Любовь Малафеева - Удары судьбы

Она опустила взгляд вниз и внимательно присмотрелась. Кто-то не знающий или не понимающий, мог бы подумать, что темное полотно распростертое внизу и усыпанное сияющими огнями — это звездное небо, но это было не оно. Небо, с его скучными, холодными и безразличными звездами было над Ее головой, а там, внизу, сияли теплые и нежно хранимые огоньки человеческих, и не только, жизней. Одни из них были яркими, пылающими, другие, наоборот, тусклыми и едва тлеющими. Раньше Она любила любоваться ими, но сегодня Она искала совершенно определенную «звездочку», родную, можно даже сказать свою, с улыбкой думала Она, внимательно всматриваясь в скопление огоньков. Вот! Нашла! Прежде яркая, золотисто-алая с черными всполохами, звездочка, сейчас неровно пульсировала и искрила, опутываемая сетью малиново-багрового света. Даже на вид это выглядело отвратительно, а что испытывала сама звездочка Ей думать совсем не хотелось. Нужно спешить!

Все случилось слишком рано, поэтому и пошло наперекосяк. Если бы не Ее помощь, звездочка бы потеряла бы все только из-за глупости, неосведомленности и излишней инициативности мальчишки. Сеть не должна была поглощать свет звезды, а лишь стать ее частью. Стать еще одним Отражением, но никак не Истинным Лицом. Но Она успела вовремя поделится со звездочкой своей силой и теперь полностью контролировала процесс слияния. Сеть была необходима, она давала множество преимуществ недоступных человеку и ритуал, хоть и проведенный отвратительно и коряво все же прошел удачно, а то, что звездочка наверняка захочет прибить мальчишку за не самые приятные ощущения, которые они испытает при пробуждении — это только его вина и Она совсем не будет вмешиваться, только посмотрит и посмеется над дерганием самонадеянного мальчишки. Это станет для него хорошим уроком, подумала Она с улыбкой…

Боль и темнота…

Темнота и боль…

Это все что у меня было. Казалось я провела в этой сплошной черноте десятки, сотни лет наполненных болью и только ей. Она была настолько сильной, словно каждый мой нерв был раскаленной до бела проволокой. В голове стучала крови и сердце постоянно срывалось с ритма, то переходя на бешенный галоп, то замедляясь почти до остановки. И в этой темноте я была совсем одна. Там не было никого и ничего. Ни звуков, ни образов, ни памяти… Я съежилась до крохотной точки, уступая жадной черноте, сквозь которую все отчетливее проступала багровая, пульсирующая злым малиновым светом, сеть.

На место боли пришла тоска, а потом и отупляющее безразличие. Пусть! Я была готова сама завернуться в эту Сеть, только бы пропало это ощущение пустоты, ведь я была одна…совсем одна!

«Не одна…»

Все вокруг изменилось так быстро, что я не успела опомниться. Густая и вязкая чернота растворилась в прохладной и нежной Тьме, багровая сеть вспыхнула особенно зло и бессильно распалась на тонкие ниточки-лучики ставшие моей частью и только тогда снова сплетаясь в Сеть, но только так как нужно было мне. Я ощутила ласковое прикосновение, словно кто-то провел прохладным пером по моему лицу и ласковый шепот «Теперь ты никогда не будешь одна… Ну а пока тебе пора…». И меня ласково, но твердо толкнули в спину.

Я резко подскочила, одновременно открывая глаза и делая так необходимый моему организму вдох. Как оказалось, мне не стоило делать никаких резких движений, так как узкая софа, на которой я лежала до пробуждения, совсем к этому не располагает, зато вот на полу, на котором я оказалась, сверзившись с софы и пребольно приложившись копчиком, я могла резвиться сколько угодно — падать отсюда все равно некуда, разве что я, неистово стучась головой о все те же мраморные плиты пола, продолблю себе дорогу в подземелье, буде таковые тут имелись. Правда удар немного смягчил ковер, но моему все еще ноющему телу это было глубоко фиолетово и оно возмущенно стенало и жаловалось на то, что его хозяйка-раздолбайка совсем его не ценит, раз так беспечно подставляет шею всяким кровососам.

