Стивен Дональдсон - Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула]

Земля под копытами Дьюры был похожа на медленно кипевшую кровь, и Кавинант сжала кольцо в руке, чтобы закрыть его от этого отвратительного света. Его спутники двигались в напряженном молчании; любой еле слышный звук меча тотчас же заглушался, дыхание тоже было затаенным. Ранихины двигались беззвучно, словно тени, и на их широких спинах Стражи Крови сидели, словно статуи, в высшей степени настороженные и одновременно бесчувственные.

Потом луна зашла. Тьма наступила, словно облегчение, она, казалось, еще усугубила риск их побега. Но весь отряд был окружен Ранихинами, и могучие кони выбирали такую дорогу, которую без труда могли преодолеть и другие скакуны.

Проехав два или три лье, все немного расслабились. Шума погони слышно не было, опасности не чувствовалось. Наконец Преследующий Море дал Кавинанту объяснение, которое обещал.

— Все очень просто, — прошептал Гигант. — После рассеивания стаи Корик и Террель пойдут по нашим следам, а потом повернут в другую сторону, чтобы сбить со следа преследователей. Они будут двигаться прямо в глубь Анделейна, к востоку от Горы Грома, так что погоня будет сбита с толку. Затем они повернут и присоединятся к нам.

— Зачем? — тихо спросил Кавинант.

Объяснения продолжил Лорд Морэм:

— Мы сомневаемся в том, что Друл сможет понять наши намерения.

Кавинант не мог ощутить присутствия Лорда так же сильно, как Гиганта, поэтому голос Морэма звучал во тьме как-то бестелесно, словно это говорила сама ночь. Такое впечатление, казалось, мешало поверить его словам, словно без подтверждения физическим присутствием все, сказанное Лордом, было неправдоподобным.

— Наш поход должен казаться ему во многом глупым. Поскольку он владеет Посохом, мы должны быть сумасшедшими, чтобы приблизиться к нему. Но если, тем не менее, мы все же решили приблизиться, тогда выбранное нами южное направление — еще большая глупость, поскольку дорога здесь длиннее, а его сила день ото дня возрастает. Он будет ждать, что мы повернем на восток, приближаясь к нему, или в Убежище Судьбы на юг, и попытаемся удрать. Корик и Террель дадут Друлу повод думать, что мы повернули и готовимся к нападению. Если он не будет знать нашего точного местоположения, то не сможет догадаться о нашей истинной цели. Он будет искать нас в Анделейне и постарается укрепить свою защиту в Горе Грома. Поверив, что мы повернули для нападения на него, он поверит также, что мы овладели силой вашего белого золота.

Кавинант некоторое время обдумывал все это, затем спросил:

— Что во время всего этого собирается делать Фаул?

— Ах, — вздохнул Морэм. — Это вопрос не в бровь, а в глаз. Над нами нависла угроза — угроза для нашего отряда и для всей Страны. — Он ненадолго замолчал. — Когда я сплю, мне снится, что он хохочет.

Кавинант вздрогнул, вспомнив сокрушительный смех Фаула, и замолчал. Итак, всадники пробирались сквозь тьму, вверяя себя инстинктам Ранихинов. С наступлением рассвета оставленная ими засада на волков была уже далеко позади.

Отряду потребовалось еще четыре дня почти непрерывной езды (они делали по пятнадцать лье в день), чтобы достичь реки Мифиль, южной границы Анделейна. Отряд двигался все это время на юго-восток, не имея ни малейшего представления о судьбе группы Корина. Она состояла всего лишь из восьми человек, но без них отряд казался чересчур маленьким и ослабевшим. Тревога Высокого Лорда и его спутников рокотала в топоте их скакунов и эхом отдавалась в молчании, которое пролегло между ними, подобно пустой могиле.

Из глаз воинов исчезло то удовольствие, с каким прежде они смотрели на Анделейн слева от них. С рассвета до заката все взоры были обращены к восточному горизонту, они не видели ничего, кроме пустоты, в которой не появлялись всадники Корика. То и дело Преследующий Море отделялся от отряда, чтобы взбежать на ближайший холм и оттуда посмотреть вдаль; но каждый раз он возвращался запыхавшийся и безутешный, и отряду ничего больше не оставалось, как по ночам мучиться кошмарами и снами, объясняющими отсутствие Корика.

Молчаливое единодушное мнение всех заключалось в том, что никакого количества волков не было достаточно, чтобы победить двух Стражей Крови, под которыми были такие скакуны из числа Ранихинов, как Хурин и Брабха. Нет, должно быть, группа Корика попала в лапы небольшой армии юр-валов — так объясняли себе члены отряда ее отсутствие, хотя Тротхолл утверждал, что Корик мог бы проскакать много лье, чтобы найти реку или другое средство сбить волков со следа. Слова Высокого Лорда были очень логичны, но в кровавом свете луны они звучали как-то пусто. И, несмотря на них, Вохафт Кваан уже готовился к церемонии, традиционной в случае гибели воинов.

Все всадники были подавлены и мрачны, когда в сумерки на четвертый день пути они достигли берегов Мифиль.

Как только они приблизились к реке, слева от них неожиданно вдруг выросла крутая гора, словно граница Анделейна. Она охраняла северный берег; отряд мог пересечь ее основание, чтобы добраться до Анделейна, только вытянувшись цепочкой по одному вдоль края реки.

Однако Тротхолл предпочел этот путь пересечению вплавь сильного течения реки. Сопровождаемый лишь Тьювором, он направился на восток вдоль берега. Отряд следовал за ним по одному. Вскоре они уже пересекли границу горы.

Рассредоточившись сейчас в цепочку, они были очень уязвимы. По мере того, как гора вырастала сбоку от них, ее склон становился все более отвесным, а каменистая вершина диктовала путь вдоль реки подобно крепости. Всадники двигались, внимательно вглядываясь вперед: они отлично осознавали всю опасность своего положения.

Они еще не успели пересечь границу, когда услышали с вершины горы чей-то крик. Среди камней появилась фигура человека. Это был Террель.

Всадники радостно приветствовали его. Поспешив закончить пересечение горы, они оказались на широкой травянистой равнине, где неподалеку от реки паслись лошади — два Ранихина и пять мустангов.

Мустанги были заметно измождены. Ноги их дрожали от слабости, а шеи были устало опущены; у них едва хватало сил, чтобы кормиться.

— Пять, — повторил про себя Кавинант. Он чувствовал какую-то тупую уверенность, что обсчитался. Корик уже опускался к ним с вершины горы. Его сопровождало пять воинов.

Кваан с гневным криком соскочил со своего коня и побежал к Стражу Крови.

— Айрим! — требовательно произнес он. — Где Ийрин? Именем Семи! Что с ней случилось?

Корик ничего не говорил до тех пор, пока не предстал перед Великим Лордом Тротхоллом. Кавинанта поразила противоречивая комбинация, которая получилась при этом: пять воинов, полные чрезвычайного возбуждения, мужества и горя, и один Страж Крови, невозмутимый, словно патриарх. Если Корик и чувствовал какое-то удовлетворение или боль, он не показывал этого.