. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Халик... -- хрипло прошептал Острон. Что-то мутное, что-то темное было в его голове, беспокойно ворочалось, норовя прорваться сквозь тонкую дымку сознания, и Острон почти боялся момента, когда это произойдет.

-- Кто бы мог подумать, -- сказал здоровяк, опускаясь на землю по другую сторону от парня. -- Хотя теперь мне все ясно... и воля Мубаррада, повлекшая меня тебе навстречу.

-- Что...

-- Ты Одаренный, -- негромко произнес дядя Мансур, продолжая смотреть на горизонт. -- Если б не твое пламя, многие не ушли бы живыми.

-- Ч-ч... -- начал было Острон, но замер и болезненно сжался: он почувствовал, как внутри него порвалась тоненькая пленочка, удерживавшая воспоминания. -- Боги. Адель!..

-- Адель отправился к Мубарраду, -- сказал Халик. -- Как и десятки тысяч других людей в эту ночь. Тейшарк пал... и теперь в стенах восточной твердыни устроилось зло.

-- Я такого ему наговорила, -- вдруг всхлипнула Сафир, не поднимая головы. -- Такого!.. Я еще никогда так не жалела о сказанном!

Острон поднялся и сел на коленях, и наконец его взгляд устремился туда же, куда смотрел дядя.

На горизонте, далеко от их холма, белели развалины. Черный дым валил оттуда; видимо, пламя, посеянное им, никак не желало сдаваться.

Он отупело посмотрел на собственные руки. Грязные, в царапинах и засохшей крови. У него остался только один ятаган, лежавший в траве рядом с ним; пламя, полыхавшее на его лезвии, не причинило чудесному металлу никакого вреда.

-- Дар, -- пробормотал Острон, не сводя взгляда со своих ладоней. -- Во имя Мубаррада, я...

Он встал на ноги, и холодный ветер подул ему в спину. Его рука легла на рукоять ятагана; лицо его потемнело.

-- Я этого так не оставлю, -- сказал он и сделал шаг вперед. Еще один; потом легко вскочил Халик и поймал парня за локоть.

-- А ну стой, -- произнес здоровяк. -- Ты уже ничего не сделаешь, Острон.

-- Я!..

Он попытался вырваться, и у него это почти удалось; ярость придала ему сил, и Острон едва не отшвырнул Халика в сторону, но слугу Мубаррада было нелегко сдвинуть с места, если он того не желал. Широкие ладони перехватили парня и опрокинули назад, в цветы.

-- Ты еле держишься на ногах, -- пророкотал бас Халика. -- С сегодняшнего дня ты -- наша надежда, Острон! Ты -- Одаренный, и на тебе лежит великая ответственность. Если ты погибнешь, как идиот, пытаясь отомстить, все пойдет прахом. Я не пущу тебя туда.

-- Нужно накопить силы, прежде чем пытаться отвоевать Тейшарк, -- вполголоса заметил дядя. -- И узнать, что с серединными постами. Ведь целых шесть тысяч было отправлено туда перед самым нападением на город.

-- Залман, возможно, еще стоит, -- согласился с ним Халик.

Острон обессиленно закрыл глаза. Чудовищная пустота нахлынула на него, выледенила внутренности, оставила немым. Известие о собственном Даре никак не тронуло его. Каким бы Даром он ни обладал, он никого не мог спасти!.. Он не мог спасти Аделя, своего товарища, и смотрел, как тот умирает, закрыв его собой.

Чьи-то шаги прошуршали в увядающих цветах, и к высившемуся над ним Халику подошел изможденный воин в рваном алом халате.

-- Какой-то отряд двигается в нашу сторону с севера, -- сказал он, махнув рукой. -- На верблюдах. Там человек двадцать.

Халик ничего не ответил, молча пошел в указанном направлении.

После ночи, когда пал город, многие теперь узнавали великана в потертом коричневом бурнусе, кивали в его сторону. Не все знали его имя, но каждый слышал, что он -- слуга Мубаррада, что он организовал отступление и вывел людей из гибнущего Тейшарка.

