Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

— Спасибо за визит, господа. Всего вам доброго.

Как только они, оба мрачнее ночи, откланялись и вышли, дед посмотрел на меня.

— По краю ходишь. С ИСБ так не стоит себя вести.

— Вы не поймете, дедушка. Мина и Лина — мои сестры, моя родня по крови, и за них я с этого края даже спрыгну, если понадобится — то и императору на голову. Но… собственно, вот и все. Я доделал почти все дела, которые должен был сделать, и вернул почти все долги, кроме одного. Так что вы можете наконец-то сообщить пфальцграфу, что я готов принять его предложение, как только верну последний долг.

— А сам не хочешь ему это сказать? И что за долг?

— Не хочу. Если я принимаю его предложение — из этого не следует, что у меня внезапно возникла симпатия к нему. Могу и от непечатных слов не удержаться. Так что я не возражаю, если вы представите мое согласие как свою заслугу, в некотором роде так оно и есть. Да, и у меня одно условие. Больше никогда в моей жизни никакой слежки. Хоть раз увижу филера или узнаю, что на прослушке, — сделка будет расторгнута мною в одностороннем порядке, а пфальцграф и император смогут поцеловать себя в зад.

— М-да… С каждым днем я все больше понимаю, что знаю тебя все меньше и меньше… Так что за долг?

— Я все еще остался должен господу за его помощь и намереваюсь пойти в пешее паломничество по святым местам. Судя по тому, что мне предстоит обойти большую часть Аквилонии, дело затянется месяца на три, как раз к зиме вернусь. И это правило «больше никакой слежки» начинает работать прямо сейчас, не забудьте передать это пфальцграфу, дедушка.

Два дня я преспокойно ходил по магазинам, собирая всяческое добро, могущее пригодиться в дороге: туристическую одежду, компас, карты, радиопередатчик, походную аптечку, фонарь, топорик, нож, спальный мешок, а также оформил спец-разрешение на ношение дробовика.

— Ну и зачем тебе дробовик? — удивился дядя Александр.

— Вся Аквилония асфальтом покрыта или иногда попадаются леса и поля? — задал я риторический вопрос. — Мало ли какой зверь мне наперерез выйдет… Вы Каспера, ездового ящера моих сестер, видели? С такими зверушками без ружья лучше не встречаться.

— А зачем тебе лесами ходить-то? Дороги ж есть.

— Не везде автотрасса — кратчайший путь. Я по карте считал, что, если ходить только дорогами, мне месяцев пять понадобится, а не три.

С разрешением проблем не возникло: это простолюдину разрешения на оружие могут не дать, а несовершеннолетнему так точно не дадут, ну а маг уже сам по себе оружие, вышколенное и тренированное, что предполагает высокую ответственность и дисциплину.

От пфальцграфа я получил только официальное письмо: он весьма одобряет мое мудрое решение и с нетерпением ждет, когда я совершу свое паломничество.

На протяжении этих двух дней я очень внимательно искал за собой хвост, но так и не заметил. Потому под вечер второго я вышел на знакомую улицу и прошелся по ней, не пропустив ни одного магазина, просто для отвода глаз, а затем потянул на себя обшарпанную, но крепкую дверь.

— Добрый вечер, господин Сигур, — сказал я.

Кроме меня, в ломбарде посетителей не было, так что можно говорить открыто.

— Что-то не так с вашими документами, почтенный дворянин с пистолетом? — осведомился он.

— Нет, с ними все хорошо. Мне просто нужно еще кое-что, и я без понятия, к кому за этим идти, если не к вам.

— И что же вам требуется?

— Тротил. Килограммов пять. И детонаторы с таймером.

Вот тут его лицо, напоминающее своей выразительностью глыбу базальта, дало слабину.

— Не-не-не, тут я ничем помочь не могу!

Я вздохнул.

— Мне позвонить вам с моего прослушиваемого телефона и спросить, готова ли моя взрывчатка?

Конечно же я снова выиграл, хотя в этот раз все было сложнее. Он в итоге только предупредил, что выведет меня на нужного человека, а сам останется в стороне, и что это будет дороже, чем поддельный паспорт.

— Двадцати тысяч хватит? — спросил я его.

Оказалось, что вполне.

Мой план был прост: я ухожу пешком в сторону ближайшего священного места — «Храма трех чудес», — но меняю маршрут, в соседнем городе сажусь на автобус и дую к границе. Слежка тут уж точно отпадает, даже жди меня ИСБ в соседнем городе — я-то в другом окажусь. А дальше настоящие документы в урну, большая часть багажа — первому встречному нищему, если найду, на губу накладные усы, на нос очки — и все, Реджинальд Рэмм испаряется, вместо него появляется Реджинальд Куроно. Имя я решил оставить новое: привык. Или, может быть, Реджи во мне не желает его менять.

И вот все готово. Рюкзак на спине, укороченный дробовик в чехле, дорожная сумка на животе — ничего себе груз, девятнадцать кило, — вроде бы можно отчаливать. Дробовик я, ясное дело, выкину в первую же попавшуюся речку, он мне на фиг не нужен, как и многие вещи, взятые для отвода глаз.

Писать прощальные письма я не стал: вот выберусь, тогда и напишу.

Я собрал свое барахло, не забыв остатки денег и пистолет, отнятый у шпика, попрощался с родней — с Сабуровыми вживую, с дядей Вольфаром и близняшками по телефону — и пошел.

Проходя контрольно-пропускной пункт, помахал охраннику.

Прощай, Дом Сабуровых, больше я сюда не вернусь.

Пешком добрался до окраины города. К тому времени я уже преисполнился решимости выбросить ружье не в ближайшую реку, а просто в ближайшие придорожные кусты: что-то многовато мне девятнадцать килограммов. Колотить грушу и магов — это одно, но при живом весе в шестьдесят один килограмм еще плюс треть этого…

Впрочем, я знал, что путь на волю будет тяжелым и тяжесть физической ноши — наименьшая.

Я сделал остановку в придорожном кафе и подошел к телефону-автомату. Есть много людей, которым я позже напишу письма, но кое-кто среди них все же заслуживает немного большего.

— Алло?

— Здравствуй, Горди.

— Редж? Ах да, я же забыла, что ты с некоторых пор вынужден автоматами пользоваться…

— Ага. Не занята?

— Нет, а что? Ну то есть я сейчас в городе, по магазинам хожу, но это не в счет.

Я немного помолчал.

— Решил вот позвонить и попрощаться.

— Ты куда-то уезжаешь?

— Правильнее будет сказать — ухожу. В паломничество.

— Ну ты даешь! Надолго?

— Надолго.

— А сейчас ты где?

— Да вот, сижу в кафе, отдыхаю. Тяжеловато — пешком ходить и все свое с собой носить, но на то и паломничество… Оно не должно быть легким.

— Слушай, ты же не спешишь? Давай я подъеду?

— Ну давай, — согласился я.

Вскоре ее вместительный внедорожник остановился снаружи, Горди вошла в кафе и сразу заметила меня.

— Ну ты даешь, — хихикнула она, осмотрев мой наряд и багаж, — серьезно ж ты экипировался… Блин, с чего у тебя вообще такая мысль возникла? Ну паломничество, это понятно, но почему пешее?