Admin - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

-Да за что же вы так ненавидите нас? Это вы пришли на эту землю непрошенными гостями, а не мы; это иллары сделали нас такими, какие мы есть, а не мы сами! - вдруг воскликнул Мали, ошарашивая не столько содержанием речи, сколько ею самой - он говорил на языке ирнцев так складно и без акцента, что никто не мог поверить своим ушам.

-Колдун в него вселился что ли?- воскликнул кто-то и все в страхе отступили на несколько шагов назад от дикаря.

Окровавленный и растерянный, Мали чувствовал внутри себя безграничную пустоту, словно потерял в этот миг что-то очень близкое его сердцу. Он не мог догадаться, что эта пустота от потери его племени и от сожжения проклятья. Вернув ему человеческий облик не снаружи, а внутри, Провидец не позаботился изменить память дикаря, и Мали сводили с ума воспоминания тех безумств, что он творил вместе с сородичами, и то, что он всего лишь минуту назад задумал совершить с Веро. Да, он вдруг вспомнил её и начал искать взглядом. Испуганная, закутавшись стыдливо в покрывало, она стояла поодаль и, плача, с болью смотрела на него.

-Не плачь и не бойся, я не трону тебя больше. Ты выбрала его. Никому из вас не понять, да и мне - тоже, что произошло, но теперь можете спать спокойно. Пустота здесь,- он стукнул себя кулаком в грудь,- пустота вокруг меня. По чистой случайности я остался на острове и я ухожу. Теперь вы - хозяева Флиура, и сын вождя уступает вам свои земли. Я оставляю себе самый маленький остров и клянусь не покидать его до конца своих дней. Прощайте.

Никто не посмел остановить дикаря, все спрятали свои ножи и отпустили его из Ирна в то изгнание, которое он выбрал для себя сам. Только теперь Вероника начала понимать, что вызвало в сердце Мали злобу - она невольно дала ему повод ревновать и чувство вины отразилось на её краснеющих щеках. Не потеряв способность с достоинством сына вождя держать себя перед своими врагами, приобретя дар речи и человеческое мышление, красавец флиуртиец, отправившийся на Седьмой остров, оставлял в Ирне девушку, которую мучили сомнения пуще прежнего. Она стыдилась себя, чувствовала, что предала Мали, разочаровав, а взоры ирнцев, направленные теперь на неё, были до боли такими чужими, что Вероника не выдержала и выбежала из пещеры. Покинуть ненавистный город, остаться одной только бы не быть среди них - вот чего она хотела, мечущаяся, словно птица в клетке. Горожане зажгли факелы и вышли вслед за ней, молча наблюдая за чужеземкой и думая, что она сошла с ума. А Вероника начала бежать по горной тропинке вверх, не оглядываясь и не зная, что будет теперь делать в лесу одна. Пусть связь с Сашей ещё жила в ней, но потеряв Мали, она вдруг осознала, что вторая связь стала сильнее. Признаться себе, что любовь в её сердце тянулась к обоим, девушка не решалась до этой ночи, и, отталкивая одного возлюбленного, она ещё больше приблизила его к себе - и это было слишком сложно, чтобы разобраться сразу, пока Мали находился в пещере, а теперь было поздно. Перебравшись через горы, Вероника упала в траву без сил и заснула крепким сном. Разбуженная солнечными лучами, она посмотрела на голубое небо и почувствовала себя свободной впервые в жизни, потому что этим утром она любила и не сомневалась в своём чувстве. Наконец-то она навсегда отпустила от себя Сашу и уже не помышляла о нём, желая ему счастья с Анари. И понимая, что Мали не скоро простит её, Вероника знала, что прощение всё равно придёт и она сможет обнять своего упрямого дикаря. Даря свою улыбку всему вокруг, она шла по лесу и радовалась, что свободна от Ирна. Ветер развивал её белокурые волосы и так приятно было осознавать, что её душа свободна от страха, как ветер. Свободна от всего, кроме любви - Вероника была счастлива.

