Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Это неуместное замечание нарушило транс, овладевший всадниками. Несколько воинов разразилось смехом, словно освобождаясь от напряжения последних двух дней, а большинство остальных заулыбались, представляя Друлу и другому врагу возможность поверить в то, что буря ослабила их. Рамены, едва стоящие на ногах от изнеможения (ведь все это время они шли пешком, отыскивая дороги сквозь потоки воды) тоже рассмеялись, хотя до конца не поняли юмора.

Только Гигант никак не прореагировал. Глаза его были прикованы к Горе Грома, и брови повисли над ними, словно защищали их от чего-то чересчур яркого или горячего.

Отряду удалось отыскать относительно сухой холмик, на котором можно было отдохнуть и поесть, а также покормить лошадей; Гигант рассеянно последовал за остальными. Пока все устраивались поудобнее, он стоял в стороне и смотрел на гору так, словно читал секреты в ее многочисленных расщелинах и утесах. Потом он тихо запел:

Высокий Лорд Тротхолл позволил отряду отдохнуть столько, сколько считал относительно безопасным на открытом месте. Затем они снова двинулись в путь до конца полудня, прижимаясь к Краю Земли, словно это была их последняя надежда. Еще до бури Кавинант узнал, что единственным известным входом в катакомбы Горы Грома был вход через западную расщелину Соулсиз — Ущелье Предателя, скалистую утробу, поглотившую реку, чтобы затем снова выплюнуть ее с восточной стороны на Нижнюю Землю; превращенную скрытыми бурными глубинами в Дифайлз Кос — поток, серый от тины и отбросов вайтваррена. Поэтому Тротхолл всю надежду возлагал на дорогу с юго-востока. Он считал, что добравшись до горы Грома с южной стороны и двигаясь к ущелью Предателя с востока, отряд проберется незамеченным и неожиданно к западному входу в пещеру. Но никакого ненужного риска он не предпринимал.

Грейвин Френдор грозно возвышался своей громадой на фоне неба и, казалось, уже навис, склонившись, над отрядом, будто сам пик был наклонен так, как того желала злоба Друла. Он побуждал усталых Раменов проявить все свое умение, чтобы выбрать путь у Края Земли, и отряд продолжал идти вперед до самого захода солнца.

Но все это время Кавинант ехал, устало сгорбившись в своем седле, наклонив голову, словно готовя шею под удар топора. Казалось, все его силы ушли на то, чтобы провести отряд сквозь шторм. Когда он начинал говорить, голос его дрожал от упадка сил.

На следующее утро солнце взошло на сером небе, словно рана. Серые тучи висели над землей, и вздрагивающий ветер, словно стон, упал со склонов Горы Грома. Вода в лужицах на пустыре застоялась, словно земля отказывалась впитать влагу, оставляя ее гнить на поверхности. Садясь на коней, всадники услышали мягкий рокот, похожий на бой барабанов, глубоко в камне. Через ноги, через суставы коленей ощущалась какая-то дрожь.

Это был пульс готовившейся войны.

Великий Лорд ответил так, словно это был вызов.

— Меленкурион! — отчетливо воскликнул он. — Вставайте, защитники Страны! Я слышу барабаны Земли! Это великое дело нашего времени!

Он вскочил на своего коня, взмахнув голубой мантией.

Вохафт Кваан ответил приветствием:

— Да здравствует Высокий Лорд Тротхолл! Мы горды следовать за тобой!

Плечи Тротхолла распрямились. Его лошадь навострила уши, подняла голову и сделала несколько шагов, встав на дыбы так же величественно, как Ранихин. Ранихины весело фыркнули при виде этого, и отряд бодро поскакал за Тротхоллом, словно дух Древних Лордов передался им.

Свой путь к склонам Горы Грома они проделали под несмолкаемый приглушенный рокот барабанов. Пока они искали путь через плотные каменные завалы, окружавшие гору, гулкий подземный звук сопровождал их, подобно испарениям злобы. Но когда они начали подниматься по одному из неровных склонов Пика, они забыли про барабаны, им пришлось сосредоточить все внимание на подъеме. Подножье горы было подобно бугристой каменной мантии, которую Гора Грома сбросила со своих плеч в давно минувшие времена, и путь на запад через склоны был такой же. Время от времени всадникам приходилось слазить с лошадей и вести их на поводу вниз по коварным склонам или через серые нагромождения беспорядочно наваленных пепельных камней. Сложность местности делала их продвижение медленным, несмотря на то, что Рамены прилагали все усилия, чтобы провести их наиболее легким путем. Пик, казалось, грозно наклонился над ними, словно наблюдая за их жалкими усилиями. А с возвышавшихся утесов на них падал знобящий ветер, холодный, как сама зима.

В полдень Тротхолл остановился в глубоком овраге, проходящем вдоль склона горы, словно разрез. Здесь отряд отдохнул и подкрепился. При каждой остановке барабаны становились отчетливо слышны, и холодный ветер, казалось, с новой силой бросался на них со скал наверху; они сидели в прямых лучах солнца и не могли унять дрожи — некоторые от холода, другие от звука барабанов.

Во время привала Морэм подошел к Кавинанту и предложил вместе подняться вверх по оврагу. Кавинант кивнул; он был рад чем-то заняться. Он последовал за Лордом вверх по кривому дну оврага, и вскоре они оказались у пролома в западной стене. Морэм вошел в пролом, и когда Кавинант присоединился к Лорду, перед ним неожиданно открылся прекрасный вид на Анделейн.

С высоты пролома между каменными стенами он чувствовал, что смотрит на Анделейн как бы из окна в боку Горы Грома. Вдоль всего западного горизонта лежали горы, и от их красоты у Томаса перехватило дыхание. Он жадно смотрел туда с таким чувством, словно на миг прикоснулся к вечности. Бурное, чистое здоровье Анделейна сияло, словно страна звезд, несмотря на серые небеса и монотонный воинственный рокот. Он ощутил странное нежелание дышать, прерывать это состояние транса, но мгновение спустя его легкие потребовали воздуха.

— Вот она, Страна, — прошептал Морэм. — Мрачная, могущественная Гора Грома над нами. Самые темные яды и тайны Земли находятся в катакомбах у нас под ногами. Позади — поле битвы. Внизу — плато Саронг-райв. А там — бесценный Анделейн, красота жизни. Да, это сердце Страны.

Он стоял благоговейно, словно чувствовал себя в присутствии величия.

Кавинант смотрел на него.

— Значит, ты привел меня сюда, чтобы убедить, что за это стоит сражаться. — Его рот искривило от горького вкуса стыда. — Ты что-то хочешь от меня, какой-то декларации преданности прежде, чем вам придется встретиться лицом к лицу с Друлом.

Убитые им Пещерные отягощали его память чем-то тяжелым и холодным.