Возмущаюсь, фыркаю, а она, вместо того, чтобы испугаться, дергает за усы и хохочет. Чокнутая.

- Смотри, дождь начался, как ты думаешь, окно открывается?

Очень надеюсь, что нет. Не люблю воду, особенно холодную, а осенний дождь другим не бывает.

- Откуда ты знаешь, что там осень? - Фея прилипает к мутному стеклу, и в отблесках робкого света ее личико кажется совсем уж невыразительным.

- Знаю и все.

- А откуда ты знаешь, что ты знаешь? - она упряма и надоедлива. Интересно, все феи такие или это только мне повезло?

Не повезло, я снова просыпаюсь, на белом потолке серые пятна-тени, а за окном ночь. Зима. Никакого дождя, и разговора тоже, и феи... сны - всего лишь сны, ее не существует. А я - человек.

Чай темный и горький, мелкие косточки малины застревают между зубами, приходится, вооружившись сточенной спичкой выколупывать их, заодно появляется мысль, что неплохо было бы посетить стоматолога.

А ведь действительно, почему человек не может быть котом, а кот человеком?

Потому что это бред.

- А там не бред? - Фея вытащила из щели между стеной и сундуком круглое зеркало, разделенное трещиной на две косые половины, и теперь старательно очищала его от пыли. - Почему ты думаешь, что там лучше, чем здесь?

К мятым серым крыльям прилипли длинные тонкие нити паутины, а на подоле не слишком чистого платья появились свежие пятна. Отворачиваюсь в другую сторону, сегодня на чердаке скучно, ни солнца, ни дождя, за мутным стеклом плещется Серое Нечто.

- Это потому, что ты не веришь, что "здесь" существует, - Фея, развернув крылья, любуется собственным отражением в зеркале. Как по мне смотреть там не на что, ну да молчу, а то еще обидится. Феи, они вообще жутко обидчивые.

- В существование "там" веришь, а в "здесь" нет, хотя разницы никакой. Как ты думаешь, стекло похоже на воду? По-моему не очень.

- Совсем не похоже.

- Бурчишь, а мне больше нравится, когда ты мурлычешь. Или правильно мурлыкаешь? - Она, не задумываясь ни на секунду, вытирает испачканные руки о мою шерсть и, прежде чем я успеваю возмутиться, чешет за ухом. Мур-р-р-ласковая.

Она же, обнимая за шею, шепчет:

- А присни в следующий раз, будто уже весна...

Зима. Все еще зима. Белый снег, белое небо, а посередине черная полоса леса. Ну и солнце, конечно, желтый лохматый шар, застрявший на половине пути... до весны далеко, и горький чай почти не греет. Пытаюсь вспомнить, какая здесь весна.

- Симпатичная, - ей все-таки удалось открыть окно, воздух снаружи легкий, чуть влажноватый, из-за этого запахи липнут к шерсти. Некоторые, вроде смолистого аромата нагретой солнцем сосновой коры, мне приятны, другие, наоборот, раздражают. Ну кому нужны фиалки...

- Мне, - Фея сгребает в ладошку запах и пытается обернуть его вокруг себя. Очередная глупость, разве запахи можно потрогать? Хотя... она же трогает, значит можно.

А лежать на подоконнике приятно, еще бы это чудо крылатое рядом не прыгало, того и гляди на хвост наступит... или на лапу. Но хвост жальче, вон он какой пушистый. На всякий случай подвигаю хвост поближе.

- Посмотри, - Фея дергает за усы. - Правда, красиво?

В ее руках горсть фиолетовых лепестков, источающих премерзкий липкий аромат.

- По-моему, отвратительно. Выбрось это немедленно.

- Почему? - она прижимает лепестки к груди, и неуклюжие серые крылья обвисают печальными тряпочками. Ну и чудо, почему, раз уж на то пошло, в моем сне не может быть приличной феи? Зачем мне это серое недоразумение? Вот завтра присню себе... настоящую, чтобы с волшебной палочкой и красивая, как в сказке.

Фея всхлипывает, и лиловые лепестки весенним дождем летят на землю.

Снежинки. Белые и хрупкие, тают от одного прикосновения, и солнца больше не видать. Продавленное тучами небо почти касается сугробов, иногда мне кажется, что еще немного и оно треснет, а мелкие колючие звезды посыплются сквозь дыру. Я бы подарил одну Фее, но ее больше нет.

"Там" теперь пусто, чердак зарастает пылью, а в зеркале ничего не видать, и весна похожа на неумелый рисунок акварелью, краски чересчур яркие, запахи назойливые, а на вылизанном солнцем подоконнике невозможно лежать, до того он холодный.