Любовь Черникова - Защитница

Крэг пожал плечами, соображая насколько выгодна сделка.

— Да не тушуйся, раз тётка Марта прислала, знать и я не обижу. Вчера сынишка-то домой прибежал, рассказал как вы в переулке воровку допрашивали. Дело, конечно, не мое, — поспешил Херкон предупредить негодование, — но не все здесь рады, что в Красных Горках беззаконие с законом равняться пытается. Вижу я — люди вы честные.

Идем, — Херкон направился вглубь конюшни, — вот он твой красавец. Конечно, если совладать сможешь. Погодика-сь, — отворив стойло, он накинул недоуздок и вывел наружу огромного вороного.

Это был настоящий боевой конь, с лоснящимися крутыми боками, длинной шеей, крупной головой и сильными ногами, способными нести и воина в тяжелом облачении, такого, как паладины Керуна из монастырей бога-воина. Хвост и грива красавца были аккуратно заплетены в длинные косы и перевязаны золотыми ленточками:

— Подрезать рука не поднялась, — внезапно смутился могучий фермер, — вот, заплел, чтобы репьи не цеплялись…

Конь высокомерно покосился необычным золотистым глазом и громко фыркнул.

— Его зовут Северный Ветер, — почти нежно представил его фермер.

— Чудовище! — пробормотал Нааррон, побледнев, и непроизвольно отступил за спину Защитника.

— Он… — от очарования голос Крэга осип, а ком почти отпраздновал победу, блеснув влагой в глазах. — Мы… Я… Не смогу его себе позволить, — с большой долей горечи в голосе, наконец, выдавил он.

— Теперь нет, но когда-нибудь же сможете, Защитник Крэг? — Херкон хитро улыбнулся. — А я уже сейчас готов сделать скромный вклад в будущий покой города и окрестностей.

Нааррон, так выпучил глаза, что чудо, как они не выкатились прямо на посыпанный чистой соломой пол конюшни.

— Как вы узнали? — пробормотал не меньше его удивленный Защитник.

— Расскажу, когда вернетесь. Надеюсь окажете старому фермеру честь и порадуете хорошей историей? — он снова хитро прищурился. Затем посерьезнел: — Знакомьтесь, да и пора вам в дорогу, а если кто спросит, я вас тут не видел.

Нааррон и Крэг переглянулись.

— Ну, зайчик, ну, — тем временем ласково успокаивал прядущего ушами коня Херкон, потянув за собой наружу.

— Зайчик?! — адепт состроил гримасу.

Крэг подошёл к коню, осторожно протянул руки с открытыми ладонями, позволив себя обнюхать. Вороной топнул ногой и фыркнул. Защитник взялся за уздечку и медленно, но уверенно притянул к себе большую голову, прижался лбом, что-то тиха шепча. Ветер лишь нетерпеливо перебрал ногами, но если и попытался воспротивиться, то только для виду. Крэг придержал его, показывая, кто тут главный.

Херкон довольно улыбнулся и вздохнул, передавая поводья. Крэг, поглаживая и похлопывая мощную шею, аккуратно обошёл сбоку, одним махом взлетел в седло, которое Херкон уже успел водрузить коню на спину. Вороной заржал и взвился на дыбы, показывая характер, но получив шенкелей рванул вперёд, быстро свыкся с новым наездником, почувствовав крепкую руку и сильную волю. Фермер одобрительно кивнул сияющему, как новый серебряник, Защитнику, когда тот, сделав круг, вернулся.

Крэг спешился и протянул Херкону руку, тот крепко ответил на рукопожатие.

— Спасибо, — в это короткое слово Защитник постарался вложить всю свою благодарность.

Выезжали спешно. Херкон показал, как проехать через его владения напрямик и полями выйти на Восточную дорогу. За недолгими сборами сообщил последние новости из города. Оказалось, что местные банды стоят на ушах, ищут воина и писаря, ночевавших в «Четырех кошках». ещё с вечера по дорогам были разосланы соглядатаи, среди которых может оказаться кто угодно, так что стоило сторониться даже детей и старух.

Восточная дорога оказалась обычной проселочной, в одну колею. Хорошо укатанная, она вилась вдоль маленького, но бурного безымянного притока Быстрой, который временами превращался в узкий ручей, а временами, как полноценная речка, с ревом катил и пенил свои воды через множество крутых изгибов и порогов. Ближе к вечеру река и дорога расстались. Речушка повернула направо к взгорьям, чтобы, сорвавшись оттуда водопадом, влиться в большое озеро. А дорога, уводящая путников на восток, нырнула в лес, вынырнула обратно, перевалила через холм и продолжила виться среди полей и березовых рощ до самого горизонта.

За весь день Защитник и адепт почти не разговаривали, стремясь как можно дальше оставить Красные Горки и возможных преследователей. Шли размашистой походной рысью, и Нааррон тратил все силы, чтобы удержаться в седле, наблюдая, как под копытами мелькает полотно дороги. Дважды им приходилось сворачивать в сторону, прячась среди кустов, или скрываясь за холмами укладывать лошадей, пережидая встречные подводы с товаром, все ещё тянувшиеся в Красные Горки на летний торг.

Нааррон не уставал дивиться, наблюдая, как Крэг то и дело наклоняется к лошадиной шее и что-то ласково бормочет, гладит шелковистую шкуру. Защитник глаз не мог отвести от своего коня, и, казалось, тот платит ему взаимностью, чего нельзя было сказать самом Наарроне. Пока ехали бок о бок, чудовище попыталось схватить его зубами за ляжку, и теперь адепт старался держаться, по возможности, на расстоянии.

Удивила кобылка, внезапно проявив норов, когда Ветер в очередной раз захотел куснуть Нааррона. Маленькая лошадка храбро щелкнула зубами прямо перед наглой мордой, встав на защиту своего седока, и тем самым завоевала сердце адепта окончательно.

— Интересно, как тебя зовут? — впервые задался он подобным вопросом. А потом решил: — Будешь Ромашкой, — он потрепал верную иноходицу по холке.

На коротком привале Нааррон решился и, пользуясь благодушием счастливого Крэга, спросил:

— Херкон сказал, что ищут воина и писаря?

— Угу, — Кивнул Крэг с набитым ртом.

— Думаешь это из-за хламиды?

— Не уверен.

Некоторое время Нааррон задумчиво жевал кусок мясного пирога, который завернула им с собой жена Херкона.

— Как бы так сделать, чтобы мы были похожи не на воина и писаря, а на пару наемников, к примеру? — вопрос прозвучал несколько смущенно.

— Может, просто стоит повторять за мной? — улыбнулся Крэг.

На ночевку друзья остановились среди полей, предусмотрительно отдалившись от дороги на приличное расстояние. Огня разжигать не стали, перекусили остатками пирога. Лошадям же накапали в воду, налитую в котелок, успокаивающего зелья, которое сунул с собой Херкон. Снадобье делало животных флегматичнее. Они не рвались попастись, не проявляли норова, лежали спокойно, если уложить, но, при необходимости, были способны продолжить путь и двигаться быстро. Правда в этом случае потребовался бы основательный отдых позже.