Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

— Ты можешь это сделать? — тихо спросила Осандрея.

— Сделать? — эхом отозвался Биринайр, видимо озадаченный.

— Можешь ли ты изготовить золотожильные рули и кили для Гигантов? Или это учение уже утрачено? — Повернувшись к Преследующему Море, она спросила: — Сколько вам потребуется кораблей?

Бросив быстрый взгляд на величественного Биринайра, Гигант сдержал готовый прорваться смех и просто сказал:

— Семь. Может быть, пять.

— Можно это сделать? — снова обратилась Осандрея к Биринайру, произнося слова отчетливо, но без раздражения.

Взгляд Кавинанта переходил с одного говорившего на другого, словно они беседовали на иностранном языке.

Хатфрол достал из-под своей мантии дощечку и острую иглу и погрузился в расчеты, бормоча что-то себе под нос. Скрип его иглы раздавался в Святилище до тех пор, пока он не поднял голову и не произнес срывающимся голосом:

— Учение остается. Но это не так просто. Мы сделаем все, что в наших силах. Разумеется. И время, на это потребуется время. Бодах глас, на это потребуется время.

— Сколько времени?

— Мы сделаем все возможное. Если нас оставят в покое. Не моя вина. Я не терял своего гордого учения Лиллианрилл. Сорок лет.

Затем внезапно, перейдя на шепот, он добавил, обращаясь к Гиганту:

— Прошу прощения.

— Сорок лет? — Гигант мягко рассмеялся. — Ах, здорово сказано, Биринайр, друг мой. Сорок лет? Мне это не кажется чересчур долгим.

Повернувшись к высокому Лорду Тротхоллу, он сказал:

— Мой народ не может поблагодарить тебя. Даже в языке Гигантов для этого нет достаточно длинных слов. Тех тысячелетий нашей дружбы было недостаточно, чтобы отплатить за семь золотожильных килей и рулей.

— Нет, — запротестовал Тротхолл, — семьдесят раз по семь золотожильных даров — ничто по сравнению с великой дружбой Гигантов Сирича. Лишь мысль о том, чтобы мы помогли вашему возвращению домой, сможет заполнить ту пустоту, которая останется после вашего ухода. А наша помощь отодвигается на сорок лет. Но мы начнем немедленно, и, может быть, случится так, что какое-то новое понимание учения Кевина сократит этот срок.

— Немедленно, — эхом повторил его слова Биринайр.

— Сорок лет? — подумал Кавинант. — У вас нет сорока лет.

Затем Осандрея, посмотрев сначала на Гиганта, а потом на Высокого Лорда Тротхолла, спросила:

— Значит, решено?

Когда они оба утвердительно кивнули в ответ, она повернулась к Кавинанту и сказала:

— Тогда давайте перейдем к делу этого Томаса Кавинанта.

Ее голос, казалось, повысил напряжение окружающей атмосферы, подобно отдаленному удару грома.

Улыбаясь, чтобы смягчить прямолинейность Осандреи, Морэм сказал:

— Чужеземца называют Неверующий.

— И неспроста, — подтвердил Гигант.

Его слова прозвучали, как угроза для Кавинанта, находящегося в состоянии смутного беспокойства, и он пристально посмотрел на Преследующего Море. В глубоких глазах Гиганта под нависшим лбом он прочел подразумеваемый смысл этой фразы. Так ясно, словно он открыто отвечал на обвинение.

Гигант сказал ему взглядом:

«Признай белое золото и используй его для блага Страны».

«Невозможно», — также глазами ответил ему Кавинант. Он ощутил, как изнутри к голове приливает жар от бессилия и гнева, но лицо его оставалось неподвижным, как мраморная плита.

Лорд Осандрея внезапно спросила требовательным голосом:

— Внизу был найден ковер из вашей комнаты. Зачем вы сбросили ковер?

Не глядя на нее, Кавинант ответил:

— Он оскорбил меня.

— Оскорбил? — Ее голос дрогнул от недоверия и негодования.

— Осандрея, — увещевательным тоном тихо обратился к ней Тротхолл. — Он здесь чужак.

