Владислав Римма Храбрых - Завод седьмого дня (СИ)

– Он услышал, – сообщил Карел, выглядывая из-под козырька.

Он почти верил, что как только противостоящие стороны договорятся, мистическим образом дождь перестанет идти. Конечно, не перестал.

– Да что ты говоришь, – хмыкнул Кристиан, уже вышедший на улицу. – А то он до этого не знал.

После этого он развернулся и пошел следом за Свеном и Йоханом, уже успевшими уйти довольно далеко. Они шли в одном направлении, но уже не переговаривались, а дойдя до Мастерской, разошлись в разные стороны.

Только Йохан дождался Карела у поворота, напомнив вымокшую встрепанную птицу, закутавшуюся в человеческую шкуру. Зыркал, по крайней мере, так, как будто Карел шел, чтобы ее, шкуру, отобрать.

– Меня ждешь?

Карел прошагал мимо, и Йохан последовал за ним, отставая, но старательно не поднимая волн.

– Да, тебя. Думал, ты захочешь что-то спросить.

– Да? – Карел обернулся через плечо, чуть притормаживая. – Да, я хочу спросить.

Они пошли вровень, Карел не спешил.

– Ты думаешь, все это закончилось?

– Думаю, да. Точнее, все кончится, как только они начнут работать, а это будет завтра. Откроем ворота, через пару дней вода спадет, а к концу недели все высохнет – и не вспомнишь даже.

– А Ян при этом выживет? – наконец-то задал тревожащий его вопрос Карел.

Йохан неодобрительно на него посмотрел.

– Не знаю, это уже вопрос к Свену. Это теперь его дело.

Карел устало потер мокрую щеку. Странное здесь, однако, отношение к братьям – сугубо практическое. Оставалось только надеяться, что лет через десять Альберту не взбредет в голову устроить тут переворот. По крайней мере, Карел предпочел бы в это время быть как можно дальше от Завода.

– Теперь моя очередь спрашивать, – ошарашил его Йохан, поднимаясь по ступеням первым.

Видимо, он собирался проверить наличие Альберта в квартире – по крайней мере, Карел тешил себя мыслью, что он не останется переночевать.

– Спрашивай.

Карел пожал плечами, недобро глядя, как Мастер отпирает дверь в его квартиру и по-хозяйски проходит на кухню, оставляя длинные мокрые следы. Карел прошел следом, стараясь не поскользнуться.

– Кому ты отдал ребенка?

– Лиа с Дааном, – Карел сел за стол, наблюдая, как Йохан возится с лампой. – У них есть уже один маленький, а где один, там и двое. Если, конечно, Альберт вернется и изъявит желание воспитывать отпрыска, в чем я сильно сомневаюсь, я его, конечно, заберу. А пока что не вижу в этом смысла, потому что моим сыном занималась жена, я даже не знаю, с какой стороны к этому орущему куску человека подходить.

– Какой ты злой, – с каким-то неопределенным восторгом покачал головой Йохан. – Нет, я не собираюсь забирать ребенка, я еще меньше понимаю в детях, просто хотел узнать, не выкинул ли ты его на помойку. Как назвали-то?

– Идиот, – процедил Карел, протягивая руки к нагревающейся лампе. – Маем назвали, как Альберт решил. Пет спросить не успели.

Йохан поморщился, но ничего не сказал, только отвел взгляд. Карел удивленно приподнял брови – чего он не ожидал, так это того, что Мастер хоть как-то отреагирует на его слова. Большей частью, эта фраза для того и задумывалась.

– Ну, хорошо, Маем так Маем, – откашлявшись, сказал Йохан.

Он протянул руки с другой стороны лампы и тоже грелся, хотя лучше всего сейчас было бы переодеться.

Йохан в этот раз не обманул. Вода и в самом деле стала быстро спадать, стоило только Заводу задымить в полную мощность.

Через неделю вернулся Альберт, помятый, всклокоченный, с наливающимся цветом синяком на лице. Ничего не сказал Карелу, да и Карел ничего ему не сказал. Он только неодобрительно покачал головой и пошел на работу. Все снова заработало, а значит, снова появились болеющие и отлынивающие от работы люди. И что самое странное, меньше их за время отсутствия работы не стало.

С Яном ничего страшного не случилось, если, конечно, не считать трагедией все-таки сломанные нос и руку. Ян отмахивался тем, что руку сломать на производстве – раз плюнуть, тем более когда приходится наращивать обороты. Ему верили, кивали, а он отлично справлялся со своей работой и одной рукой.

Свен же был всем доволен и, когда они с Карелом случайно пересекались, даже благосклонно кивал. Вид он при этом имел такой, как будто уже выполнил дело всей своей жизни и хоть прямо сейчас готов отправляться на тот свет.

Даже Кристиан не выглядел таким идиотом, так что Карел надеялся, что со временем это пройдет и Свен снова станет мерзким и недовольным всеми и всем. По крайней мере, перестанет нарушать картину мира.

А сам Карел настолько привык к Заводу, что порой становилось тошно от монотонности действий. Иногда он заходил навестить Мая, приносил продукты, которыми Кристиан снабжал его по приказу Мастера. Иногда заходил на ужин к Анике, особенно она рада была его видеть во время своего выходного и постоянно жаловалась на то, что Кристиан все реже ночует дома, то и дело уезжает «воевать с врагами Завода», как говорит он сам. Иногда, ну уж совсем редко, его вызывал к себе Йохан. Расспрашивал про Мая, про Альберта, про жизнь, обещал выбраться и навестить племянника, но то ли все время забывал, то ли обещал не всерьез.

Йохан только и мог, что продукты и вещи подсовывать. Сам держался в стороне – конечно, Мастер же. Великий и ужасный.

Зато Альберт сына ни разу не видел, даже и не интересовался его судьбой. Йохан отправил его работать куда-то в депо, ремонтировать состав, гуляющий по Мастерской, и появлялся Альберт в своей квартире очень редко. Но за правило взял: сначала зайти к Карелу, если его нет, то оставить какой-то опознавательный знак.

И если Карел, возвращаясь домой, видел на полу рассыпанную крупу, то знал, что это брат пришел со смены и отсыпается внизу. При этом хотелось материться от необходимости убирать квартиру после рабочего дня и радоваться своим способностям к дрессировке. Иначе это назвать никак было нельзя.

Над Заводом снова сгустилась дымная завеса, зажглись натянутые на проводах лампы над крышами, полилась вода из крана.

Первое, что Карел сделал, когда все это заработало – залез под душ, сел прямо на холодное дно и обнял колени. Сверху барабанила теплая вода – не ледяная, как всю эту неделю, а теплая. От мыслей про дождь по спине ползли мурашки.

Еще недели полторы Карел просто отмокал каждый день под душем, стараясь забыть ощущение холодной воды везде – сверху, снизу, по бокам. Мерзкое было ощущение, что тут скажешь. Постоянно хотелось в тепло.

К счастью, с каждым днем становилось все теплее и теплее, и Карел даже не смог бы сказать – а как там сейчас в Горе? Лежит снег или все тает?

Больше у них ничего не менялось, по крайней мере, Карел не замечал – для него все слилось в совершенно монотонный поток: один год, второй, третий.