Дэвид Дрейк - Владычица Подземелий

— В комнате я почувствовала что-то… было немного холодно, когда я вошла, — сбивчиво принялась объяснять Шарина. Теперь воздух прогрелся, и байковое одеяло, коловшее в темноте усиками, вновь стало гладким и безобидным. Колеблющееся пламя свечи сыграло с ней злую шутку.

Атриум, где спала Шарина, предназначался для прислуги. Обычно там располагалась Лиэйн, а Шарина ночевала в собственном деревянном одноэтажном домике. Но в эту ночь они поменялись местами.

Об этом их попросил Карус, и Лиэйн восприняла просьбу с облегчением.

В коридоре послышалась возня.

— Проходите, леди Теноктрис, — произнес офицер. — Мы закроем за вами дверь.

Карус вышел из спальни с протянутыми руками, чтобы поприветствовать волшебницу и поддержать ее при необходимости. Шарина усмехнулась тому, как скоро солдаты выполнили распоряжение, не донимая расспросами и не пытаясь узнать, по какой причине кричал человек, которого они охраняли.

Не знала этого и сама Шарина. Но она и ее друзья по крайней мере могут попытаться узнать. Солдаты же лишены такой возможности и продолжат выполнять свой долг, даже если на них нападет чудовище из ада.

Теноктрис вошла как нахохлившийся воробей. Она отказалась опереться на протянутую Карусом руку, лишь отдала ему сумку с магическими принадлежностями. Дверь за ней закрылась. Солдаты, плотной стеной толпившиеся снаружи, замерли в напряженном ожидании проявлений магии.

— Шарина сказала, тебя мучили кошмары. Что именно ты видел? — спросила Теноктрис, внимательно осматривая комнату.

Опираясь на руку Шарины, старая волшебница медленно уселась на пол. Карус положил рядом с ней сумку, которую нес в руке.

— Я ничего не видел, — начал свой рассказ Карус. Он старался обдумывать каждое слово, вспоминая пережитый сон. — Но чувствовал, что нахожусь глубоко под водой. Что-то держало меня там и тянуло вниз, и мне никак не удавалось дотянуться до него и вырваться из пут.

Он откашлялся.

— Я мог бы утонуть.

Шарина удивилась, оказывается, у Каруса обнаружилось чувство юмора.

— Да, утонул бы еще раз, только на этот раз больше не увидел бы солнечного света. Даже через тысячу лет, даже так, как сейчас, когда я смотрю на мир глазами другого человека.

Пол спальни украшало панно, изготовленное из кусочков дерева, различных по цвету и структуре. Слабое освещение позволяло лишь смутно разобрать изображенных на нем животных.

Теноктрис вытащила из сумки кисть для письма и горшочек киновари. Затем начертила обычный треугольник вокруг оленя с маленькими рожками.

— Что ты видел? — вновь спросила она у короля, принявшись выводить возле каждой из сторон треугольника магические древние слова. — Или все вокруг казалось черным?

— Я почти ничего не видел. — При виде того, что делает волшебница, Карус содрогнулся, но, поймав взгляд Шарины, попытался скрыть неприязнь. — А то, что рассмотрел, было серым, а не черным.

Теноктрис похлопала по сторонам треугольника бамбуковой щепкой и начала бормотать под нос магические слова.

— Хордред тоже видел что-то серое, — напомнила королю Шарина.

— Я помню, что с ним произошло. А после сегодняшнего сна уже не сомневаюсь, что мы имеем дело с волшебством.

Теноктрис сделала последний взмах палочкой и стала оседать. Шарина подхватила ее прежде, чем голова старой женщины коснулась пола, и попыталась поставить волшебницу на ноги.

— Подожди, — вскрикнула Теноктрис. Она выпрямилась и затерла символы рукавом своего платья. Красная краска впиталась в отороченные шелком рукава.

Шарина подумала о том, что сказала бы Илна, увидев это. Впрочем, возможно, что и ничего. К тому же у Теноктрис имелось веское объяснение своего поступка.

— Я не хочу оставлять символы на полу. Кто-нибудь случайно может прочесть заклинание, — сказала волшебница, позволяя девушке помочь ей подняться. — Это было простое заклинание для определения места, но оно завело меня глубже, чем я предполагала. И это оказалось уже небезопасным.

— Глубже? — переспросил Карус.

— У заклинаний есть свой собственный вес, — объяснила Теноктрис, сев на табурет из слоновой кости. Она скрестила ноги, а потом и руки. — Я подумала, что это заклинание укажет мне место в нашем мире, на Лауте или Тизамуре. Вместо этого оно отправилось довольно далеко, и я побоялась, что оно может утянуть меня за собой.

Волшебница загадочно улыбнулась. Руки ее все еще слегка дрожали от слабости. Карус присел с ней рядом, придержав ножны, чтобы их конец не ударился о пол. Свободной рукой он коснулся колена Теноктрис.

— Утянуло бы тебя за собой во времени? — спросила Шарина. Она вспомнила катаклизм, который принес сюда старую волшебницу тысячу лет назад.

— Собиралось унести меня в потусторонний мир, — ответила Теноктрис. Она замерла и даже перестала моргать. — Тянуло меня в ад, Шарина.

Похлопав волшебницу по плечу, Карус поднялся на ноги.

— Мы не можем это так оставить, — попытался он приободрить самого себя. — Если придется спать только днем, ну что ж…

— Хордред спал днем, — резко прервала его Шарина, — и это оказался последний его сон.

— Тогда… — Карус схватился за меч.

— Есть другой выход, — предложила Теноктрис. Они посмотрели на волшебницу.

— Продолжай, — попросил Карус, сбрасывая руку с ножен.

Шарина почувствовала облегчение. Она не ждала ничего хорошего от впавшего в отчаяние короля из глубокого прошлого.

— Если Илна согласится, можно ввести ее в транс и отправить душу за сведениями, туда, в ту серость. Не думаю, что у нее возникнут какие-то затруднения. Хотя риск, конечно же, есть.

Шарина согласно повела плечами.

— Я, как и Илна, сделаю все возможное. Можешь не сомневаться.

— Пошли меня, — попросил Карус. Его глаза горели яростью, а губы гневно сжались. — Это моя битва.

— Это наша битва! — поправила его Теноктрис. — Это битва тех, кто жив, и тех, кто хочет родиться.

Выражение ее лица смягчилось.

— Я не сомневаюсь, что вы все готовы к этому, — прибавила она, — но вам самим никогда не найти туда пути. У каждого из вас свое предназначение. Илна поступает так, как показывают узоры, которые служат ей своего рода указателем.

— А вот я абсолютно уверен, — вспыхнул король, — что, когда мне покажут, куда следует ударить, не промахнусь.

Карус зловеще рассмеялся, правая рука его вновь опустилась на рукоять меча. Пламя свечи взметнулось к потолку от столь бурного проявления эмоций.

Сопровождаемые стражниками, Шарина и Илна шли в ногу. Звук их шагов по мощенной камнями дорожке, ведущей в личные покои Гаррика, разносился по всей округе. Прежде такой привычный, сейчас он казался неприятным и заставлял Шарину нервничать.