Ореховые глаза Халика внимательно смотрели на приближающийся отряд из-под густых бровей.

-- Джейфары, -- вполголоса произнес он, сложив руки на груди. Кучка людей собралась вокруг него, и все смотрели в ту же сторону. Наконец всадники на верблюдах приблизились настолько, что стало возможно рассмотреть их лица; ехавший во главе джейфар ловко спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока животное встанет на колени, и пошел навстречу Халику.

-- Мир тебе, -- сказал он. -- Мы ехали в Тейшарк с севера и узнали, что город пал. Что случилось?

-- Предательство, -- ответил Халик, рассматривая джейфара, который, хоть и не был низкорослым, рядом со слугой Мубаррада превращался в коротышку. -- В цитадели оказался безумец, который пустил врагов по тайному переходу. Они напали изнутри, из самой крепости. Генерал Ат-Табарани мертв. Тейшарк во власти одержимых.

Джейфар нахмурился; тут на его плечо с уханьем опустилась полосатая сова. Некоторые люди вздрогнули при этом звуке, но сова деловито повертела головой и принялась чистить перышки, как ни в чем ни бывало; на птицу-соглядатая темного бога она была не похожа.

-- Сунгай мне имя, -- представился хозяин птицы. -- Ты здесь главный?

-- Халик, -- ответил великан, склонив голову. -- Я слуга Мубаррада, и так вышло, что во время бегства из города я взял на себя ответственность. Так что, наверное, можно и так сказать. Для чего твой отряд направлялся в Тейшарк, Сунгай?

-- Разумеется, чтобы присоединиться к страже Эль Хайрана, -- пожал тот плечами. Сова смешно завертелась от этого. -- Мы были предупреждены об атаках одержимых еще несколько месяцев назад; поначалу перед нами стояла трудная задача поставить в известность все племена джейфаров, и мы держали совет в оазисе Сирхана, что на северном берегу реки Харрод. Потом были разосланы люди по всему Саиду, и, как я надеюсь, большая часть племен, находившихся к югу от Харрод, уже уходит в северные земли. Я же с небольшим отрядом добровольцев хотел защищать стену Эль Хайрана, -- Сунгай развел руками. -- Выходит, мы опоздали.

-- Ничего страшного, -- мрачно сказал ему Халик. -- Двадцать воинов не сделали бы большой разницы.

-- Но я Одаренный Сирхана.

Халик замолчал. Молчали все люди вокруг, хмуро переглядываясь; первым подал голос однорукий мальчишка, сидевший в траве неподалеку.

-- Неужели то пророчество сбывается, -- сказал он. -- Старый библиотекарь в Тейшарке считал, что оно правдивое.

-- О чем ты? -- остро взглянул на него Сунгай.

-- С нами еще один Одаренный, -- ответил парень. -- Из нари. Старик Фавваз всегда говорил мне, что шестеро Одаренных из шести племен пойдут в последний бой с темным богом и одолеют его.

-- С твоего позволения, -- темные глаза Сунгая заглянули в лицо Халика, -- я бы хотел увидеть этого Одаренного.

-- Он сейчас не в лучшем состоянии, -- отозвался тот. -- Только что узнал, что у него есть Дар. Но если хочешь, почему бы нет. Располагайтесь среди нас, -- он окинул взглядом спешившихся джейфаров, -- а ты иди со мной, Сунгай, я отведу тебя.

***

Сунгай, сын Нахида, был одним из лучших следопытов в своем родном племени; еще мальчишкой он с легкостью охотился на коз и антилоп, а птиц ловил чуть ли не голыми руками. Там, где для менее сведущего человека пустыня представляла собой однообразный серир, усыпанный мелким щебнем, для Сунгая все было очевидно, и он еще ни разу в жизни не заблудился, даже в совершенно незнакомых местах.