Ули Драфтер - Расплата за дары

— Они собирались ликвидировать меня, забрав себе мой потенциал, — лучше перейти к главной проблеме. — им удалось собрать информацию обо мне и использовать синхронную ментальную атаку. Их кто-то готовил и предоставил всю информацию. Возможно…

— Тот самый Вычислитель, — продолжил мой Куратор. Он медленно отошел к окну. Знал ли он, что приобретает себе игрушку с такими проблемами. Ему будет лучше избавиться от меня, пока это не коснулось его. Зорф слишком осторожен, он не станет рисковать собой ради такого сомнительного приза вроде меня. Но мой Хозяин оборачивается, с улыбкой глядя на меня.

— Думаю теперь они оставят тебя в покое. — он подходит ко мне, обхватив ладонями мое лицо. — здесь ты не представляешь для них угрозы. Тебя разлучили с Куратором, лишили боевой функции. Вас не смогли уничтожить, но смогли обезвредить.

Он подхватил меня, взяв на руки.

— Пока ты здесь со мной, они потеряют к тебе интерес. — с улыбкой говорит он, положив меня на свою кровать. — Главное — пусть они не догадываются ни о чем.

Заключение Высшего вселяет надежду. Сейчас, ради спасения можно отдать себя во власть любых его планов, только пусть это усыпит бдительность неизвестных мне сил.

До наступления утра он держит меня в своих объятьях, я также, не осознавая своих действий, обнимаю его за талию, прижавшись головой к груди, где по-человечески быстро стучит сердце. Слишком спокойно мне с ним, слишком хорошо с тем, кто решил в будущем от меня отказаться.

На следующий день мы поднявшись вместе с солнцем, молча собираемся и, приняв красный напиток гипербиотика, спускаемся вниз, на том же лифте, работающем только для нас. Внизу господина Лока ждет личный водитель. Меня, одетого в простое черное платье, то, которое еще этой ночью мой хозяин снял с меня, так же сажают вместе с ним на заднее сиденье блестящей машины. На мои опасения, Куратор говорит о старом устройстве автомобиля, работающем больше на механике, а не на зыбкой электросистеме. Автомобиль несет нас сквозь залитый солнцем каменный лес, разрывает и отражает блики, ловит первые прямые лучи вечного светила. Я чувствую его тепло, когда оно скользит по коже через прозрачные стекла, чувствую твердую ладонь господина Лока, мягкость и бархат сидений, как платье стягивает тело, запах бензина и гул механики. Сознание вибрирует от обилия новых ощущений.

Машина останавливается у здания с зеркальными витринами, золото в вывеске, аромат, незнакомый прежде, дразнящий, кружащий голову. Лок, выйдя сам, открывает мне дверь, подавая руку. Улица пустая, но на входе нас встречают люди, одетые в малиновый бархат. Внутри теплый блеск белого и горячий пурпура, высота потолков и прозрачность стекла. Все убрано в тончайшем соответствии друг с другом. Хозяин уже опустил мою руку и покровительственно ведет, обняв меня за плечи к единственному накрытому столу. Отодвинутый им стул для меня, он сам садится напротив.

— Теперь нам нужно обсудить твою роль, — нам приносят тарелки с блюдами, похожими больше на украшения, чем на еду. — Я работаю в основном с людьми и живу по их законам, но мне нужна поддержка.

Он берет вилкой одну из изящных фигур со своей тарелки. Я делаю то же.

Обычно изоляция оболочки не дает чувствовать вкус, к тому же нет необходимости подпитывать оболочку физически — она берет энергию из запасов владельца. Человеческой пищи, так или иначе будет недостаточно. Но благодаря гипербиоту можно получить вкусовые ощущения. И я чувствую.

Сначала, появляется легкое головокружение, потом удается сконцентрироваться на восприятии — что-то дразнящее и приятное, просящее повторения. Я невольно закрываю глаза, пытаясь уловить ускользающее чувство. Когда возвращаюсь к реальности, понимаю, что мой хозяин наблюдает за мной с легкой улыбкой. Мне нужно ответить на его предложение:

— Какова рода поддержка вам нужна? хочу напомнить вам, что боевой функции у меня больше нет, а значит, и нет соответствующих способностей.

— Это меня крайне огорчает, — с ласковой улыбкой, подмигивая мне. — Но, думаю мы сможем обойти правила.

Нам приносят еще несколько тарелок с блюдами большими по размеру и разной консистенции. Приходится повторять за господином Локом, выбирая нужный прибор. С удивлением отмечаю, что каждое из них имеет свой, непохожий на другие вкус. За моим хозяином повторяю названия блюд, он даже называет продукты и способ их приготовления, что для меня равно изучению нового языка. Скоро начинает звучать музыка — сложные гармонии складываются в невесомую переливающуюся мелодию. Нет слов, но сознание само рисует живые картины, задевает те стороны, которые, казалось были потеряны. Лок протягивает мне руку, прося подняться вместе с ним. Плавные движения, повторяющие льющиеся мотивы. Навыки, приобретенные во время боевых тренировок, помогают быстро подстроиться под его темп, копируя и предопределяя действия. Сначала медленно, потом все быстрее и более плавно. Меняется музыка, меняется характер движений: с медленного на быстрый, порывистый, изобилующий резкими выпадами. Моя реакция уже не на столько быстрая и здесь справляться немного сложнее, но к моменту затихания мелодии, нам удается двигаться синхронно, дополняя и поддерживая друг друга как того требует танец. Лок, довольно улыбаясь, возвращает меня к столу, сам, обращаясь к музыкантам просит продолжить играть, но менее танцевальное. Нам приносят последнее блюдо, которое официант аккуратно поджигает изящной игловидной зажигалкой. Хозяин смотрит на меня, не скрывая довольного любопытства. Мне же трудно удержаться не поднести руки к сине-оранжевым всполохам. К моему удивлению чувствую боль и тяжелое ощущение, которое трудно назвать просто информационным сигналом. Кожа на пальцах чернеет, покрываясь волдырями и стекает с прозрачной соединительной жидкостью. Лок выхватывает мою руку из огня, тут же обернув мокрой салфеткой, выругавшись, спрашивает все ли со мной в порядке.

— Я и не задумывался, что люди ощущают, когда обжигаются, — отвечаю я, — для меня это стало таким же нормальным, как дышать, — я сжимаю обожженную ладонь и, освободив от его рук и салфетки, показываю Локу пальцы, лишь немного розовые, невредимые от ожогов. — вы должны рассказать мне больше о моей задаче, мне нужно знать, на что могу рассчитывать.

Обеспокоенность в его лице сменяется холодной серьезностью.

— Всему свое время, — он говорит, приступая к десерту, — не беспокойся, я собираюсь предложить тебе игру на равных. А это значит, что и ты получишь свою выгоду, — он поднимает принесенный бокал красного вина, такой же, какой поставили передо мной. — Конечно, при условии, что ты будешь играть по правилам.