Ольга Хараборкина - Гнев гор (СИ)

— Все хорошо, — глухо произнес он. Ложь во спасение не ложь. К тому же Зертиш не считал мальчишку абсолютным воплощением зла. Живые порой гораздо хуже мертвых. Далеко за примером ходить не нужно было: эльф, "гостивший" у них — вот, кто был воплощением тьмы.

После разговора с Рином, который Доброгнев передал остальным, они поняли, что проблему остроухого им придется решать самим. Вот только подходящего плана у них не было. Что могут обычные люди противопоставить магу эльфу? Да ничего. Здесь нужны были хитрость и удача, поэтому все решили ждать подходящего случая. Первой не выдержала Дженис. Женщине хотелось не только отомстить, но и убрать живое напоминание ее позора и унижения. Она попыталась отравить остроухого мерзавца. Эльф же с удовольствием съел приготовленную пища, а потом рассмеялся и сказал, что на их племя растительные яды действует очень слабо. После чего свернул шею Дженис, легко догадавшись, кто виноват. Рихард не выдержал и набросился на Альмиера. Эльф не стал опускаться до драки. От чего умер стражник так никто и не понял. Было похоже, что вся его кровь превратилась в смолу, а после застыла. Обитатели башни в очередной раз убедились, что здесь им не место.

— Мне жаль, люди, — тяжело произнес Альмиер, глядя на два тела. Никто ему не поверил, звонкий звук пощечину поставил точку в этом утверждении.

Выродок, — бросила женщина. Тут же рука эльфа оказалась у нее на горле.

— Я бы дал себя убить, но еще не время.

— Отпусти мою жену, — процедил Доброгнев и схватился за меч. Ему было плевать, что только что погиб Рихард по той же причине. Он бы расстался с жизнью, если бы это спасло Алисию.

— А если нет? Что ты мне сделаешь? — эльф не любил угрозы, хоть и понимал, что правда была на стороне человека. Сын Леса медленно превращался в чудовище.

— Узнаешь.

— Я жду.

Доброгнев не знал, что предпринять. Эльф же упивался своим превосходством. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы не случай. В очередной раз тени полезли на штурм их "крепости". Эльф резко отпустил свою жертву и устремился прочь из башни. С животной яростью он убивал врагов, будто желая уничтожить не только их, но и себя.

В тот раз Альмиер действительно хотел погибнуть. Он чувствовал приближение старости. Для эльфа это означало конец. Капитан Лесных теней готовился принять проклятие его рода. Вот только сил, чтобы сделать это достойно у него не было. Приступы безумия и неконтролируемой ненависти ко всему живому стали предвестниками начала конца. Он так торопился, лишь потому, что песчинки в часах его вечной юности падали вниз слишком быстро, и эльф не в силах был остановить и замедлить их движение.

Когда ему не удалось перенастроить сеть порталов, в нем что‑то сломалось. И если раньше он мог подавлять приступы, то теперь они его поглощали без остатка. Но эльф скрывал от людей причину своего поведения, боясь, что в минуты слабости они его убьют. Он должен был выполнить миссию: добраться до Вечных скал любой ценой. План с портальной сетью провалился. Он не смог ее перенастроить без ключа, а других идей у него пока не было, что не мешало вымещать своей гнев на окружающих.

Поэтому видя в глазах людей страх, он понимал, что стал чудовищем. Но самое страшное заключалось в том, что ему нравилось это, он упивался их чувствами. Радовался, что кто‑то еще боится его, капитана Лесных теней. Еще эльф поймал себя на том, что начал завидовать людям. Понимание этого вылилось в еще один приступ ярости. Он завидовал человечкам! Его разум не мог смириться с этим. Людишкам! Они‑то не боялись старости, смирившись со скоротечностью жизни. Он же так не мог. В конце концов, он же не умрет, а будет страдать от боли и немощи, потому до того рокового момента он хотел спасти горстку эльфов, что сумела выжить.

— Думаешь? — голос мертвого ребенка эльф смог бы узнать, где угодно.

— Что ты здесь забыл? — брезгливо отступая в сторону, спросил Альмиер. — Я же сказал тебе держаться как можно дальше от меня.

— Ты не можешь мне приказывать.

— Нет, не могу. Зато я могу…

— Ты ничего не можешь, — оборвал его Рин. — На самом деле здесь хозяин я, и ты знаешь это.

— Тогда зачем ты позволяешь мне здесь находиться, мучить людей и себя, добей же проклятого эльфа, — выкрикнул Альмиер.

