Владислав Римма Храбрых - Завод седьмого дня (СИ)

– Ты мне очень помогаешь, так что куда я без тебя.

Джои открыто ему улыбнулся, махнул рукой и ушел, перепрыгивая с камня на камень и стараясь не наступать на границы между ними.

Карел взлетел по лестнице и первым делом подошел к окну. Как и во всем доме, в его комнате были очень ненадежные подоконники, которые очень легко сдвигались. Об этом знали, кажется, все и пользовались в меру своей изощренности.

Но обычно, конечно, хранили зарплату. Разделив деньги, что выдали последними, на две неравные части, ту, что побольше, Карел спрятал в нагрудный карман, а поменьше убрал в карман брюк. Подумав, что вопрос с Яном и коробками обязательно решит позже, он закрыл дверь своей комнаты на ключ (чего раньше никогда не делал), а следом за ней и дверь в квартиру. Вряд ли Ян вернется сюда в ближайшее время, а Карел как раз успеет вернуться перед работой и все открыть.

С собой, кроме денег, он взял еще несколько упаковок обезболивающего – потому что, наверное, это чуть ли не единственное, что может помочь, когда рядом нет медика. В любом случае, это все, что он может сделать для рабочих, которые остаются без медицинской помощи.

Небольшая лавочка при цехе была открыта, чему Карел очень обрадовался. В противном случае он даже не знал, как поступить с этим приглашением на день рождения. Он не чувствовал себя виноватым за то, что забыл – в Горе вообще не было принято праздновать дни рождения как какой-то праздник, это была заводская придумка. Впрочем, практиковалась она и в станице.

В маленьком темном зале было пусто, и Карелу прошлось постучать по прилавку, чтобы кто-нибудь появился. Из двери в другом конце зала вынырнул мальчишка и поздоровался.

Как Карел ни старался, он никак не мог запомнить его имя. Может, его тоже звали Яном. А может, Ианом или Иэном, в принципе, все звучало похоже и в быстром разговоре не отличалось одно от другого.

– Что-то случилось? – возможный тезка Яна облокотился на прилавок, всячески показывая, что он уже взрослый и практически за все здесь отвечает сам. – Мы, вроде бы, врача не звали.

– Мне б с твоим отцом поговорить.

– Его нет, говори мне. Я передам.

Карелу почему-то страшно не нравилась фамильярность этого юнца, но, вполне отдавая себе отчет, что в Заводе практически все на «ты», он только укорял себя за личную неприязнь. Нехорошо так к людям, ну да что поделаешь.

– Во-первых, я хотел сказать, что наш кабинет закрывают…

– Иэн, где ты застрял?

В двери появился Гольм, отец парня и непосредственный хозяин лавки. Карел усмехнулся, а Иэн пожал плечами и ушел за дверь, бросив напоследок что-то не очень ласковое.

– Здравствуй, Карел, – Гольм вышел в зал, вытирая руки о штаны. – Что-то случилось?

– Ничего особенного, – отозвался Карел и еще раз повторил. – Во-первых, я зашел сказать, что наш кабинет закрывают. Меня переводят Мастер знает куда, поэтому я принес несколько пачек обезболивающего. Я не знаю, дадут ли вам нового врача или так все оставят. Но это все, что я могу.

Он выложил лекарства на прилавок, и пару минут они с Гольмом просто смотрели друг на друга.

– Ну-у, – наконец протянул хозяин лавки, – спасибо. Что-то еще хочешь сказать?

– Собственно, зачем я и пришел. Мне нужно подобрать какое-нибудь украшение для женщины.

– Ба, – тут же расцвел Гольм, – да ты, никак, решил сковать себя с какой-то красоткой, купившейся на красивые глазки и драгоценные ручки врача?

– Гольм, – Карел нахмурился. – Тебе-то какая разница?

Тот тут же поскучнел и полез под лавку.

Вообще в Заводе очень редко заводили семью. Что для этого должно было случиться – Карел не представлял, поскольку на его памяти такого не еще не было. Даже Абель, рассказывая об этом, тоже не особенно знал, о чем говорит. Свадеб вообще как таковых не играли, а ребенка завести – так для этого никаких бумажек не нужно.

– Что предпочитаешь для своей красавицы? На шею, на голову, на руки?

– Так, чтоб не мешалось, – ответил Карел, представляя себе Лиа.

Он вообще не думал, что она хоть куда-нибудь наденет его подарок – но она же женщина. Ей в любом случае понравится украшение. Лучше так, чем совсем без подарка.

– Тогда такие варианты, – Гольм выложил перед ним на стол браслет, подвеску и более массивное ожерелье. – Смотри, изучай, не спеши. Что понравится, скажешь, я еще такого же плана покажу.

Карел вздохнул – выбирать он не умел и не любил – и взял в руки браслет.

Браслет как браслет. Кожаная полоса, украшенная металлическими выгнутыми кусочками и яркими блестящими элементами, похожими на эмаль. Блестяшки складывались во вполне приятный рисунок, но все было таким острым и неаккуратным, что Карел тут же представил, сколько увечий можно нанести, только неловко взмахнув рукой.

– Нет, наверное, не это, – Карел отодвинул браслет, который Гольм тут же убрал.

Ожерелье тоже казалось слишком грубым и неуместным – ну куда с таким ходить? Так что его Карел тут же отдал Гольму. Продавец пожал плечами, как бы выразив все, что он думает о ювелирном вкусе всяких там врачей.

– Ну, вот это хорошо, думаю.

Карел пальцами развел кожаный шнурок, на котором болталась колба с витиевато обернутым вокруг нее кабелем. Колба сумрачно поблескивала, и Карелу казалось, что она должна очень красиво гореть на свету.

– Это вообще что?

– Колба с датчиком обрыва, – пояснил Гольм и протянул руку, забирая у Карела подвеску. – Вот, гляди, если кабель отнять, будет…

Он вынул кабель из гнезда в дне колбочки, и та тут же вспыхнула синеватым огоньком.

Карел, совершено не разбиравшийся в устройстве таких штук, уважительно кивнул.

– Да, пожалуй, ее и возьму.

– Завернуть?

– А что, есть во что?

Гольм показал ему кусок коричневой плотной бумаги, Карел кивнул. Пусть будет, почему бы и нет.

Пока хозяин лавки делал из бумаги шуршащую упаковку и вкладывал в нее подвеску, Карел отсчитал деньги. Хотя куда проще было бы отсчитать остаток, который выходил. Что ж поделать, если украшения такие дорогие.

Бессмысленные и дорогие, как и многие вещи в этой жизни.

– Спасибо, – Гольм взял у него деньги и отдал сверток. – Привет красавице! Заходи, если что.

Карел недовольно помотал головой и поспешил выйти из лавки.

Гольм, в общем-то, был неплохим мужиком, но совершенно бесцеремонным, вырастившим своего не менее бесцеремонного сына в одиночку. Куда делась мать Иэна, Карел не знал, да и не особенно интересовался.

Джои открыл ему дверь и серьезно кивнул. В честь праздника он вымыл лицо и выразительно им сверкал.

– Проходи, тебя ждем.

Карел прошел в теплую освещенную комнату, махнул рукой Даану, который возился с Людде, подошел к столу, по-праздничному убранному, хоть это и напоминало ему обеды в станице. Из кухни выпорхнула Лиа, поставила на стол тарелку с чем-то по-мясному пахнущим.