Она не отвела от Кавинанта обвиняющего взгляда, но промолчала. На мгновение воцарилась полная тишина, все замерли; у Кавинанта возникло смутное ощущение, будто Лорды спорят друг с другом относительно того, как с ним обращаться. Затем поднялся Морэм, обошел вокруг края каменного стола и двинулся назад внутрь кольца, пока наконец не очутился вновь напротив Осандреи. Там он сел на край стола, положив на колени посох, и устремил взгляд на Кавинанта. Под этим испытывающим взглядом Кавинант почувствовал себя более незащищенным, чем когда-либо. В то же время он чувствовал, что Баннор шагнул ближе к нему, словно собираясь отразить нападение на Морэма.

Лорд Морэм, криво улыбаясь, сказал:

— Томас Кавинант, ты должен простить нас за нашу осторожность. Оскверненная луна предрекает Стране зло, которого мы едва ли ожидали. Безо всякого предупреждения самое суровое знамение нашего времени появляется в небе, и мы в высшей степени напуганы. Тем не менее мы не имеем права тебя осуждать, не выслушав. Ты должен доказать, что ты болен, если это в самом деле так.

Он посмотрел на Кавинанта, словно в ожидании какого-то ответа, какого-то подтверждения, но Кавинант лишь смотрел на него пустым взором. Слегка пожав плечами, Лорд продолжал:

— Итак. Быть может лучше, если ты сразу начнешь со своего послания.

Кавинант вздрогнул и втянул голову в плечи, как человек, терзаемый стервятниками. Ему не хотелось передавать это послание, не хотелось вспоминать о Смотровой Кевина, о Подкаменьи Мифиль или о чем-либо другом. Внутри у него все заныло от видений бездны. Все было невозможно. Как мог он сохранить свое оскорбленное здравомыслие, если он думал о таких вещах?

Но послание Фаула обладало силой принуждения. И Кавинант слишком долго томил его в своем сознании, будто рану, чтобы теперь от него отречься. Прежде, чем он смог призвать себе на помощь какую-либо защиту, оно вылилось из него, словно вытолкнутое какой-то конвульсией. Бесконечное презрение зазвучало в его голосе, когда он произнес:

— Вот слова Лорда Фаул, Презренного: «Скажи Совету Лордов и Высокому Лорду Тротхоллу, сыну Двиллиана, что крайний лимит отпущенных им в Стране дней — семь раз по семь лет, начиная от настоящего времени. Прежде, чем этот срок подойдет к концу, я возьму власть над жизнью и смертью в свои руки. И в знак того, что все сказанное мной — правда, скажи им следующее: Друл Каменный Червь, Пещерный Житель Горы Грома, нашел Посох Закона, который был потерян десять раз по сто лет назад Кевином на Ритуале Осквернения. Скажи им, что их поколению определено вернуть себе Посох. Без него они не смогут выстоять против меня и семи лет, и моя полная победа будет достигнута в шесть раз по семь лет раньше, чем в противоположном случае.

Что же касается тебя, пресмыкающийся: не вздумай ослушаться моего приказа; Если ты не сообщишь об этом в Совет, то все люди в Стране будут мертвы прежде, чем минует десять времен года. Ты не понимаешь, но повторяю, что Друл Каменный Червь нашел Посох Закона и это — причина для страха. Если это послание не будет доставлено, через два года он сядет на трон в Колыбели Лордов. Пещерные Существа уже собираются на его зов, а Пожиратели и юр-вайлы Демонмглы подчиняются его власти. Но война — это еще не самое худшее из зол. Друл все глубже подкапывается под темные корни Горы Грома, Грейвин Френдор, Пик Огненных Львов. А в глубинах земли таится зло, слишком могущественное и ужасное, чтобы кто-то из смертных мог держать его под контролем. Оно могло бы превратить Вселенную в вечный ад. Вот такое зло и разыскивает Друл. Он ищет Камень Иллеарта. Если он станет его хозяином, закону придет конец, и так будет до тех пор, пока не исчезнет само время.