— Мне интересно наблюдать, как ты становишься одним из нас.

— Одним из нас? — хрипло произнес капитан. — Что ты имеешь в виду? Отвечай!

— Неужели ты думал, что раны, которые ты получил на болотах, не опасны? Да, они зажили, но внутри тебя появилась гниль.

— С кем я говорю? — Альмиер уже достаточно хорошо изучил поведение ребенка, и перед ним был не Рин.

— Догадался.

— Ты…

— Я! — усмехнулся Хозяин Болот. — Мне интересно за тобой наблюдать глазами этого дитя. Любопытно, во что ты превратишься под влиянием двух проклятий.

— Зачем ты…

— У тебя есть шанс, эльф, уничтожить оба! Вот только ты сломаешься, и когда это случится, я с радостью приму новое чудовище в свои владения. Ведь те, у кого есть душа, всегда становятся самыми страшными хищниками.

Эльф упал на колени, терзаемый пониманием того, что сам превращается в нежить. Ребенок подошел к нему вплотную и прошептал:

— Все пройдет, дядя Аль.

Издевательский смех Хозяина Болот разнесся по башне. Люди, услышав его, подумали, что эльфа вновь посетило безумие, сам же Альмиер был без сознания. Разум воина мага не выдержал и ушел во тьму.

— Спи, моя будущая химера.

Илона не так представляла себе своё будущее. На самом деле, она вообще ни о чем не думала, для этого у девушки был наставник. Дедушка — ее защитник и опора. Но после его предательства мир для нее перевернулся с ног на голову. В самом страшном сне ей не могло привидеться такое. Хотя червячок сомнений всегда грыз Илону. Она прекрасно понимала, что ее дед политик до мозга костей, но жить в иллюзорном мире было проще. К тому же, Илона знала, что пока она нужна лорду Биару, с ней ничего не произойдет. Как оказалось, она ошибалась. Беда пришла, откуда не ждали.

Конечно, она сглупила, но кто в юности не ошибается, тем более маги. Порок всех волшебников — это их уверенность в собственном всесилии. Вот и Илона стала жертвой этого недуга, за что и поплатилась. Девушка прекрасно осознавала, что теперь никто ей не поможет. Дедушка больше не подаст ей руку. Последнее, что он сделал для нее — это попросил неизвестную простолюдинку следить за ней и остановить от необдуманного шага в будущем. В тот момент она посчитала глупостью подобное, но позже поняла, что Зертиш изворотливей многих придворных.

Еще одним подарком от деда стала чаша с зельем бесплодия. Илона могла бы поклясться душой, настолько она была уверена в том, что дед знал о напитке. Просто лорд Биар не захотел, чтобы его внучка плодила ублюдков. Горькая усмешка вновь появилась на губах Илоны: мысли о прошлом всегда вызывали ее. Да и в настоящем у девушки не было поводов для радости. Путешествие с гномом стало для нее испытанием, не говоря уже о том, что Терольский лес не самое приятное в мире место, тем более зимой. Ночевка по среди заснеженной поляны оставила несгладимое впечатление в сознании Биар, темницы гномов и то были гостеприимней к ней. Опять же гар Корем обращался с благородной, будто она была грязью под его ногами. Все время Лазар брезгливо кривился, а когда они путешествовали на спине Лейфа, старался отодвигаться от нее, чтобы даже не коснуться. Такое отношение особенно задевало девушку, поэтому она невольно сравнивала себя с Зертиш. То как смотрели, разговаривали, да просто стояли с ней рядом, два воина порождало в душе благородной неприятное чувство. Не сразу девушка поняла, что это была зависть. Никогда прежде Биар не испытывала ничего подобного, да еще и к простолюдинке. Обычная девка из народа смогла покорить двух гаров, причем красотой она не блистала. Естественно, Биар не понимала, почему так произошло. Нет, Илона знала, что смазливость и манеры не главное, но, как и любая благородная девица неосознанно ставила себя на ступень выше остальных людей. Конечно, Ярогнева была умна, но ведь для женщины это скорее изъян. Наставница всегда говорила Илоне, что простолюдинкам, что благородным девам, разум только мешает. Удел женщины — очаровывать цель, а для этого нужна мудрость. И только прислушиваясь к ней, Илона до сих пор молчала. Молчала, когда Лазар обращался с ней, как с отбросами, молчала, когда они ночевали в лесу, молчала, когда хотелось закричать от несправедливости