Ули Драфтер - Расплата за дары

— У вас есть что-нибудь, что бы вы хотели передать или оставить на хранение?

Эмиссар снимает с пальца простое кольцо, протягивая его мне, я убираю его в сейф. Если бы он ничего не предложил, мне бы пришлось взять самому, вероятней всего часть тела, подвергнув стабилизации. Это будет являться доказательством аннигиляции, которую нужно будет представить светлым. Я закрываю камеру, эмиссар, лишенный поддержки, опускается на ее пол.

— Вам известно, что своей деятельностью вы угрожали сорвать работу представителей уровней? — я включаю максимальную защиту в капсуле, так он будет чувствовать только небольшой жар.

— Мы действовали в рамках договора, нам позволено взаимодействовать с людьми в социальных сферах, — он говорит спокойно, даже когда я принимаю свой истинный облик, оставив защиту третьей степени.

— Направление вашей работы никак не вписывается в рамки договора, — говорю я, сдерживая ярость, прибавляю температуру в капсуле, заставляя его чувствовать сильные страдания. — И не говорите, что это не ваша инициатива, блокировать работу научной сферы, используя смертных.

Он молчит, изо рта течет пена, но эмиссар еще в сознании. Я снижаю температуру в его камере. Немного придя в себя он отвечает:

— Не все люди поддаются вашему влиянию, мы лишь обеспечиваем их защиту.

— И гоните на убой своим неумелым руководством и бесполезными сказками, — говорю я, стараясь смотреть эмиссару прямо в глаза.

— Вас не переубедить, — спокойно говорит эмиссар, видно, что он теряет силы, — Делайте то что должны.

— Не так быстро, — меня раздражает его снисходительно-повелительный тон. Главный здесь я. — Для начала, расскажите какова цель вашей работы, — я увеличиваю температуру в его камере, слышу его стон через зажатые зубы. Возвращаю реостат в прежнее положение. Он часто дышит, приходя в себя.

— Вы это уже сами сказали, — говорит он, не справляясь с дыханием. Резко понижаю изоляцию, чтобы он ощутил сильный жар, тут же возвращая его на место.

— Мне нужна ваша версия. Лучше расскажите сами, иначе мне придется вытянуть ответ, причиняя вам сильные страдания, — эмиссар уже тяжело дышит, его смуглое лицо блестит от пота, одежда так же намокла. Отвечать он видимо, не намерен. Я снова на короткое время перемещаю реостат до середины, сразу возвращая его на место, — последняя попытка.

Его бьет легкая судорога, один глаз заволокло белым, но он еще в сознании.

— Говорите сами, и я прекращу ваши мучения, — делаю ему последнее предложение. Он предпочитает молчать, запрокинув голову и скрестив согнутые в запястьях руки на впалой груди. Когда я уже готов повернуть реостат на значительную степень снятия изоляции, он начинает говорить:

— Аваларион, — он произносит мое имя на языке эмиссаров, — в меньшей степени мы хотели уничтожить вас, но в большей сделать нашим союзником. Хватит терпеть унижение, мы дадим вам право на достойное обретение себя.

Меня сначала шокируют его слова, но потом я справляюсь с коротким помутнением, вспоминая способности эмиссаров к внушению. Меня начинает разрывать смех, я поворачиваю реостат, наблюдая, как тело эмиссара сначала бьется в конвульсиях, потом начинает темнеть и дымиться, затем обугливается, рассыпаясь в прах. Из его памяти я забираю все, что необходимо, так же как и весь его потенциал.

Поднимаясь по лестнице, с трудом сдерживаю спазмы, сотрясающие все тело. Эйфория горячей волной захлестнула сознание и продолжало его плавить. Зорф ждет меня в своем кабинете. Я отдаю ему металлическую коробку с кольцом эмиссара и остаюсь ждать его поручений. Он видит мое состояние, но не торопится что-либо предпринять, продолжая изучать меня на расстоянии. Наконец мой хозяин подходит ко мне, кладя ладонь мне на голову. Горячая волна сходит на нет, уступая место холодной четкости мыслей.

— Что удалось узнать? — спрашивает он своим спокойным лишенным эмоций голосом.

— Их курировал эмиссариат, не гласно конечно, — говорю я тоже уже успокоившись, — доказательства получены достаточные, все как вы предполагали, хозяин, — ловлю себя на том, что сейчас обратился к нему не как к своему командующему, а как к владельцу, а это свойственно наложникам. Голова снова наполняется горячим потоком. Теперь все тело сводит судорога, которую я уже не могу скрыть, запрокидывая голову, застываю на месте не в силах пошевелиться. В этот раз он не обращает внимание на мои муки, продолжая спрашивать.

— Какого рода доказательства были получены? — он садится за свой рабочий стол, продолжая наблюдать за мной. Я не могу говорить, только через несколько минут справляюсь с судорогами.

— Хозяин, прошу… — меня снова сковывает дрожь. Зорф, возможно раздраженный моей слабостью, начинает усиливать это мое ощущение, стимулируя выход эендорфина. Я не в силах больше стоять, падаю на пол, обхватив плечи руками. Удовольствие превращается в нестерпимую боль, от которой я застываю на самом краю сознания. Не знаю, сколько я так лежу, но боль постепенно начинает отступать, скоро остается только слабый горячий след в голове. Я осторожно поднимаюсь, вставая перед своим Куратором. Я устал пытаться отгадать, поддастся ли он соблазну, поэтому, жду его решения молча.

— Поднимись наверх, — говорит он, не смотря в мою сторону.

Я беспрекословно подчиняюсь. Сняв одежду, ложусь на кровать, прижав колени к груди. Справиться с состоянием стало сложнее поле отказа от боевой функции.

Высший заходит спустя некоторое время, я подавляя спазмы встаю на колени на кровати, обхватив плечи руками.

— Жаль, что все получается именно так, — с явной тяжестью в голосе говорит он, поглаживая меня по голове. Мне странно слышать это от него. Что тему жаль?

— Я не жалею, — говорю это, пытаясь успокоить его, — Для меня это лучшее, что могло быть, — это правда, пока мои расчеты говорят, что иные варианты просто фатальны. Значит, он — мое спасение, — я благодарен вам за все, — упираюсь головой в его грудь, — я ваш, делайте со мной все, что хотите, — отрываюсь от него и смотрю в глаза, здесь я ничего не скрываю, — мне больше некому доверять.

Вместо ответа он крепко обхватывает меня за плечи, прижимая к себе.

— Я хочу, что бы ты оставался со мной как можно дольше, — говорит он, размыкая объятия.

— Я буду с вами, пока вы сами не прогоните меня, — я улыбаюсь, когда он перехватывает мои запястья и опрокидывает на спину. Он помогает развести мои стянутые судорогой ноги, я поддаюсь к нему. В этот раз боли почти нет, но теплое чувство накрывает практически сразу. Судороги помогают продлить состояние. Постепенно они сходят на нет. Он продолжает держать меня за запястья, опираясь на вытянутые руки, я приподнимаюсь на локтях навстречу ему. Наконец, он прижимает меня к себе, сажая на колени, позволяет разделить его дрожь. Спустя несколько минут высвобождаюсь из его объятий, ложась на кровать. Теперь мне кажется, что силы оставили меня. Зорф кладет свою руку на плечо восстанавливая мой баланс, я накрываю его ладонь своей, стараясь удержатьи передаю информацию по допросу эмиссара. Одновременно, считывая состояние матрицы. Запретному показателю уже не удивляюсь.