Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

— Никогда!

Кавинант подумал о том, где сейчас может быть Гигант и как он поступит. Что касается его самого, то он интуитивно чувствовал, что у него нет выбора, что сон освободит его только посредничеством Посоха Закона или смерти.

В последующий миг к Тротхоллу обратилась Мейнфрол Лифе Голова ее была откинута назад, а маленькая фигурка напряжена так, словно она готова была взорваться.

— Я дала слово. О ваших лошадях позаботятся. Корды будут беречь их в надежде на ваше возвращение. Но я… — Она тряхнула связанными волосами, словно бросая вызов самой себе. — Я пойду вместе с вами. Под землю.

Протест Тротхолла она остановила резким жестом.

— Вы дали пример, которому я должна следовать. Как я снова могла бы предстать перед Ранихинами, если бы они узнали, что я забралась так далеко, чтобы повернуть назад, когда угроза стала слишком велика? И я чувствую нечто большее. Рамены знают небо, открытую землю. Мы знаем воздух и траву. Мы не сбиваемся в пути во тьме. Ранихины научили наши ноги не ошибаться. Я чувствую, что всегда смогу найти путь наружу. Вам, возможно, понадобится эта моя способность, хотя я далека от равнины Ра и от самой себя.

Тени превратили лицо Тротхолла в гримасу, но он спокойно ответил:

— Я благодарен тебе, Мейнфрол. Рамены — храбрые друзья Страны.

Скользнув взглядом по всему отряду, он сказал;

— Тогда пойдемте. Нас ждет исход нашего пути. Что бы ни случилось с нами, пока есть в Стране люди, умеющие петь, они будут петь о том, что в этот темный час Страна не осталась без защиты. Теперь храните ей верность до конца.

Не дожидаясь ответа, он вошел из кровавого лунного света во тьму щели.

Воины пропустили Кавинанта следом за двумя Лордами, словно предоставив ему возможность занять наиболее уважаемое место. Тротхолл и Морэм шли рядом; когда они приближались к Смотровой, Кавинант увидел между ними Гиганта, стоявшего на краю скалы. Ладонями обеих рук Преследующий Море упирался в противоположные стены. Он стоял спиной к Лордам и всматривался в мрачный, окрашенный кровавым светом круговорот реки. Его огромная фигура темнела на фоне ярко-красного неба.

Когда Лорды приблизились к нему, он сказал, словно обращаясь к ним из Ущелья:

— Я остаюсь здесь. Мой пост. Я буду охранять вас. Армия Друла не захлопнет ловушку Горы Грома, пока я жив.

Мгновение спустя он добавил, словно обратив взгляд внутрь самого себя:

— Отсюда не услышу я запаха вайт-варренов.

Но в следующих его словах слышался отзвук старого юмора Гигантов:

— Катакомбы не были рассчитаны на то, чтобы там могли поместиться существа размеров Гигантов.

— Ты правильно решил, — пробормотал Тротхолл. — Нам нужна твоя защита. Но не оставайся здесь после полуночи. Если мы не вернемся к тому времени, значит, с нами все кончено, и ты должен отправиться предупредить свой народ.

Гигант ответил, словно реагируя на какой-то другой голос:

— Помните Клятву Мира. В лабиринте, в который вы входите. Она будет вашей путеводной нитью. Она будет хранить вас от намерений Губителя Душ, тайных и жестоких. Помните Клятву. Надежда, может быть, вводит в заблуждение. Но ненависть — ненависть разлагает. Я слишком поторопился с ненавистью. Я стал похож на то, что ненавижу.

— Прояви хотя бы долю уважения к правде, — огрызнулся Морэм. Внезапная резкость его тона ошеломила Кавинанта. — Ты, Соленое Сердце Преследующий Море, Гигант Сирича, горбрат людей Страны. Это имя не может быть отнято у тебя.

Но Кавинант не слышал в словах Гиганта никакой жалости к себе — только осознание и печаль. Преследующий Море больше ничего не сказал. От стоял так же неподвижно, как стены, о которые он опирался, — стоял, словно статуя, высеченная на Смотровой.

Лорды больше не стали терять время. Ночь уже пошла на убыль, а они хотели войти в гору до наступления дня.

Члены отряда заняли свои места. Тротхолл, Биринайр и двое Стражей Крови шли за Первым Знаком Тьювором. Затем следовали Морэм, Лифе, Баннор, Кавинант и Корик. За ними шел Вохафт Кваан, его четырнадцать воинов, и замыкали колонну четверо последних Стражей Крови.

Их было только двадцать один против всей неизвестной мощи Друла Каменного Червя.

От Тьювора до последнего Стража Крови протянули полоску клинго. В таком порядке они начали спуск по скользкой лестнице в Ущелье Предателя.

Луна Друла отравляла ночь, словно издевающаяся желчь. В ее кровавом свете река билась и ревела в Ущельи Предателя, будто в агонии. Водяная пыль и скользкий мох делали лестницу, спускавшуюся со Смотровой, такой же предательской, как болото.

Кавинанта бил озноб. Сначала, когда подошла его очередь спускаться, ужас парализовал его. Но когда Баннор предложил понести его, он нашел в себе достаточно гордости, чтобы заставить себя двигаться. В дополнение к веревке из клинго Баннор и Корик несли его посох, за который он мог держаться, как за перила в ущелье, словно пытаясь при каждом шаге приклеиться ногами к камню.

Лестница постепенно переходила со скалы в стены Ущелья. Вскоре отряд уже вползал в ревущую бездну, ведомый только светом факела Биринайра. Красная пена реки, казалось, прыгала вверх, пытаясь достать до них, словно голодная чума, когда они стали приближаться к дороге. Каждая ступенька была более скользкая, чем предыдущая. Позади Кавинант услышал вскрик одного из подскользнувшихся воинов. Этот негромкий вскрик нес в себе ужас, леденивший кровь. Но Стражи Крови крепко держали веревку из клинго. Воин быстро восстановил равновесие.

Спуск продолжался. Икры Кавинанта начали болеть от все возрастающего напряжения. Он пытался представить себе, что его ноги — часть камня, что они вросли в скалу. И он с такой силой сжимал посох, что ладони стали скользкими от пота, и дерево, казалось, стало стараться вырваться из них. К тому же начали дрожать и колени.

Но Баннор и Корик поддерживали его. Расстояние до дороги мало-помалу сокращалось. После нескольких долгих мучительных минут угроза паники уменьшилась.

Потом он добрался до сравнительно безопасного выступа. Томас стоял в середине отряда, между стеной ущелья и руслом реки. Полоса неба над головой начинала сереть, но приближавшийся рассвет лишь подчеркнул темноту ущелья. Одинокий факел Биринайра мерцал, словно затерявшийся в пустыне.

Членам отряда приходилось кричать, чтобы услышать друг друга сквозь рев течения. Кваан отдал своему отряду короткую команду построиться. Воины проверили оружие. Несколькими жестами Тьювор отдал последние распоряжения Стражам Крови. Кавинант сжал посох и убедился в том, что его нож — нож Этьеран — на месте. У него было смутное ощущение, будто он что-то забыл. Но прежде, чем он смог вспомнить, что именно, его отвлекли крики.