Тесса Греттон - Магия крови

— Ты и вправду так думаешь?

Он пожал плечами:

— Это ж обычное дело.

— А почему ты зовешь ее Лилит?

Он улыбнулся, и лицо его вдруг приняло лукавое выражение.

— Так звали мать всех демонов. Это из Библии.

Я не могла удержаться от смеха:

— Как я понимаю, она и не догадывается об этом.

— Нет, — покачала я головой. — Ладно, пойдем поищем магазин, где продают настоящие ювелирные изделия, и там купим серебро для амулетов.

— Ник, звучит как-то очень дорого.

— Ладно, считай, что я покупаю тебе драгоценности, а ты, вместо того чтобы носить их, находишь им более практичное применение. — Он потянул меня за руку.

Домой мы приехали под вечер. Закатное небо окрасилось в ярко-розовый и золотистый цвета. Последние лучи заходящего солнца казались тонкими и слабыми. Ветер обжигал мои щеки и нос, я вжалась в спинку сиденья и ледяными пальцами придерживала волосы, которые упорно лезли в глаза.

Ник гнал автомобиль что есть мочи, опасаясь нападения с воздуха. Обе его руки крепко вцепились в руль, предплечья напряглись — в течение всего пути он был молчалив и напряжен. На поворотах он изо всех сил крутил руль — так, словно за нами уже гналась орава огненных демонов. Закусив губу и прислонившись виском к прохладной кожаной обшивке, я наблюдала за ним.

Почти не осознавая, что делаю, я положила ладонь на его бедро, а он спустя несколько секунд погладил ее и снова вцепился в руль. Я чувствовала напряжение мышц, когда он давил ногой на педаль. Мои глаза слезились, и я закрыла их, сосредоточившись на ощущении жесткой ткани джинсов Пика под моей ладонью. Мое сердце бешено билось, как будто рвалось наружу. Между мной и Пиком существовала какая-то особая связь, которую нельзя было объяснить рационально.

Мне вдруг стало жарко, хотя ветер не утихал ни на секунду. Порой мне казалось, что он способен опрокинуть машину.

Я хотела ощутить губы Ника па своих губах; хотела, чтобы он обнял меня; хотела слышать его смех; хотела, чтобы он рассказал мне что-нибудь плохое о своей мачехе. А еще хотела увидеть, как он закатывает глаза, слушая мои россказни о жизни в Йелилане. Я просто жаждала его. Моя губа уже распухла и побаливала оттого, что я ее постоянно покусывала.

Я собиралась попросить Ника съехать с дороги, притормозить на обочине и дать мне поцеловать его, но всякий раз, когда я открывала рот, мы шли на обгон или над нами проносилась темная тень птицы, направлявшейся к деревьям. Я понимала, что мы в опасности и останавливаться нам нельзя.

На обратном пути в Йелилан мы вели себя как чужие; словно Силла пассажир, а я таксист.

Я гнал машину все быстрее. Я почти физически ощущал напряжение Силлы, но мое внимание оставалось прикованным к дороге, я постоянно должен был думать, как бы не улететь в кювет. Я даже не мог взглянуть па нее, но потом она положила руку мне на бедро, и это здорово отвлекло меня. Я, напрягшись, продолжал смотреть на дорогу, без конца напевая про себя мелодию из «Черепашек ниндзя», надеясь таким образом сохранить концентрацию и сдержать свой темперамент.

Когда шины зашуршали по дорожке, усыпанной гравием, ведущей к дому Силлы, я наконец позволил себе обернуться к ней. Глаза Силлы были закрыты.

— Ты в порядке? — испуганно спросил я. — Прости. Я и так вижу, что нет. Незачем спрашивать.

Она покачала головой:

— Да нет, все в порядке. Я просто… останови машину, пожалуйста.

Я послушался. Когда автомобиль встал, Силла резко, почти грубо, привлекла меня к себе и поцеловала. Мы замерли на мгновение. Затем она осторожно прикусила мою губу и еще крепче обняла за шею. Я придвинулся к ней и, держа за бедра, приподнял ее. В салоне было тесно, но, немного повозившись, я перетащил Силлу к себе, и она оказалась у меня на коленях. Спина ее прижималась к двери, а плечо упиралось в рулевое колесо. Одной рукой я гладил ее плечи, другой — бедра.

Все вокруг потонуло в громе и реве, как будто земля, на которой мы находились, раскололась и все, что было на ней, повалилось в темноту. Все, кроме нас.

Мои руки нашарили пояс ее юбки и скользнули под него. Силла судорожно вздохнула, почувствовав на своей коже мои холодные пальцы, но через мгновение прижалась ко мне и еще крепче приникла к моим губам.

— Ник, — прошептала она, целуя меня снова и снова.

Ее пальцы зарылись в мои волосы, а затем она, почти обезумев, сжала мое лицо в ладонях. Мне стало немного больно, но я не жаловался. В конце концов, боль иногда приятна. Я стал гладить все ее тело, водя руками от подмышек до бедер. Силла прерывисто дышала, грудь вздымалась и опадала, и я, желая успокоить ее, нежно провел пальцами по ее ребрам. Наши поцелуи сделались вдруг менее судорожными, более глубокими, продолжительными. Силла все еще сжимала мое лицо. Я осторожно нащупали чашечки ее бюстгальтера и, приподняв их, отодвинул. Я чувствовал, что сейчас…

Силла вдруг резко отстранилась, прижавшись щекой к моей щеке.

— Ник, — прошептала она и через мгновение добавила: — Николас.

Я оцепенел, стараясь перевести дыхание.

— Мы же… мы же рядом с моим домом. На дороге, в машине.

Мои руки бессильно опустились на ее бедра.

— Прости, я забылся.

— Я тоже. Но все… нормально.

Я пробормотал что-то невнятное. Я должен был подчиниться. Господи, я же только что, словно какой-то дикарь, не сорвал с нее одежду прямо здесь, в салоне автомобиля! Выдохнув, я попытался успокоиться.

— Ник.

В окнах дома горел свет, однако лицо Силлы оставалось в тени, поэтому я не мог понять, о чем она думает.

— Если ты не тот, за кого себя выдаешь… — произнесла она.

Я молчал, ожидая продолжения. Силла опустила взгляд на свои колени, затем перевела его куда-то в сторону, словно смущалась собственных слов.

— Меня это пугает, — сказала она, наконец посмотрев мне в лицо. — Ты мне нравишься. Очень нравишься. Ты вернул меня к жизни. Так же, как магия. Пойми, я хочу, чтобы это был именно ты. Не магия. Не ложь, не притворство или обман. Я хочу чувствовать все так, как чувствуешь ты.

Я вдруг вспомнил те несколько строк, которые сложились у меня в голове, пока я красил этот идиотский реквизит для театра.

— Я тоже, — ответил я, сопротивляясь глупому желанию прочитать ей свое стихотворение.

— Надо идти в дом.

Силла сползла с моих колен и с большим трудом переместилась на пассажирское сиденье. Посмеиваясь над собственной неуклюжестью, она исхитрилась открыть дверь и выбраться наружу. Я протянул ей пакет с покупками:

— Силла?

— Да? — Она повернулась ко мне. В свете фонаря, висевшего над входной дверью, я хорошо видел всю ее.

— Мне надо… ехать. Если Трип звонила отцу… Ты знаешь, я выключил свой телефон, но мне не хочется выслушивать его нотации по поводу позднего прихода домой.