Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Кавинант начал чувствовать грозившую им опасность. Скорость их передвижения могла оказаться роковой. Если Друл знал другие выходы на склон, его подчиненные могли добраться до конца расщелины прежде, чем это сделает отряд.

Но он один его понимал. После облегчения у воинов снова появился загнанный вид. Вскоре они едва тащились, карабкаясь и спотыкаясь, опустив головы и согнув спины, словно на них разом навалилась тяжесть их жизненного опыта. Солнечный свет не мог их обмануть, обещая безопасность.

Их страхи, подобно пророчеству, сбылись, когда отряд прошел все лишь полпути по оврагу. Один из воинов йомена, издав сдавленный крик, указал вверх на гору. Там они увидели целую армию юр-вайлов, вырвавшихся из расщелины, через которую они вышли сами.

Они попытались поскорее преодолеть заваленное дно оврага. Но юр-вайлы полились за ними, подобно черному потоку. Эти твари, казалось, прыгали с камня на камень, не боясь оступиться, словно движимые вперед силой своей жестокости. Они настигали отряд с чудовищной скоростью.

И юр-вайлы были не одни. Возле конца оврага на одной стене сверху внезапно возникли Пещерники. Заметив отряд, они тотчас начали спускать к ним в овраг. Отряд казался зажатым в клещи воинством Друла.

Они остановились на месте, парализованные ужасом. На мгновение даже Кваан утратил чувство ответственности за свой йомен; он растерянно озирался вокруг и не двигался. Кавинант сел, привалившись к большому валуну. Он хотел крикнуть горе, что это нечестно. Он уже столько пережил, столько потерял. Где его спасение? Было ли это ценой его сделки, его терпения? Она слишком велика. Он прокаженный, не приспособленный к таким испытаниям. Его голос, не подчиняясь, дрожал, полный беспощадной ярости.

— Не удивительно, что он… позволил нам завладеть Посохом. Чтобы сейчас удар был еще больнее. Он знал, что нам не удастся уйти с ним.

Но повелительный голос Морэма перерезал всеобщий ужас. Пробежав немного по оврагу, он взобрался на широкий плоский камень, возвышающийся над остальными.

— Здесь хватит места для всех нас! Сюда! — скомандовал он. — Мы примем свой конец здесь!

Воины медленно вскарабкались на камень, словно под тяжестью поражения. Морэм и Стражи Крови помогли им подняться. Последним был Высокий Лорд Тротхолл, поддерживаемый под руки двумя Стражами. Он пробормотал: «Нет, нет». Но он не сопротивлялся приказам Морэма.

Когда все оказались на камне, йомен Кваана и Стражи Крови образовали кольцо по его краю. Лифе присоединилась к ним, туго натянув руками свой шнурок. Тротхолл, Морэм и Кавинант встали внутри оборонительного кольца.

Теперь юр-вайлы преодолели уже половину расселины, отделявшую их от камня, на котором стоял отряд. За ними следовали сотни Пещерников, вылезавших из расселины и спускавшихся в овраг со стены. Не меньшее их количество продвигалось в сторону отряда по верху, по стенам оврага.

Оценив силы Друл а, Морэм тихо сказал:

— Мужайтесь, друзья. Вы хорошо послужили. А теперь давайте примем свою кончину так храбро, чтобы ее запомнили даже наши враги. Не отчаивайтесь. У исхода войны и победы много шансов. Давайте докажем Лорду Фаулу, что ему никогда не вкусить победу до тех пор, пока не будет мертв последний из друзей Страны.

Но Тротхолл прошептал:

— Нет. Нет.

Глядя вверх на вершину Горы Грома, он встал на ноги и закрыл глаза. С медленной решимостью он поднял Посох Закона на уровень своего сердца и сжал его в обоих кулаках.

— Это должно быть возможно, — прошептал он. — Именем Семи! Должно.

Костяшки его пальцев побелели на загадочно изрезанной поверхности Посоха.

— Меленкурион Скайвеа, помоги мне. Я не принимаю такой конец.

Брови его медленно сошлись над закрытыми глазами, а голова склонилась так, что борода коснулась груди. Из бледных губ вырвалась беззвучная, бессловесная песня. Но дыхание так хрипело в его груди, что песня больше походила на панихиду, чем на заклинание.

Силы Друла все еще изливались вниз и непреклонно устремлялись к отряду. Морэм смотрел на них с беспомощной усмешкой на губах.

Внезапно отчаянный шанс блеснул в его глазах. Он повернулся, взглянул на Кавинанта и прошептал:

— Есть еще выход! Тротхолл пытается вызвать Огненных Львов. Он не сможет этого сделать — сила Посоха закрыта, а мы не знаем, как освободить ее. Но это может сделать белое золото. Надо попробовать!

Кавинант отпрянул, словно Морэм предал его.

— Нет! — задыхаясь, произнес он. — Я заключил сделку…

Потом с головокружительной вспышкой внутреннего озарения он вдруг понял план Лорда Фаул, подстроенный для него, понял, что делает с ним Презренный. Это был убийственный удар, скрытый за всеми махинациями, за всеми уловками.

Ад и кровь!

Именно власть была точкой столкновения двух его противоположных безумий. Если бы он попытался воспользоваться дикой магией… если его кольцо обладает силой… если его кольцо не обладает силой… — Он вздрогнул от кружения и ударов черных видений… Убитый отряд… уничтоженный Посох… тысячи мертвецов, вся эта кровь на его голове, его голове.

— Нет, — хрипло воскликнул он, — не проси меня. Я обещал, что больше не буду убивать. Ты не знаешь, что я сделал… с Этьеран… с… Я заключил сделку, чтобы мне больше не пришлось убивать.

Юр-вайлы и Пещерники были теперь в пределах полета стрелы. Воины йомена подняли луки наизготовку. Орды Друла замедлили приближение и начали готовиться к последнему прыжку.

Но Морэм не отрывал взгляда от Кавинанта.

— Если ты не сделаешь этого, то тем самым совершишь худшее убийство. Неужели ты считаешь, что Лорд Фаул удовлетворится нашими смертями? Никогда! Он будет убивать до тех пор, пока вся жизнь без исключения не будет уничтожена. Вся жизнь, слышишь ты? И даже эти существа, которые служат ему, не будет исключением.

— Нет! — снова простонал Кавинант. — Неужели ты не понимаешь? Именно этого он и хочет. Посох будет разрушен… или Друл будет уничтожен… или мы… Что бы ни случилось, он выиграет. Он будет свободен. Ты делаешь как раз то, чего он хочет.

— И, тем не менее, — с горячностью возразил Морэм, — Мертвые — это мертвые. Только живые могут сопротивляться Презренному.

Проклятье! Кавинант искал ответ! Как человек, неспособный на собственное горе, он искал ответ. Но он не нашел ответ. Никакая сделка или компромисс не отвечали его потребности. С болью в голосе он дико выкрикнул, протестуя и моля:

— Морэм! Это самоубийство! Ты просишь, чтобы я сошел с ума!

Угроза в глазах Морэма не дрогнула.

— Нет, Неверующий. Тебе не обязательно терять разум. Есть другие ответы, другие песни. Ты можешь найти их. Почему Страна должна быть уничтожена во имя твоей боли? Спаси или прокляни! Возьми Посох!