Ули Драфтер - Преумножающий дары

Для меня же эти факты звучат очень красноречиво. Лазейкой, вероятно, воспользовались. Но об этом я не тороплюсь сказать остальным. Сначала нужно убедиться самому.

Застолье мы покинули часа в три, солнце уже клонилось к закату. Вычислитель и Марис сели в машину, что-то обсуждая. Как мне удалось расслышать — некие спортивные состязания. Тему им задал еще Витий и теперь оба функционала в легком опьянении спорили относительно состоятельности команд. Меня же начинала беспокоить запечатанная нами «аномалия». Почему так долго она не попадала на глаза функционалам. Или усилилась она только сейчас?

Прибыв на базу, я попросил архив наблюдений за этим местом. Он оказался крайне небольшой. Многие документы оказались засекречены. Запрос придется отправлять в высшее командование параллели. Снова придется беспокоить Инграма.

— Источник закрыт, опасность ликвидирована, остальное может подождать, — ответил мне Марис, когда я сообщил ему о своих намерениях, — кстати, по правилам у вас два выходных дня, советую воспользоваться.

Еще не отошедший от алкоголя функционал был в хорошем настроении. Хотя, за этим предложением, я явно видел желание избавиться от моего контроля.

— Хорошо, займусь этим в свободное время, — соглашаюсь на условия. Мне не хотелось быть для них тираном. Подтвердив график дежурств, отправился на законный отдых.

— Торопитесь? — меня нагоняет Вирис, когда я уже отправился к воротам.

— Мой рабочий день закончен, как и ваш, — поворачиваюсь к нему.

— Знаю, и потому могу подвезти.

— Снова просить об этом я не могу. Да и вы бы лучше не рисковали, садясь за управление в таком состояние, — я помню, что вычислитель не отказывал себе в алкоголе, как и Марис.

— В каком состоянии? — довольно улыбается он мне.

Только теперь я понимаю, что функционал уже избавился от действия алкоголя. Каким образом? Даже не создав помех на окружающей технике? Марис же во избежание этого предпочел перетерпеть опьянение. Функционал не торопится с объяснениями и продолжает путь, приближаясь ко мне.

— Я чего-то не знаю? — спрашиваю его, когда мы поравнялись.

— Много, — довольно улыбается он, глядя вперед, — и чем быстрее обратитесь к распределителю, тем меньше упустите выгоды.

— Обещаю поторопиться, — заверяю его, — что теперь? Ваша работа со мной закончена, но, как я понял, вы хотите поддерживать связь, — пользуясь возможностью уединенной беседы, спрашиваю функционала.

— Будете скучать по моей компании? — смеется он, — не беспокойтесь, я вас найду, если будет нужно. В частности, если вы обратитесь в сектор вычислителей. Что касается иных моментов — будем держать связь через «Фиолет». Оставьте бармену записку на мое имя, тогда она обязательно попадет по адресу.

То, что он частый посетитель того бара я понял сразу. Остается надеяться, я не ошибусь в выборе.

Вирис действительно довез меня до дома, вызвав своим появлением некоторое оживление среди функционалов, так же возвращавшиеся со смены. Мити и Кира при виде вычислителя, открывшего мне дверь машины, радостно зашептались. Вита, до того, уткнувшаяся в телефон, поднимает глаза, не переставая пальцами набирать что-то на экране уже вслепую. Вирис же подает мне руку в чрезмерно вежливом жесте, помогая мне выйти, потом подмигивает функционалам. От меня этот жест не ускользает.

— Благодарю, — притягиваю его за воротник, прижимаясь губами к щеке. Потом, в наступившей тишине, захожу в подъезд, поприветствовав девушек, когда поравнялся с ними.

Позером здесь должен быть только я.

Придя в свое жилище, первым делом скинул одежду и залез под душ. Все же произошедшее сегодня меня сильно истощило. Не думая одеваться, повалился на кровать и заснул.

Сны меня практически не посещают, но в этот раз они пришли яркие и четкие, словно намеренно транслируемые в мой разум. Я видел те самые развалины, что обезвреживал сегодня. Я шел к ним через тьму, в которой черное небо было неотличимо от черной же земли. Хрустела обугленная земля, еще тлеющие кости со скрипом крошились под ногами, но было слишком холодно. Холодно для полностью открытой сомы. Я шел, оставляя за собой горящие следы.

Уже в десятке шагов, я понимаю, что белеющие развалины начинают светиться. Мгновение и мощный, холодный луч света бьет в высоту. Я останавливаюсь, застывая в страхе. Но не отступаю. Жду.

Луч прорезает тьму, он — портал. И он выпускает из себя нечто. Одна, две, три… десяток сияющих силуэтов вылетают куда-то ввысь. Потом падают, врезаются в землю на равных расстояниях вокруг руин. Что это? Воины? Послы? Убийцы? Нет, они даже не живые. Передо мной высится один из них — зазубренная капсула, подобная семени цветка. Она полупогружена в землю. Но покой ее не долог. Грани капсулы раскрываются, выпуская… механизм.

Я не верю тому, что вижу, не понимаю, но наблюдаю. Острые шипы врываются в обугленную почву, к каждому из них прикреплено зубчатое колесо. Под его движением, шип вспарывает землю, оставляя сияющую борозду. От каждой борозды свет распространяется, пропитывает почву. Пройдя некоторое расстояние, шип расщепляется, колесо, словно раздваивается и борона делится на две равные части, потом увеличивается и снова делится. Я оборачиваюсь — за моей спиной в непроглядную тьму, дрожа и сотрясая землю, движутся сотни сияющих борон.

Тьма отступает. Свет заливает все вокруг. Только я остаюсь стоять на крошечном островке темноты. Тогда острая боль проходит через правую сторону туловища, и я падаю на колени, не в силах стоять, обездвиженный на половину. Но впереди, в развалинах, снова что-то происходит. Словно из лепестков каменного цветка, оттуда выступает фигура. И если свет вокруг ослепляет меня, то идущий мне на встречу, кажется гораздо ярче. Но глаз я не могу отвести. Существо подходит и останавливается на границе моего спасительного острова тьмы. Теперь я вижу его лучше и не могу поверить своим глазам. Это я. Только иной. Ослепляющий, светлый. Это моя противоположность.

Существо, иначе я не могу назвать его, протягивает мне руку. Такую же темную, как моя светлая. Я отстраняюсь, потому, что если коснусь — исчезну.

— Другого пути нет, — слышу я собственный голос, — ты и сам это видишь. Тебе некуда бежать.

— Есть, — говорю в ответ, поражаясь слабости своего голоса. Но намерения мои крепки. Подвластную мне руку я прикладываю к груди, вытягивая копье. Фигура становится прямо, но не отстраняется.

— Не стоит, — говорит оно, склонив голову набок, — моя смерть — твоя смерть.

— На это я готов пойти, — говорю, направляя копье в его голову. Тут же чувствуя раскаленный металл в своей.

Тело вздрагивает, но боли нет. Зато есть слабый, по сравнению с тем, что во сне свет. Головы касается чья-то мягкая рука, а не металл моего копья.