Память о произошедшем вернулась мгновенной вспышкой и я застонала. Забиться в истерике захотелось с удесятеренной силой и продолбленным полом тут дело уже бы не закончилось — как минимум тотальное крушение всего и вся на своем пути пока «завод» не кончится. Я посмотрела слишком много фильмов в своем мире и прочла гораздо больше тут что бы прекрасно понимать, что может случиться с человеком после укуса вампира. Надежда «авось пронесет» сдохла как только я нерешительно коснулась шеи и легко нащупала характерный шрам в форме полумесяца, отозвавшийся жутким зудом как только я до него дотронулась.

Отлично! Великолепно! Просто потрясающе! Мой единственный соотечественник, о котором я волновалась и переживала, приходу которого радовалась с непозволительной и позорной радостью оказался не человеком! Вампиром! Нет в тысячи раз хуже! Он оказался их БОГОМ! Вспомнив как я с диким и в то же время детским визгом на него набросилась мне захотелось сгореть заживо и развеяться прахом над горами! Господи, какой кошмар! Он наверно считает меня совершеннейшей дурой! А еще маг! То что я была всего лишь студентом первого курса меня совершенно не оправдывало. Ведь я семь месяцев прожила под одной крышей с Вестией, от которой я узнала почти все то, что вообще знаю о вампирах. И при всем этом не смогла узнать в Максиме вампира. Для меня все застило тот факт что он жив и пришел за мной. Себе можно было не врать, у меня ведь тогда даже мысль мелькнула повесится на него и размазывая сопли и слезы начать жаловаться на несправедливость своей жизни. Соблазн спихнуть на парня все свои проблемы был очень велик.

Я перевернулась на бок и злобно захихикала от мысли о том, что, как мой создатель, Максим сейчас несет за меня полную ответственность и весь мой багаж вопросов и неурядиц ложиться на его плечи. И в отместку за такую подставу, как превращение в вампира я собиралась многократно усложнить его судьбу. Мелко, согласна, но как подчиненный вампир я могу не слишком много, так что пока придется довольствоваться малым. Хотя внутреннее чутье и воспоминание о ласковом касании подсказывало что у меня будет шанс ответить моему создателю за все.

Закончив с размышлениями и прислушавшись ко вроде бы успокоившемуся организму, я решила предпринять попытку перейти в более приличное положение и осмотреться. На удивление это получилось довольно легко — тело отреагировало только небольшим головокружением. Опираясь на софу, с которой я только что свалилась для равновесия, я медленно, стараясь не делать резких движений, поднялась с пола и выпрямилась. Осмотрелась. Комната была небольшой с минимум мебели. Помимо памятной софы тут был стол с мраморной столешницей на изящных ножках, удивительным образом не подламливавшимися, стул с мягкими сиденьем и спинкой, обитым той же тканью что и диван, пустой книжный шкаф, занимавший большую часть правой стены и некий прямоугольный предмет в дальнем углу, закрытый пыльным полотном — скорее всего зеркало. Возрадовавшись тому что не придется напрягаться в попытках создать магический аналог, я смело рванула к нему, даже не удостоив взглядом закопченный камин, и сдернула ткань. В воздух взвилось облако пыли, но у меня не смотря ни на что вырвался восхищенный вздох. Зеркало было великолепным — чистейшее без каких либо признаков старения, с орнаментом из эльфийских магических защитных рун, в мастерски вырезанной раме красного дерева. Завороженная самим предметом, я гораздо позже обратила внимание на свое отражение чем следовало. На это были свои основания, ибо та девушка что отражалась в зеркале сейчас не имела ничего общего с моим привычным отражением, разве что одета она была так же как и я в начале этого злосчастного вечера — простецкие штаны и рубашку — на этом сходство заканчивалось. Амальгамная поверхность отражала женскую особь с аристократически тонкими и правильными чертами лица, серыми глазами, разглядывавшими меня с невероятным удивлением и гладким шелком блестящих кроваво-красных волос, спускавшихся значительно ниже спины. Я удивленно тряхнула головой. Девушка в зеркале повторила мое движение и мне на глаза упала прядь волос. Красных. До меня медленно стало доходить, что помимо всех прелестей вампирского существования я еще и изменилась внешне, что с новообращенными случается чрезвычайно редко, но я как всегда послужила исключением.