Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга1.

— Я похожа на жмотину? — оскорбилась девушка.

— Конечно же, нет. Но знаю, как тяжело живется брату-студенту, особенно в общаге, и ценю, что у меня отличная соседка.

Аффа оттаяла.

— Держи, — всучила телефон.

Я набирала номер, наверное, раз пять или шесть. Длинные долгие гудки. Никто не брал трубку.

— Вот ведь гад! То орет, чтобы я звонила, а то игнорирует, — пробурчала недовольно.

Плюнуть, что ли, а завтра высказать? Но завтра может быть поздно. Опять кто-нибудь принесет в клювике сенсационную новость раньше меня, поэтому нужно брать Мэла измором сейчас.

Я набирала и звонила, а сама вспоминала, не числилось ли за мной чего-нибудь сенсационного? Вроде бы ничего похожего не произошло, а о посещении мастерской говорить не буду, как и о том, что в моей комнате побывали дознаватели из первого отдела.

Наконец, наверное, после десятой или двенадцатой попытки трубку взяли.

— Халлоу? — пропел женский голос. На заднем фоне гремела музыка, слышались крики и смех.

От неожиданности я смешалась. Может быть, это не номер Мэла? То-то он трубку не брал. Наверное, я не туда попала.

Нет, вроде бы верно. В уголке экрана высветилось соединение с нужным абонентом.

— Можно Мелёшина? — спросила я неуверенно и, прокашлявшись, повторила громче: — Мелёшина можно?

— Мелёшина? — раздалось недоуменно. — Какого Мелёшина?

— Который Егор, — пояснила я с растущим волнением.

— А-а. Мэл, зайчик, тебя спрашивают! — крикнул женский голос. В динамике слышались голоса, звяканье, кто-то громко смеялся.

В горле повисла пустота. Я сглотнула, но безуспешно — ком не проходил. Внезапно подумалось, что это могла быть Эльза, но ее голос я бы узнала. Нет, это не она. Брюнетка и рядом не сидела с матерыми девицами, что зазывно похохатывали на заднем фоне.

В телефоне что-то щелкнуло.

— Да, — сказал Мелёшин. Коротко и емко, но от одного слова сердце ухнуло вниз. Чтобы скрыть волнение, я затараторила:

— Это Папена. Говорю быстро. Деньги тикают, а ты не спешишь к телефону.

— Да-да, — ответил Мэл. Как будто совсем не слушал меня, а любовался кем-то и даже трубку от уха отодвинул, потому что его голос показался приглушенным и далеким.

— Мы разговаривали после обеда. Так что сегодняшний вечер считается, или до завтра потерпишь?

— О, да! — сказал он явно не мне, а той, которой восхищался там, у себя.

В конце концов, мне-то какое дело до его ахов и вздохов?

— Ладно. Скажу быстро, потому что хочу спать. Ходила в библиотеку, встречалась с Рябушкиным. Мило с ним поболтала, и он пригласил меня. — Я не стала уточнять, куда меня пригласил Петя и пригласит ли вообще. — Вечером прибралась в комнате, готовила доклад к семинару. Осталось пописать, покакать и баиньки.

— Отлично, детка! — Ну, это стопудово сказалось не мне, потому что в динамике послышался женский смех, где-то рядом, у моего уха.

— Вроде бы все. Пока.

Я отключилась. Лицо пылало, в голове было пусто. Но, как говорил Капа, нам наср*ть.

— И как? — полюбопытствовала Аффа.

— Главное, чтобы за ночь ему не взбрело в голову, — пробормотала я, пытаясь скрыть непонятное разочарование, — и чтобы он опять не решил, будто что-то скрываю.

Девушка хихикнула:

— Ну, свои гигиенические дела ты описала подробно. Не думаю, что он беспредельщик. Все-таки ты выполнила его условие.

— Спасибо, Аф, но вечно напрашиваться к тебе не могу. Подумаю, как связываться с Мелёшиным по-другому.

На автопилоте я почистила зубы, умылась. На автопилоте улеглась.

Перед глазами стояли красочные картинки Мелёшина в окружении роскошных красоток. Почему-то Эльза блекла рядом с ними. Неужели бывают девушки красивее ее?

Это его мир, — отрезвила меня мысленная оплеуха. Крыскам опасно соваться туда — могут прищемить хвост или спустить свору собак.

Повздыхав и поворочавшись, я все-таки уснула, подумав напоследок, что от насыщенных дней на лице появляются преждевременные морщины. Рука почти перестала болеть, но все же я берегла её и лежала на левом боку.

Все-таки Мелёшину в голову взбрело. Посреди ночи громкий стук вырулил меня из тревожного сна. Открыв дверь, я увидела растрепанную и злую Аффу.

— Сама с ним разбирайся, но чтобы он больше не звонил, — сунула в руку телефон и хлопнула дверью своей комнаты.

Я спросонья поглядела на экран. Было полтретьего ночи, и был звонок от Мелёшина. И сам он висел на том конце потрескивающей тишиной.

— Обалдел, что ли? — прошипела в трубку. — Если не спится, то обязательно нужно разбудить половину общаги?

— Кто такой Рябушкин? — холодно поинтересовался он.

Ничего не скажешь, бодрый голосок. Будто на дворе не глубокая ночь, а самое что ни на есть утречко. Или день.

— Мелёшин, — простонала я, — дай поспать!

— Как хочешь. На лекции увидимся.

— Постой-постой. Не было уговора, чтобы дежурить у телефона круглые сутки и как справочное бюро на вопросы отвечать.

— Еще раз повторяю, дело твое.

— Зараза! И играешь нечестно! — выпалила я и притихла. Что ответит? Утром точно по скамье размажет.

Телефон помолчал.

— Придешь за полчаса до занятий и доложишь.

Есть, мой генерал!

— Ладно, — согласилась вяло. Этот раунд я выиграла.

Мелёшин отключился первым. И, похоже, выигрыш остался за ним, потому что своим звонком он сорвал мне сон. Часа два я возилась в кровати, заново переживая впечатлившие меня события, то есть, практически, начиная первого дня пребывания в институте. Заснула лишь под утро.

Когда Аффа постучала в стенку, я совершенно не выспалась. Зевала не хуже соседки и перепутала левый сапог с правым.

Болезненные ощущения в правой руке прошли, но при резких движениях возникала легкая ноющая боль в мышцах. Думаю, перо смогу удержать. А Капа так и не объявился.

Мелёшин, хитрый лис, назначил встречу рано, чтобы никто не увидел, как он общается со мной. Наверняка стыдился стоять на одном квадратном метре рядом с цирковой крыской. Ему-то что, за пять минут домчится на машине до института, я не успею позавтракать. Со слов Аффы проректриса обещала, что сегодня общепит снова распахнет двери перед страждущими отведать столовской пищи, но по милости одного динозавра мне грозили урчащий желудок и мечты о еде как минимум на полдня.

Пирожки Марты запихались в отяжелевшую сумку вдобавок к ценным вещам, которые я решила не оставлять в комнате без присмотра.

Утро ознаменовалось крейсерскими скоростями. На полпути в институт пришлось вернуться за забытым ватманом и заново бежать в альма-матер. Зато я взбодрилась, забыв о морозце.

Темная громада института выглядела обманчиво сонной. На деле парадные двери давно открылись, а под козырьком всеми цветами радуги переливалось северное сияние. Произошла смена иллюзорных декораций, приуроченная к встрече Нового года.