Гордон Диксон - Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека

— Погибли!.. Погибли!.. Погибли!

— Ну, что я вам говорил о водяных драконах? — вздохнул Брайен. — Как джентльмен может добиться почестей и уважения, убивая подобных тварей и…

Но Невилл-Смит так и не закончил фразы. Пока они говорили с водяным драконом и за время последней реплики сэра Брайена, линия приблизилась и миновала их. Скупые зимние краски поглотили Соратников, а цвет лиц стал пепельно-серым.

— In manus tuas, Domine [1] In manus tuas, Domine (лат.) — В руки твои, Госпожа. , — тихо произнес рыцарь и перекрестился.

Серая зимняя пелена опустилась вокруг. Болотная вода отсвечивала спокойным маслянистым блеском, проглядывая сквозь тусклую зелень травы. Легкий, холодный ветерок промчался по зарослям камыша, с треском пригибая коричневые головки, а затем, забавляясь, разметал их по сторонам, словно кости, истлевшие на заброшенном кладбище. Деревья беспомощно поникли. Листва высохла, как иссыхают порой преждевременно люди; незримая завеса невыразимой тяжести, сравнимой разве со смертью последней надежды, опустилась на сознание живущих.

— Сэр Джеймс, — неожиданно сказал рыцарь вежливым и формальным тоном, которого Джим доселе не слышал. — В этот час мы посвятили себя служению Великому Делу. И если ты вернешься назад один, то заклинаю Господом, расскажи даме моего сердца и родственникам ее о гибели моей.

— Это будет для меня честью, — неловко ответил Джим и ощутил неприятную сухость во рту.

— Я нижайше благодарю за столь щедрую любезность, — искренне произнес Брайен. — И даю обет поступить так же, как только найду корабль, отправляющийся через западные моря.

— Расскажешь Энджи. Леди Анджеле, — уточнил Джим. — Об остальных не беспокойся.

В сознании возник образ, как этот странный мужественный и честный человек, стоящий рядом с ним, оставляет дом, семью и отправляется за три тысячи миль по неизвестному океану, повинуясь обещанию, данному незнакомцу. Джим внутренне содрогнулся, сопоставив образ Брайена со своими размышлениями о мышцах в голове рыцаря.

— Я дал слово, — отчеканил Невилл-Смит. Он спрыгнул на землю и уже обычным голосом произнес. — Бланшар не сдвинется ни на дюйм, черт бы его побрал. Придется вести его под уздцы… — Он осекся и посмотрел за спину Джима. — А где лучник и Даниель? — спросил он.

Джим обернулся. Брайен был прав.

— Где они, Арагх? — спросил Джим.

— Отстали по дороге, — объяснил волк. — Или передумали и решили вернуться обратно. Если бы не кусты и деревья, мы бы заметили их.

Наступило минутное молчание.

— Тогда пойдем без них, — сказал рыцарь.

Он потянул за поводья Бланшара. Белый конь неохотно сделал шаг, затем другой. Джим и Арагх двинулись следом.

Мрачная жутковатая атмосфера, сгущавшаяся с каждым шагом, свела разговор на нет.

Каждый вдох и выдох, каждое движение требовали огромного усилия воли; руки и ноги налились свинцом, и каждый шаг становился пыткой. Но самым страшным явилось молчание, которое изолировало сознание и нагнетало мрачные мысли. Соратники шли, словно в нереальном бесцветном сне, лишь изредка перекидываясь несколькими фразами и замолкая опять.

Дорога сузилась с сорока ярдов до нескольких футов. Деревья стали ниже; их стволы были искривлены и изогнуты, а под редкой травой виднелась земля, отличная от торфяника, что был вблизи леса, — твердая, каменистая, песчаная почва. Песок похрустывал под ногами людей и копытами Бланшара и был одновременно и неожиданно неподатливым и предательским.

Большой конь остановился, захрапел, замотал белой гривой и попятился назад.

— Какого черта! — взорвался Брайен и потянул за поводья. — Что на него нашло…

— Слушай! — призвал Джим, тоже останавливаясь.

Какое-то мгновение Джим был уверен, что это слуховая галлюцинация. Но звук повторился и начал нарастать. Он доносился откуда-то спереди и приближался. В нем нельзя было не узнать завывания сандмирков.

Завывания перешли в мощный вой. Сандмирки, очевидно, бежали не только впереди, но и по сторонам. Их голоса слились в единый мощный унисон. И вновь этот звук прорвался через все преграды сознания и затронул темные, примитивные закоулки. Джим посмотрел на Брайена. Забрало шлема было открыто, и он увидел мертвенно бледное лицо, кожа обтянула кости черепа. Это было лицо Человека, мертвого уже добрых десять дней. Завывание достигло крещендо, и Джим ощутил, как тает его способность размышлять.

Арагх оскалился — вызывающе и насмешливо. Английский волк задрал голову, раскрыл пасть — и его протяжный вой бритвой полоснул по сандмиркам. Это был не привычный вой, который слышен лунными ночами. Он начинался на низкой ноте, затем менял тональность и, вибрируя, набирал гортанную силу, заглушая сандмирков, а затем постепенно стихал… стихал… в ничто. Это был охотничий клич.

Когда он стих, осталось только молчание — и ничего, кроме молчания. Арагх насмешливо оскалился.

— Продолжим путь, — предложил он.

Брайен внезапно очнулся и потянул за поводья. Бланшар пошел вперед. Джим за ним. Соратники продолжили путь.

Сандмирки больше не завывали. Но за шагами рыцаря, дракона и волка различались бесчисленные всплески воды, шорохи за деревьями, треск кустарника, шелест камыша. Эти шумы окружали их и двигались вместе с ними, как будто их сопровождал эскорт огромных крыс. Он старался не замечать этого шума. Один только звук бесчисленных лап и тел пробуждал инстинктивный ужас. Но какие еще опасности подстерегают их впереди? Следить за дорогой становилось все трудней.

— Смеркается, — подметил Джим. — И заволакивает туман.

С момента пересечения линии они прошли мили полторы.

Небо чернело. Но это не были естественные сумерки: небо быстро чернело, наступала ночь. Низкие тучи зависли над головой, стена тумана двигалась от болот к дороге.

Бланшар резко встал. Соратники замерли. Издаваемый сандмирками шум усилился и превратился в неистовство бешеной активности, в которой ощущалось дьявольское торжество. Неожиданно впереди, справа от дороги, раздался громкий всплеск, как будто нечто вышло из воды на землю. Арагх задрал нос и гортанно-зловеще зарычал.

— Вот оно, — сообщил волк.

— Что? Не понял? — переспросил Брайен.

— Мое мясо, — прорычал Арагх. — Держитесь в стороне!

Он сделал несколько шагов навстречу и остановился — хвост изогнут, голова наклонена, пасть полуоткрыта. Он застыл в ожидании, а глаза горели в полумраке красным огнем.

Теперь и Джим различил знакомый запах; поначалу ему показалось, что это запах сандмирков, которые следовали за ними. Но вскоре запах стал резче и сильнее. Джим услышал, как навстречу по дороге приближается некое крупное животное, которое скорее пойдет напролом через кусты, чем обойдет их.