Гроза обрушилась на землю этой судьбоносной ночью, и прозрачная вода смывала с земли лужи крови. Сильный ветер гнул деревья и заставлял людей прижиматься к земле. И пока наверху, сопровождаемые громом и молниями, звучали гневные крики древних старцев, бьющихся на смерть, внизу иллары старались помочь раненным, а выжившие геранцы, ирнцы и харки следили за ходом битвы. Искры и разноцветные лучи сопровождали бой древних служителей магии, и уже никто не мог с уверенностью сказать какого цвета была она - чёрная или белая - это была изначальная магия, неразделённая и могучая. И Леону, и Овию очень хотелось наблюдать за этой борьбой, но нужно было спешить спасти как можно больше людей, ведь пока кровь текла, а сердце билось - насколько бы глубока или смертельна рана не казалась, илларам было под силу спасти раненного. Они прикладывали примочки, сыпали порошки, которые не намокали в воде и не распылялись ветром, в рану и произносили слова, наполненные магической силой. Многие воины вставали через несколько минут, многим предстояло ещё полежать, чтобы окрепнуть, но все они уже шли на поправку. Но среди живых оба иллара никак не могли найти своих молодых друзей - Авиона, Сашу и Ровела, а также Нисана, - и волнение стариков росло за их жизни. Кто-то из магических целителей наткнулся с Гленом на его сыновей и ничто уже не могло утешить горевавшего отца над мёртвыми телами самых родных ему людей. Харк стоял рядом с ним, как скала, которую не мог сдуть даже этот сильный ветер, что поднял над землёй Провидец, и говорил:

-Они дрались достойно и умерли не потеряв мужества и чести. Гордитесь своими сыновьями - они всегда этого хотели.

В это время, когда очень яркие молнии осветили долину, Леон и Овий увидели Ровела. Удивительно безобидный и трусливый стрижник принял смерть от трёх ножей и иллары прижали его к себе, прощаясь. Никто из друзей не питал иллюзий в том, что Ровелу удастся уцелеть в битве, поэтому Саша пытался его отговаривать от этой затеи - идти сражаться за илларов, за будущее,- но стрижник впервые в жизни проявил упрямство и показал твёрдое желание быть на этом поле вместе с ними, чтобы доказать самому себе, что он способен на мужественный поступок.

-Неужели и два названных брата погибли, Овий?- воскликнул Леон и, поднимая лицо вверх, закричал:

-Будь ты проклят, Иин. Умри же и ты поскорее!

-Надо искать, Леон, мы не видели их мёртвыми,- упрямо отвечал Овий.- Ты моложе меня, а уже сдался. Мы найдём их - им предсказано выжить.

С ещё большим упорством, спрашивая у других илларов, Овий и Леон начали искать братьев-охотников и по ходу поисков помогали вернуться к жизни другим раненным. Наконец, кто-то из илларов окликнул их и знаком позвал подлететь туда, где он стоял. В мокрой траве лежали Саша и Авион, и их сердца уже не бились.

-Нет, этого не может быть, вы должны жить!- закричал Овий, вытаскивая ножи из сердец. Кровь хлынула ручьём из ран и, прикоснувшись к сердцу каждого из друзей, иллары ощутили слабое тепло. Жизнь почти покинула тела Авиона и Саши, и каждая секунда приближала их к бездонной пропасти вечного забвения. Только одно могло спасти теперь небьющиеся сердца, и Леон прикоснулся губами к ране Саши, а Овий - к ране Авиона, и их дыхание впустило в неподвижные тела частичку магической силы рама. В этот миг оба иллара нарушали закон белой магии - не дарить часть своей силы простым смертным, а только ученикам,- но Овий и Леон чаще следовали зову своего сердца, чем неписанным законам. Рам мгновенно заживил раны двух друзей, и глубокий вздох ознаменовал их возврат к жизни. Капли дождя мешали Авиону и Саше открыть глаза и удивительное тепло согревало изнутри их тела. Оглушительные звуки в небе заставили их резко вскочить, чтобы защищаться, но они сразу увидели, что бой закончился без них. Еле справляясь с сильным ветром, Звена, немного потрёпанная во время сражения, подлетела к друзьям и с умным видом сказала: