Роман Покровский - Хранитель Девяти Солнц

А они очень похожи, разве что Хайгли помоложе, и нос её не настолько выдающийся.

— Я рада видеть принца видеть принца, которого мне ни разу не доводилась видеть, — улыбнулась она.

Солон улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Ему доводило трудность поддерживать разговор с теми, кого он не знал или едва знал.

В этот день герцога Рейхеля так и не было больше видно. Хигель говорил, что тот слишком устал за сегодняшний день, поэтому отправился отдыхать в покои, куда пришёл лекарь, встреча с которым была для Рейхеля обязательной каждый день.

Сам Хигель мало обращал внимания на Солона, и разве что только чуть больше на лорда Эсгрибура. Несмотря на то, что Солон не общался с ним, своей заносчивостью он скорее всего превосходил даже Хаффнера Ларгбура.

Солона разместили в богатых и просторных покоях, в широкие окна которых лился солнечный свет, освещающий все помещение. Постель же размерам не уступала той, на которой Солону приходилось спать в Аглун Хед, но всё же она не показалась ему такой же удобной. Вот бы Милену сейчас на эту постель, может тогда она и показалась бы удобнее.

Спать однако не пришлось — Хайгли решила, что гости после такой долгой дороги слишком проголодались, поэтому был накрыт им обеденный стол. Жаль, что не такой шикарный, как в Аглун Хед, но Солона это мало волновало. Неужто Райв Рейхель так скудно решил угостить гостей. Хотя, глядя на состояние герцога, вряд ли можно утверждать, что он тут решает что-то.

Хигеля было мало видно — то ли решал какие-то важные дела герцогства, то ли развлекался с кем-то. Когда же племянник герцога всё же появлялся на людях, большую часть времени он проводил подле сестры, а разговоры тратил по большей части на диалоги с ней.

Эсгрибур хорошо знал этот дворец, так как ему приходилось бывать здесь раньше, поэтому с радостью помог Солону изучить его. Навряд ли что-то Солона удивило здесь в сравнении с Аглун Хед, но любопытство он своё всё же удовлетворил. Оно терзало его ещё с детства, ведь он 14 лет провел в Акре, и частенько видел дворец герцога, но только издалека и со стороны, ведь внутрь заглянуть ему никто бы не позволил. А теперь он на правах принца Королевства, стоящий по рангу выше, чем герцог этих земель, может путешествовать здесь сколько угодно и делать что угодно.

— У герцога Рейхеля нет родных детей, — сказал Эсгрибур, когда они стояли на небольшом балконе, открывающем вид на конюшни.

— А что помешало ему заиметь их?

— Чрево его жены не позволило родить ей родных детей. Оба раза она производила на свет мертвых малышей. Это расстраивало Рейхеля, ведь он любил свою жену. Любил до тех пор, пока её не стало.

— Она умерла? — спросил Солон.

— Да. Слишком слабое здоровье подвело её. Теперь же оно подводить и самого Райва.

— Но кто же тогда станет наследником герцога?

— Притязаний много, но я думаю, что Хигель, его родной племянник, считает себя первым в этой очереди. Он и Хайгли — дети его младшего брата Хэйва, погибшего несколько лет назад. С тех пор Хигель и Хайгли стали законными жителями этого дворца и законными членами семьи Райва. Но считает ли так сам Рейхель — неизвестно.

— Он так и не позволил ближе познакомиться с ним, — произнёс Солон.

— А чего же ты ожидал от человека в таком состоянии? Признаться, я не ожидал, что он будет так плох с момента нашей последней встречи. Когда четыре года назад его поразила проказа, я немедленно навестил его, но не думал, что она скосит его настолько быстро.

— Это очень печально, лорд Эсгрибур.

— Нет ничего печальнее.

Между тем уже начинало вечереть. Солнце опускалось всё ниже и ниже к горизонту, окрашивая своими последними лучами и сам дворец в красный цвет, под цвет остального города.

В парадной зале уже был накрыт небольшой, но уже более богатый стол. За то время, что Солон прожил в замке, и сколько всего перепробовал, но не мог бы вспомнить названия и четверти того, что видел сейчас.

Во главе сидел еле двигающийся Рейхель с опущенной головой, подле него Хигель и Хайгли, три-четыре лорда, которых Солону видеть не приходилось, а так же Хаффнер Ларгбур. Он о чем-то оживленно переговаривался с Хигелем, но тот вряд ли его слушал, так как был погружен в свои какие-то посторонние мысли.

Солона не слишком сильно печалило то, что лорд Рейхель почти не общался с гостями. Хотя настоящего принца это могло бы и обидеть то, что позвавший в гости не уделяет никакого внимания тем, кто позвал. Но Солон был рад уже и тому факту, что теперь ему удалось побывать еще в одном богатом дворце, и если не случится ничего плохого и неожиданного, этот дворец не станет для него последним.

— В последнее время идея проведения рыцарских турниров для меня не выглядит очень привлекательной, — между трапезой произнес Хигель.

Она и впрямь была слишком скучна, и могло показаться, что и не прием гостей это, а какая-то поминальная тризна.

— Отчего же? — удивился лорд Эсгрибур.

— Они слишком обычны для нашего искушенного взора, — влезла в разговор Хайгли.

— Слишком тривиальны и часты, — дополнил Хигель. — Порой складывается впечатление, что они устраиваются по каждому поводу, без всякой фантазии.

— Это великое наследие наших предков, — сказал Эсгрибур. — Всякий раз, по поводу победы в войне или по началу какого-то праздника традиция проводить турнир среди любимцев народа перед пиршеством была непоколебима.

— В голову приходит ещё одна традиция, — сказал Хаффнер. — Но не наша, а из Эамавиля древних дней, когда рабы, так же, на потеху публике сражались друг с другом насмерть.

— Гуманные законы нашего великого общества даже не позволяют думать об этом, — сказал Эсгрибур.

— И жаль, что у нас нет рабов. А уподоблять рыцарей рабам… Было бы достаточно интересно, — сказал Хигель.

— Мало ли нам было крови на тех битвах и войнах, что приходилось некоторым из нас пережить? — вставил слово Хаффнер. — Даже наш опальный принц побывал там, куда судьба загонит далеко не каждого.

Солон перекинул взгляд на Хаффнера. Тот тоже смотрел на Солона своих наглым, наполовину смеющимся взглядом.

— То, что случилось с принцем Энтоэном, не иначе как чудо, — поднял свою тяжелую голову сам Рейхель.

— Сами боги благоволили его возвращение в наши пенаты, — продолжил Хаффнер. — Словно поднявшийся из огня феникс, он вернулся к нам. Почему же он до сих не поведал нам историю о том, как же судьба смогла вернуть к нам, и в объятья матери.

Он резко посмотрел на Солона, будто призывая его к ответу. И выглядело это уже не как приятный разговор за трапезой, а как допрос.

— Было бы очень интересно услышать эту историю из ваших уст, — произнёс Хигель.

— Мне неприятно рассказывать о том, что случилось, — сказал Солон, очень боясь за то, что окружающие смогут услышать в его голосе дрожь и фальш. — На своем пути я не встретил много приключений. Я покинул город, потому что мне надоела эта суета, я хотел путешествовать…