Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

— Это ты мерзавка! — крикнула я, выдираясь и отталкивая занесенную надо мной руку.

Тетка замерла с клоком вырванных волос.

— Что-о? — изумилась она, отступив.

Воспользовавшись секундным замешательством родственницы, оторопевшей от невиданной наглости, я вскочила и, не обращая внимания на боль в коленках и спине, ринулась к двери:

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Старая гнилая ведьма!

Терять было нечего. Я знала, что тетка убьет меня, когда очнется от столбняка. Она же стояла, беззвучно открывая рот, и ее лицо наливалось багровостью. Наверное, женщину поразил мой богатый словарный запас.

— Убегу и всем расскажу, какая ты выдра! Что бьешь детей и пьешь их кровь! Черная ворона! — крича на ходу, я выскочила в коридор и быстрее ветра слетела по лестнице. Бежать к парадной двери не имело смысла — предусмотрительная карга всегда запирала ее. Но из кухни вел запасной выход, и я знала, где тетка прятала ключ. Только бы успеть, пока она не догнала меня и в ярости не переломила хребет.

Быстрее, быстрее! Выдернув один за другим ящички из стола, я побросала их на пол. В тот момент было не до аккуратности — жизнь отсчитывала последние секунды. Мне слышались приближающиеся шаги, и в воображении предстала тетка с ружьем наготове, чтобы выстрелить промеж глаз. Страх подстегнул, и я с удвоенной скоростью принялась ерошить содержимое ящиков. Найдя долгожданный ключ, торопливо всунула в скважину. Руки тряслись, от страха поднялись волосы на голове. Один поворот, второй — переклинило замок, что ли? В отчаянии я надавила плечом и вывалилась на ступеньки, усыпанные первыми желтыми листьями. Мало что соображая, ринулась в ближайший подлесок, начинавшийся за забором, напролом через калитку, не подумав закрыть ее за собой.

Забившись в какой-то кустарник с исцарапанными руками и ногами, я затихла и прислушалась. Никто за мной не гнался, с шумом ломая деревья. Шелест листвы, звуки лесных птиц, запахи травы, нагретой солнцем — умиротворенная тишина мало-помалу успокоила. Прячась в зарослях, я представляла картинки, когда меня найдут и вытянут за шкирку из кустов. Наверное, тетка сразу утопит в реке.

Время шло, про меня забыли. Дело близилось к вечеру, появились мошкара и комары, выгнавшие на небольшую полянку, с которой хорошо просматривалась крыша дома.

Свободна! — озарила светлая мысль. У меня получилось!

Что делать со своей свободой, я не знала. Куда пойти, куда податься? К соседям? Я видела их раньше издали, потому что тетушка не отличалась дружелюбием и не заводила близких знакомств, общаясь по необходимости и улаживая дела по телефону. Прогулки по поселку производились под конвоем, и мне запрещалось играть с местными детьми. Как же я завидовала чумазой ребятне, бегающей по улице с гиканьем и криками!

Неожиданно дал знать о себе голод, усиливаясь в геометрической прогрессии. Видимо, нервное перенапряжение спало, и проснулся волчий аппетит. Я не успела толком поесть сегодня, да и вчера меня покормили последний раз в обед непонятной тюрей. Но страх оказался сильнее возмущенно урчащего желудка. Вдруг меня ищут по поселку с собаками, а тетка ожидает у калитки, поглядывая по сторонам и похлопывая по ноге плеткой? Бр-р-р.

Стараясь не шуметь, я осторожно пробралась к забору по зарослям папоротника и заглянула в щелку между досками. Солнце, садящееся за кромку леса напротив, ослепило глаз. Пришлось перемещаться с опаской вдоль плотной ограды и найти место, чтобы солнечные лучи не мешали подглядыванию.

Во дворе оказалось тихо, никто не бегал кругами, клича меня по имени и ругаясь нехорошими словами. Дверь, через которую я выбежала, осталась открытой, и калитка жалобно поскрипывала, брошенная незапертой. Странно. Наверное, тетка устроила ловушку в доме и решила завлечь меня в нее.

Далекий лай собак вывел из прострации. Гавкали соседские псы, а не свора, спущенная по моим следам. Съехав спиной по забору, я опустилась на корточки. Что делать?

Красный шар солнца вскоре скрылся за лесом, однако тетка не торопилась зажигать свет. Обойдя по периметру двор и обжегши крапивой ноги и руки, я убедилась, что в окнах не горит ни одна лампа. Точно, старая ворона притаилась у двери с сетью, чтобы набросить, когда войду.

Понемногу темнело, и за забором стало неуютно и страшно. Лес, приветливый днем, помрачнел к ночи. За каждым деревом мнились чудовища, а непонятные шорохи пугали не меньше тетки.

Новый приступ голода, скрутивший болезненными спазмами желудок, выгнал меня из укрытия, лишив осторожности. Как трусливый заяц, ежесекундно оглядываясь по сторонам, я проскользнула к крыльцу, не став закрывать за собой калитку — вдруг придется давать стрекача? Сняв тапочки, в которых бродила по лесу, на носочках прокралась в темную кухню. Никто не ждал меня, и на полу царила разруха, которую я устроила, ища ключ. Тетка не проигнорировала бы подобное разгильдяйство. Вне зависимости от степени свирепости она свято блюла порядок, поэтому нетронутый свинарник и открытая дверь озадачили.

Воспользовавшись моментом, я бросилась к шкафчику и вытащила мешок с печеньем, которое получала поштучно по выходным. Набив карманы, настороженно застыла — мне ответил стрекот кузнечиков на улице. Сунув печенюшку в рот, принялась посасывать, чтобы голодный хруст не услышали чуткие уши тетки. Да и насыщение наступало быстрее, нежели глотать, не жуя.

Хорошо, что на улице не успело стемнеть, и можно было ориентироваться, не зажигая свет. Стараясь держать в поле зрения запасный выход, я пробралась по коридору, останавливаясь через каждый шаг и прислушиваясь.

В доме царило безмолвие. Может, старая ворона ушла за подмогой, и поиски переместились в другом направлении?

Осталось сложное — забраться по скрипучим ступеням. Замирая от страха, я поднялась на второй этаж и первое, что увидела — распахнутую дверь в спальню. Тетушка никогда не оставляла ее настежь и на ночь закрывалась на ключ, боясь, что вытворю какое-нибудь безобразие, хотя сперва запирала меня в крошечной комнатке.

Приблизившись мелкими шажками и осторожно заглянув в спальню, я поначалу не сообразила, есть ли в ней кто-нибудь. У незадернутого окна, на фоне сумеречного неба, сидела в кресле-качалке тетка и спала.

Уморилась, бедная, гоняться за мной и потеряла осторожность, — злорадно подумала я, на цыпочках прокралась до своей каморки и, стараясь не шуметь, притащила стул. Закрыв дверь в спальню, подперла спинкой, а для сигнализации — вдруг родственница проснется и надумает выйти — поставила на сиденье кувшин.

С возрастом я осознала, что сия предосторожность не спасла бы, вздумай женщина отыграться за утренние оскорбления, но тогда в меня вселилась смелость. Я бесстрашно спустилась вниз, топая и бахая дверями. Зажгла на кухне свет, и, закрыв калитку и запасной выход, принялась за пиршество. Перевернув вверх дном шкафчики, нашла множество съестных припасов: консервы, конфеты, сушки, пряники, сухари. Порадовало содержимое холодильника — пусть скудное, но сытное.