Ирина Лесная - Баба-яга в тельняшке

Тут и Владыка морской нарисовался, явился, значит, не запылился, но ко мне не подходит, за Марьяной прячется. Я же не гордая сама подойду, эта мысль, видимо, до прадеда дошла, он ее в моем взгляде прочитал и, вздохнув, направился в мою сторону:

— Радушка, ты не передумала? — поинтересовался Морей, скосив глаза на супругу свою грозную.

Я уже к прабабушке своей привыкла, ну покричит она на Владыку, ну посуду поколотит, раковины опять же побьет, но ведь успокоится, наверное, когда-нибудь. Так что зря он ее боится, не будет же она при всех его бить, авторитет супругу, любимому портить.

Права я оказалась, но и Морей не промах, как только Марьяна, узнав, что прадед меня на берег отпускает, рот открыла, мы с ним и сбежали. Что время зря тратить, нервы свои портить? А вернется Владыка обратно, гнев с его жены сойдет уже, отходчивая она. Жаль, я с Вадимом не попрощалась, хороший он парень, как друг, конечно.

Поверхности мы с Мореем достигли быстро, и я, наконец, вдохнула воздух полной грудью. Прадед меня в воду с рук отпустил, попрощался, расцеловав меня трижды, да воздушный купол ставить над собой научил, напоследок. Вот же Владыка! А показать мне сразу, пока я у него в замке томилась, не судьба была?

— Ну, не сердись, Рада, не со зла я, Марьяна тобой занята была, скандалов не закатывала, я немного отдохнул, на родную правнучку полюбовался, — прищурил свои хитрые глазки Морей.

— Да ладно, что уж там, родные люд… нелюди, — не стала я на него злиться.

— Вот и чудесно, а ты как соскучишься, так к нам в гости приплывай, теперь и сама сможешь, — улыбнулся мне родственник и скрылся в пучине морской, только трезубец его я и видела.

Проводив Владыку взглядом, я к берегу поплыла, где мой Кузьма возвышался, окруженный сиренами, распевающими свои чудные песни, а мой змей-горыныч аж все три пары глаз закатил от удовольствия и хвостом в такт постукивал.

Не сразу заметила, что он не в одиночестве наслаждается хоровым пением, рядом с ним на песочке еще и мой кощей сидит, и глаз с сирен не сводит. Даже не знаю, что мне сильнее захотелось, то ли певиц с погорелого театра в родную стихию отправить с попутным ветром, то ли Константину волосы на голове проредить. Решила все же с девушек начать, а потом и за кощея приняться, все равно он не сразу очнется. На меня магия сирен не действует, а остальных она так завораживает, что долго еще в себя приходят. А вот нечего было на этих вертихвосток пялиться, сам виноват!

Опутала всех девиц разом своей сетью фирменной и воздушным потоком подальше от берега отправила, а сверху, чтобы не сразу всплыли, волной накрыла, а нечего чужих парней очаровывать! Села отдышаться на берег, силы-то со злостью много выплеснула. Ну, водную магию пополнить труда не составило, вот оно море-океан, только руку протяни, я и протянула, да опять не рассчитала, ручейки силы под ставшей почти прозрачной кожей так и побежали синими потоками.

— Морская моя кощеечка, — обняли меня вдруг со спины.

— Твои девицы вон в отдалении барахтаются, — указала я на уже всплывших сирен, только сетью крепко спутанных, — могу вернуть, а я своя собственная, нам с Кузьмой домой пора, а то на свадьбу опоздаем.

— Рада, да я за тобой пришел, а меня в море-океан не пустил какой-то дельфин, сказав на берегу тебя ждать, ты к вечеру сама вернешься. А эти девицы морские потом уже приплыли, а дальше я и не помню, очнулся, а ты уже тут, рядом сидишь.

— Не надо было на них смотреть!

Да я и не смотрел, почти, — не стал слишком упираться наглющий кощей, — не злись, моя радость, — склонился ко мне парень и прошептал в самое ушко. — А я слова волшебные узнал.

Мурашки от его низкого голоса с легкой хрипотцой побежали по телу и злость куда-то исчезла. Я по инерции хотела возмутиться, но повернув голову, утонула в зеленых глазищах. Сказать мне ничего не дали, запечатав мой рот поцелуем. Я все же попробовала еще подергаться слегка, да меня только крепче к себе прижали и знанием волшебных слов добили:

— Я тебя люблю, ненаглядная моя, красавица синеокая, — голос парня завораживал, — будь мой женой, Рада.

Ну и как тут отказаться? Вот и я не смогла…

Кузьма еще от пения сирен не отошел, прибывая в стойкой эйфории, а мы с Константином, взявшись за руки, бродили по берегу, ждали, когда наше транспортное средство в себя придет. Девушек я отпустила и они, взмахнув на прощанье хвостами, исчезли в пучине морской и больше на поверхности вод их испуганные лица не возникали.

Мы целовались до звездочек в глазах, и никто нам не мешал, пока над водой чья-то дельфинья морда не показалась, а потом и сам Вадим на берег вышел.

— На свадьбу позовете? — поинтересовался мой друг морской.

— Позовем, — вздохнул Константин, нехотя оторвавшись от меня.

— Ну, не буду мешать, — улыбнулся Вадим и, пожав руку кощею, повернул в сторону моря.

— А чего приходил-то? — поинтересовалась я, слегка отдышавшись после поцелуя, затянувшегося так надолго, что, наверное, я бы задохнулась, если бы дельфиныч нас не прервал.

— Так Морей просил проверить, все ли у тебя в порядке. Так и передам, чтобы на свадьбу подарок готовил, — ответил друг, поцеловав мне руку и заглянув в мои счастливые глаза, а затем обернулся дельфином и, сделав головокружительное сальто в воздухе, нырнул в набежавшую волну.

— А ты не слишком ли с ним сблизилась? — подозрительно посмотрел на меня ревнивец зеленоглазый.

— Я ему дружить предложила, он согласился, а ты это о чем?

— Да так, я поинтересовался только, — сбавил тон Константин.

— Будешь так себя вести, я тебе своих волшебных слов в ответ не скажу! — улыбнулась я, как можно загадочнее.

— Ты их тоже знаешь? — сделал удивленные глаза кощей.

— Я-то их давно знаю, — сделала я вид, что обиделась.

— Да я как тебя увидел, они мне сразу в ум пришли, но я думал ты, и так догадываешься.

— Я тебя люблю, — шепнула ему быстро в ухо.

— Я не расслышал, что ты сказала? — довольно хмыкнул Константин.

Я только улыбнулась в ответ.

— Ну, Рада, повтори, хочу еще раз услышать, вдруг мне показалось, — кощей умоляюще на меня глянул.

— Я тебя люблю, — сказала я громко и меня тут же подхватили на руки, нежно поцеловав, впрочем, нежность как-то быстро закончилась, а ее место страсть заняла.

Только мы напрасно думали, что мешать нам больше некому, три наглые морды очнувшегося змея-горыныча решили иначе, и с умилением во взглядах предстали пред нами. Хвост Кузьмы обвил нас с кощеем в кольцо, и мы оказались в плену летучего ящера, прижатые друг к другу. Мужчины, пока меня не было, оказывается, спелись, и теперь мой личный змей-горыныч смотрел преданными глазами не только на меня, но и на Костю, всем своим видом выражая радость и одобрение. Улыбнулась я обоим и поцеловала в нос ближайшую морду Кузьмы, а потом опомнилась и еще два раза поцелуй повторила, чтобы головы между собой не передрались, а то и нам с любимым перепасть могло по случаю.