Стас Бородин - Погребальные костры

Громадная ручища сомкнулась на древке копья, торчащего у меня из живота, и легонько покачала его из стороны в сторону. Я взвыл от дикой боли, а зонтракиец сочувственно закивал.

— Мы подбросили тебе наживку, и ты с готовностью ее заглотил! — огромные ноздри, заросшие черными волосами, хищно раздулись. — Мы подумали, что Маунтдан будет идеальным местом для твоей могилы!

Второй маг опустился рядом со мной на колено и, взяв пальцами за подбородок, повернул мою голову из стороны в сторону.

— Так вот он каков — знаменитый убийца магов! — зонтракиец презрительно сплюнул. — Глупый, самонадеянный, тщеславный!

Третий великан больно ткнул меня в грудь древком копья.

— Я же вам говорил, кусок дерьма это, а не колдун!

Глаза у меня затуманились, а по щекам побежали слезы. Все было именно так, как говорили зонтракийцы! Я был глуп, самонадеян и тщеславен… Каждый из них далеко опередил меня на Пути Силы, а то, что я убил их отца, было всего лишь простой случайностью!

«Ты Рука Судьбы!» — голос верховного волшебника Айдиолы как наяву зазвучал у меня в голове. — «В твоей жизни нет случайностей!»

Я заскрипел зубами от злости и обиды. Выходит, что и мои друзья сегодня погибли не случайно? Выходит, что все было предопределено Судьбой? В Аннувир такую Судьбу!

Маг провернул копье, с удовольствием наблюдая, как я корчусь от невыносимой боли.

— Мы не убьем тебя, Маркус Гримм. Даже не мечтай! — острые зубы ощерились в жуткой ухмылке. — Ты будешь жить, зная, какое ты ничтожество! Ты будешь страдать каждый день, каждую секунду! Твоя гордыня вытянет из тебя все жилы, — маг захохотал. — А когда мучения станут невыносимыми, ты сам придешь в Зонтрак, и мы приколотим твою глупую голову к городским воротам!

Я вцепился в древко копья рукой. Пропитанная Каменной Смолой ладонь не почувствовала жжения яда.

— Если вы оставите меня в живых, Мино пойдет войной на Зонтрак! — зашептал я. — Мино раздавит вас как слизняка!

Маги переглянулись и захохотали.

— Пусть приходят! — их налитые кровью глаза засверкали. — У нас в Зонтраке земля бедная, ей нужны удобрения!

Великан взял копье за конец, и поднял меня в воздух. Только теперь, когда моя голова едва не ударилась о свод галереи, я понял, насколько огромны и могучи были зонтракийцы.

Я вспомнил, как мастер Кеандр бился в рукопашной схватке с магом Теларисом, я вспомнил голову мастера Данте, насаженную на черное копье, я вспомнил мага Грениркаста, в одиночку отбивающегося мечом от целой армии мертвецов, и понял, что мне никогда с ними не сравниться. Ведь все он были одержимыми! Все они были безумцами!

Зонтракиец будто бы прочел мои мысли.

— И великаны пали, и героев больше нет, — продекламировал он первые строки из «Парусов вдали» и брезгливо стряхнул меня с копья на землю. — Как без героев быть? Кто сможет дать ответ?

Маги скрылись в клубящемся красном облаке, даже не оглянувшись.

Скрежеща зубами от боли, я накрыл ладонью огненную дыру, зияющую в животе, и тонкими нитями манны принялся стягивать ее края. Черная кровь, смешанная с ядом брызнула сквозь пальцы, и я завыл, точно дикий зверь.

Сделав несколько глубоких вдохов, я закрыл глаза, и попытался встать на колени. Предательская слабость начала разливаться по всему телу, голова закружилась, и я едва не упал.

Неужели яд уже подействовал? Но ведь зонтракийцы пообещали, что я не умру! Панический страх захлестнул меня темной зловонной волной, мешая связно мыслить и принимать решения. Я не могу умереть! Не сейчас! Не здесь!

Сильная рука подхватила меня за локоть. Из клубящегося завывающего облака появилось окровавленное лицо Аша.

Скаут сгреб меня за грудки и притянул к себе. Глаза его яростно сверкали, а на рассеченных губах пузырилась кровавая пена.

— Я все слышал! — взревел он, перекрывая шум ветра. — Это все ложь! Забудь, о чем они говорили!

Я покачал головой, и без сил уткнулся лбом Ашу в грудь.

— Все правда, — попавший в глаза песок жег как огонь. — Все, до последнего слова!

— Нет, Марк, — скаут стиснул меня за ребра, пытаясь поставить на ноги. — Ты не слабак! Ты дрался одновременно с тремя магами! Такое даже не каждому волшебнику по силам!

Я ухватился за слова друга как за спасительную соломинку. А ведь правда! Зонтракийцы одолели меня всем скопом! Они решили посеять во мне сомнения, решили заставить меня страдать!

Силы стали потихоньку возвращаться, и я впился пальцами в куртку Аша.

— Ты с честью выдержал это испытание, — скаут заулыбался, увидев, что я начинаю приходить в себя. — Мастер Данте мог бы тобой гордиться!

— С честью? — у меня даже челюсти свело от злости и обиды. — А как же Корн? Что с ним, Аш?

Скаут хмыкнул, и потащил сквозь клубящееся красное облако.

— Вот он! — Аш опустил меня на пол рядом с бездыханным телом оруженосца.

Покореженное забрало висело на одной петле, а внутри шлема пузырилось какое-то жуткое бесформенное месиво. — Яд сделал свое дело!

Случилось то, чего я больше всего боялся. Друзья доверили мне свои жизни, но я не смог их защитить!

Я ожидал, что придут слезы. Я думал, что ужас и отчаянье сведут меня с ума, однако глаза мои остались сухими. Клокочущая ярость переполнила меня до верху, наполняя тело силой, не сравнимой даже с животной маной.

— Когда мы вернемся в Лие, я попрошу у мастера Кеандра разрешения заняться «запретным колдовством», — сказал я, изо всех сил сжимая безжизненные пальцы друга. — И будь что будет, ведь это моя судьба.

Буря продолжалась еще два дня, и все это время мы с Ашем провели запертые в номере гостиницы, наедине с телом оруженосца.

Аш уложил Корна в постель, снял с него доспехи, отмыл от крови, и переодел в лучшую одежду, которую сумел найти в вещевом мешке покойника.

Я сидел в кресле, и молча глядел на нехитрые пожитки оруженосца разложенные на столе. Книга мастера Далзиэля «Как победить в честном бою», потрепанная брошюрка «Дворцовый этикет» мастера Дагалда, и пачка романов в мягких обложках о приключениях рыцаря Леогара.

Рядом в кожаном мешочке лежало золотое кольцо с дарственной надписью от моего покойного отца, у которого Корн когда-то тоже служил оруженосцем, а чуть дальше лежали золотые шпоры, завернутые в шелковый платок.

— Он так ни разу их и не надел, — вздохнул Аш, перехватив мой взгляд.

Развернув пачку бумаг, стянутых засаленным шнуром, скаут принялся раскладывать их на бархатной скатерти.

— Будь я проклят! — лицо моего друга помрачнело. — Я только что нашел завещание…

Корн лежал в постели у забранного ставнями окна. Если бы не полотенце, закрывающее его изуродованное лицо, можно было подумать, что он просто спит. Я вздохнул, и поспешно отвел глаза. Смотреть на мертвого товарища не было сил.