Тесса Греттон - Магия крови

Риз обхватил меня за талию, и мы прижались друг к другу. Мы были братом и сестрой, одни в своем доме.

4 июля 1946 года

Филипп остается во Франции.

Сначала я ненавидела его за это. Затем порывалась пересечь океан, найти его и трясти до тех пор, пока он не даст обещания вернуться со мной. Но я не сделала этого.

Я приехала в Бостон, в наш старый дом, где я родилась заново сорок лет назад, где кровь моя обновилась. Итак, теперь я была всего лишь одинокой богатой девицей, чей супруг оставил ее ради того, чтобы пойти на войну. В течение нескольких недель я предавалась безудержному веселью, развлекалась с поклонниками и вращалась в высшем обществе. Потом, когда мне надоела вся эта суета, я закрыла двери своего дома, построила лавку и стала торговать ингредиентами для магических ритуалов, изготавливать различные порошки и создавать притягивающие камни. Я превращала камни в золото и серебро и продавала их; я снимала проклятия и составляла предсказания, занималась заговорами, заклинаниями, оберегами. И все потому, что Филипп презирал бы меня за это.

Но он оставил меня, даже не сказав, когда вернется.

Диакон приезжал ко мне в прошлом месяце, и я развлекла его как только могла. Мы путешествовали по побережью. Он показал мне то самое кладбище, где много лет назад встретил Филиппа. Диакон нравился: его аморальность действовала на меня освежающе после пуританства Филиппа, а его воображение вполне соответствовало моему. Но здесь, в Бостоне, он вдруг стал суеверным и старомодным, это коснулось всех аспектов жизни. Например, он хмурился, глядя на мои панталоны, и ясно давал мне понять, что общее настроение современного мира ему совершенно не нравится.

Я целовала его и говорила, что и в современном мире есть много такого, что может привести его в восторг, но он понимал: все мои действия были продиктованы злостью на Филиппа.

Конечно же, он был прав. Мое сердце тосковало по Просперо, моему пропавшему чародею.

И вместо того чтобы наслаждаться страстным романом, мы с Диаконом охотились за костями чародея. И все ради того, чтобы удивить Филиппа, который, вернувшись, привезет столько кармота, что его хватит на тридцать лет.

Было уже поздно, поэтому я старался двигаться как можно тише. В неосвещенной маленькой гостиной мелькал телевизор, и я смог различить очертания отца и Лилит. Я остановился в кухне, хотя есть мне не хотелось. В висках негромко стучало. Может, это последствия вторжения, а может, я просто устал.

Обычно отец не сильно переживал, если я задерживался. Я приблизился к гостиной, опустился на единственную ступеньку у порога, обтянутую черной кожей, и посмотрел на развешанные по стенам шедевры современной живописи, смысл которых пытался угадать вот уже несколько месяцев, но они все равно казались мне лишь беспорядочными брызгами аэрозоля, заправленного кровью.

— Я дома, — объявил я.

Отец повернул голову:

— Николас Парди, где это тебя носило?

— Просто гулял.

Отец встал, Лилит, словно тень, возникла за его спиной. Он упер руки в бока, что было явным признаком раздражения.

— Черт возьми, Ник, звонила психолог из твоей школы и…

— Все в порядке!

— Только давай без криков, — сдержанно произнес отец, скрывая злость.

Я в ярости прикусил губу. Мне стало бы легче, если бы он в ответ разразился криком, а не прятал свои эмоции. Длинная, тонкая рука Лилит легла на плечо мужа, словно он был единственным среди нас, кто нуждался в успокоении.

— Ник, я так рада, что ты и твоя подруга Силла в порядке, — промурлыкала она.

— Именно так оно и есть.

— Ник, — начал отец, — ты должен звонить мне, когда случается нечто подобное. Тебя могут обвинить в нападении, а к этому необходимо подготовиться.

— Ты имеешь в виду нанять адвоката? Адвокат мне не нужен. Я ничего не сделал. А она, что, и вправду сказала, что это было нападение?

Он снова нахмурился:

— Она сказала, что возникла конфликтная ситуация и ты ударил девушку.

— И ты поверил, что я на это способен? — возмутился я, поморщившись словно от боли.

— Я не знаю, Ник. Ты постоянно куда-то исчезаешь, и я понятия не имею, чем ты вообще занимаешься. Проводишь время на кладбище, причем с явно неадекватной девушкой…

— Она вполне адекватная, — прорычал я. — Это как раз мне следует беспокоиться по поводу твоих женщин!

— Замолчи, — приказал отец и сделал шаг вперед. — Ты в течение всех этих месяцев только и занимаешься тем, что оскорбляешь меня и мою жену. С пренебрежением относишься ко всем попыткам Мэри установить с тобой добрые отношения, проявляешь враждебность и показное высокомерие. Ник, или это прекратится…

— Или что? — Я скрестил руки на груди.

Что он мог сделать? Попытаться ограничить мою свободу? Сейчас у него попросту не было для этого средств. Отобрать у меня машину? Я смогу ходить к Силле пешком.

Отец открыл было рот, но Лилит нежно погладила его:

— Мальчики, давайте сделаем перерыв. Пойдемте сейчас спать, а утром, когда все успокоятся, поговорим… — Она посмотрела на меня: — У твоего отца был долгий и трудный день, но он не мог лечь спать, зная, что тебя нет дома.

— Ну вот, теперь я дома. Так что спокойной ночи.

Повернувшись, я вышел из комнаты, услышав, как Лилит мурлычущим голосом говорила отцу что-то успокаивающее.

Как я ее ненавидел.

Лилит и есть Джозефин. Должна быть ею. Я не знал, почему она не напала на меня или не предприняла каких-нибудь других враждебных шагов. Наверное, не хотела раскрывать себя, предположил я. А сейчас она склоняла отца пойти на уступки, как будто знала правду о том, что действительно произошло в школе. Ведь отец встретил ее как раз тогда, когда были убиты родители Силлы, а потом она убедила его, человека, который обожал город, переехать сюда, в глушь. И все это случилось сразу после смерти дедушки. Возможно, она и его тоже убила.

Мои догадки явно имели смысл, но нужны были доказательства. Надо как-то попытаться убедить отца, прежде чем она и с ним разделается. Нечего и думать о том, чтобы напрямую сказать ему, что его жена — ведьма. Тем более сейчас, в самое неподходящее время.

Я не пошел сразу наверх, а задержался на кухне возле кладовой. Обычно отец хранил там вино, но сейчас несколько ящиков были выставлены наружу. Стараясь не шуметь, я проскользнул в приоткрытую дверь и поморщился, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит в малой гостиной.

Убедившись, что там тихо, я ступил на первую — скрипучую — ступеньку лестницы, ведущей вниз. Затем принялся шарить рукой по стене в поисках выключателя. Наконец мне удалось нащупать его, и через мгновение вспыхнул неяркий свет, осветив часть помещения.