Гордон Диксон - Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

— Зачем… — пробормотал Брейт, — зачем ты меня спас?

Вил разорвал рубашку Доука, чтобы осмотреть раны. Потом он поднял голову и бросил на Брейта свирепый взгляд.

— Это ваш сын. Калестин, Фортаун.

Брейт окаменел. Сначала казалось, будто он не понял слов антрополога. А потом он стал странно оседать.

— Сын… — пробормотал он. — Значит… его не убили… Боже… Нет, не он…

Пульт выпал у него из рук. Но советник словно не заметил, что остался без черной коробки. Пошатываясь, Брейт сошел с подиума. Ноги у него подкосились, и он упал на колени по другую сторону от распростертого тела Доука. Подняв потрясенное лицо, Амос посмотрел на Калли.

— Это правда, — хмуро подтвердил О’Рурк. — Я старался сделать так, чтобы вы не встретились, чтобы он не вошел сюда, но…

— Он умер? — Это был голос Алии. — Вил?..

— Нет, — хрипло сказал Джемисон.

Руки его быстро двигались, словно обладали собственной независимой волей, и не имели никакого отношения к седовласому старику — Сейчас я остановлю кровь, и если мы быстро доставим его в больницу… — Он взглянул на Брейта. — Доук думал, будто вы убили его мать, потому что на вас всегда была военная форма, когда вы приходили. Я не мог рассказать ему раньше… Тогда бы он понял, что мне все известно — о вас и его матери…

— Но откуда вы… — Амос изумленно смотрел на Джемисона.

— Я часто наведывался в Фортаун, старался помочь, чем мог, — объяснил антрополог. — Было уже ясно, что добром дело не кончится. Так я услышал, что и вы там… бываете. Я нашел мать Доука — за ночь до того, как ее увидели вы… она была уже мертва. Одна из женщин уже забрала Доука, но об этом я узнал позже. Доук так и не узнал, кто вы на самом деле. Мать всегда отсылала его, когда вы приходили. У него остался только медальон с вашим портретом. Потому он и подумал, что вы — один из солдат гарнизона и убили его мать, напившись в ту ночь до бесчувствия. Все эти годы он охотился за вами, чтобы отомстить.

— Лучше бы он меня убил… — Брейт заплакал, как старик; он стоял на коленях, качался и плакал. Потом вдруг начал валиться на бок — Алия подхватила его, как мать подхватывает ребенка. Советник жалобно посмотрел на нее.

— Алия… — пробормотал он. — Я не мог… рассказать тебе…

— Думаешь, я не догадалась? Давным-давно! — сердито воскликнула девушка, обнимая отца. На глаза ее тоже навернулись слезы. — Думаешь, я не знала обо всем еще до того, как мы улетели с Калестина? Но я понимала: если хотя бы слухи о том, что произошло с тобой на Калестине, проникнут на Землю, ты потеряешь место в Совете… И я сказала себе: ты — великий человек, несмотря ни на что. Именно тот человек, который им здесь нужен! И пока Калли… — Запнувшись, она посмотрела на О’Рурка. — Но ведь ты тоже знал! — воскликнула она. — Откуда?

— Наверное, подсмотрел портрет в медальоне Доука, — не поднимая головы, проворчал Вил, продолжая накладывать повязку. Без куртки и рубашки Доук казался таким слабым и худым!

— Нет, я не подсматривал, — Каллихэн покачал головой. — Просто Доук слишком похож на тебя, Алия. Этого нельзя не заметить. Может, кто-нибудь другой и не обратил бы внимания, но только не я. И у него походка, как у Амоса. И едва я угадал главное, обнаружилась еще сотня мелких деталей… — Он повернулся к Джемисону. — Знаешь, когда я понял наверняка? Когда Доук балансировал на скользких направляющих, заставляя Совет Сопротивления принять вас двоих в число совершающих побег. Амос сделал бы это именно так, как Доук — точка в точку.

— Ну, сойдет, — сказал Вил, кончив бинтовать. — Отнеси его на нижний этаж, Лис, и узнай в справочном, где ближайшая больница…

Но едва Листром нагнулся, чтобы взять на руки Доука, который так и не пришел в сознание, как возле двери послышался шум, и в зал ворвался запыхавшийся курьер.

— Молдоги… Адмирал Рун! — выдохнул он. — Уже в лифте… С двумя братьями…

— Быстро! — приказал О’Рурк Листрому. — Переодень несколько человек в полицейскую форму… Доука вынеси через боковую дверь — она ведет в личный кабинет Амоса. Амос, покажи Лису, куда идти. Амос, да возьми себя в руки, наконец — Доука поставят на ноги, можешь не сомневаться! Все остальные — выметайтесь отсюда, и как можно скорее! Нет, только не ты, Алия. Вил, мне будет нужна твоя помощь.

— Какая от меня польза, если нет Доука? — проворчал Вил.

Листром с Брейтом выводили людей из зала через кабинет советника.

— Ты должен иметь полную триаду, чтобы вести переговоры с триадой Руна, — сказал Джемисон. — И я уверен, Рун уже имеет описания нашей внешности. Кто займет кресло Доука?

— Алия, — лаконично ответил О’Рурк.

Он схватил испачканную кровью рубашку Доука, швырнул ее в угол, за кресло, потом сбросил обмотанное вокруг талии полотенце и сунул его Алие.

— Вот, прикрой голову.

Сначала Алия смотрела на него, не понимая, но потом быстро схватила полотенце.

— Зачем? — Вил удивленно переводил взгляд с Каллихэна на девушку.

— Калли ведь сказал! — нетерпеливо воскликнула Алия. — Мы с Доуком похожи! — Углом полотенца она принялась энергично стирать с лица косметику. — Вил, передайте мне куртку Доука! Жалко, зеркала нет… Вот! Теперь я складываю полотенце как косынку, чтобы не было видно волос… — сложив полотенце треугольником, она одной рукой подняла волосы, а другой повязала полотенце вокруг головы, туго затянув концы. — Вот! Ну, как я теперь выгляжу?

Девушка была одного роста с Доуком, и куртка пришлась ей впору. Если не считать косынки, придававшей Алие несколько пиратский вид, она и в самом деле была очень похожа на своего сводного брата.

— Чудесно! — сказал Калли. — Теперь занимаем места за столом, быстрее!

Троица едва успела опуститься в кресла, когда появились несколько приграничников в кое-как натянутых мундирах Всемирной полиции, с пистолетами на боку и поспешно заняли места по обе стороны входа. Несколько секунд спустя в проеме показались три молдога в обычных длинных балахонах. Они направлялись к столу, за которым с торжественным видом восседали Калли, Вил и Алия. Балахоны молдогов, почти доходившие до пола, создавали впечатление, будто послы не идут, а плывут, скользя над полом. Тот, что шел в середине триады, был выше остальных — он почти не уступал ростом Калли. Более того, в нем чувствовал жесткость и неуступчивость. Пораженный О’Рурк понял, что снова неведомо каким образом узнал адмирала Руна. Его необычный рост, внутренняя напряженность — все это он заметил еще во время визита адмирала на плавучую тюрьму, когда Калли с товарищами совершил побег.

Теперь, снова увидев Руна, Каллихэн почувствовал возвращение чувства сопереживания, невидимой эмоциональной связи. Узнав адмирала, О’Рурк начал постигать небольшие различия между ним и младшими Братьями. Он заметил, что щеки Руна более впалые, морщинки под глазами резче, а туго обтягивающая череп кожа, кажется почти прозрачной.