Ирина Баздырева - Бремя Крузенштерна

— Ты спас нам жизнь. Возьми. Они по праву принадлежат тебе. Ты их заслужил.

— Не, ребят, — упрямо помотал головой парень. — Без обид, ладно. Но свою плату с вас я взял, а это… — показал он глазами на пачку долларов, — это легкие, дурные деньги. А новой машины мне не надо. У меня, вон, есть моя инвалидка, — и он нежно погладил руль.

Крузенштерн спрятал деньги обратно.

— Хорошо, — сказал он. — Оставь ее и безбоязненно возвращайся домой. Это сохранит твою жизнь. Обещаю, с твоим инвалидным экипажем ничего не случиться. Раз ты так дорожишь им. А утром ты найдешь ее на этом же самом месте, целым и невредимым.

— Точняк? Или гонишь? — парень пристально глядел на него. — Почему я должен тебе верить?

— Я не настаиваю, но я говорю тебе правду, — пожал плечами Крузенштерн. — Ты великий воин и для меня честь встретиться с тобой.

— Ладно, — подумав немного, решил парень. — У меня тут недалеко кореш живет. Я могу у него заночевать, а машину поставлю неподалеку. Ну все, ребята, счастливо оставаться. Пока!

Лена и Крузенштерн смотрели вслед удаляющемуся автомобилю и даже когда он, свернув за угол, исчез с их глаз, все еще слышали постукивание незапертого багажника, пока и он не затих, где-то в глубине дворов. Молодых людей вновь обступила ночная тишина, спящего города.

Отступив от Крузенштерна, Леная, кашлянув, сказала:

— Спасибо за помощь… Ну и… прощайте.

— Нет, — решительно преградил он ей дорогу.

— Что? Тоже книга нужна? — догадалась она, недобро усмехаясь.

Крузенштерн молча, исподлобья, смотрел на нее засунув руки в карманы джинсов.

— Устала я от всего этого, — вздохнув пожаловалась Лена, оглядываясь вокруг. — Знать больше ничего не желаю: ни про книгу, ни про тебя, ни про эту сволочь, ни про ваши с ним разборки. Понятно! Достаточно уже того, что из-за вас погиб человек! — Лена закусила губу, сдерживая набегавшие слезы. — Знаешь что! Я скажу тебе, где книга. Забирай ее и избавь меня от всего этого кошмара.

— Ты не можешь этого оставить, только потому, что тебе так хочется. Ты ничего не понимаешь…

— Да пошел ты! — с досадой отмахнулась от него Лена и пораженная своим поступком и словами, остановилась.

Раньше она никогда не позволила бы себе сказать что-то подобное. Ей стало не по себе. Что с ней происходит? Разве это она? Во что она превратилась за эти несколько часов?

— Я не могу ее просто взять… — набравшись терпения, начал тем временем объяснять Крузенштерн.

— Пока!

— Куда ты?

— Домой.

— Где твой дом?

Лена махнула в ту сторону где находился ее дом и по скользнувшей улыбке белобрысого, сообразила, что домой-то ей никак нельзя. Именно с той стороны раздавался тот жуткий вой, а Чернобородый, науськавший на них свое чудовище, знает где она живет, и конечно ждет ее там. Девушка поежилась от охватившего, ее озноба.

Тогда надо шагать до библиотеки, тем более до нее осталось всего ничего — две остановки, отдать книгу Крузенштерну и избавиться от нее и от всех кошмаров, что преследуют Лену с ее появлением. Ей больше уже не хотелось знать, что неписано в книге, слишком большую цену она платит за тайны, которые ей, быть может, и ни к чему знать.

В этот поздний час транспорт уже не ходил и Лена прикинула, что пешком доберется до библиотеки за два-три часа. И еще где-то нужно отсидеться до ее открытия. Ей страстно захотелось вернуть назад свою, пусть скучную, пусть будничную, но такую предсказуемую и спокойную жизнь. Она всей душой желала, чтобы жестокий Чернобородый и непонятный Крузенштерн исчезли из ее бытия и все вернулось на круги своя, а Лев Кириллович был бы жив. Вот сейчас она проснется и…

— …если бы ее можно было просто взять, то ты никого бы не интересовала: ни Шакера, ни меня. Но священная Кора открылась почему-то тебе. Никто не способен прочесть ее, даже наши мудрецы. У Шакера больше самоуверенности, чем шансов, когда-нибудь постичь ее тайны. Ответь: Кора ведь призвала тебя? Как это, чувствовать ее зов? Куда ты?

Лена свернула к телефонной будке, что попалась ей на глаза.

— Это так по-людски грубо, молчать, когда тебя спрашивают. Но мне сдается, что ты вообще не слушаешь меня.

Лена вошла в будку, борясь с искушением захлопнуть дверь перед самым носом этого зануды и, сняв трубку телефона, послушала ее долгие гудки. Работает.

— Слушай, а этот Чернобородый садист тебе, случаем не родня? — спросила она и по выразительному взгляду Крузенштерна поняла, что тяжко оскорбила его.

— Он не чистокровный сид, — сухо проговорил парень, справившись с собой и счел нужным веско добавить: — Он полукровка, изгой.

— А по занудству и высокомерию вы, как близнецы-братья.

Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения парня. Поджав губы, он отвернулся и не сказав больше ни слова, пошел прочь. Лена пожала плечами, отвернулась и быстро набрав номер, прижала трубку к уху. Наконец, гудки оборвались и женский голос произнес:

— Дежурная 02. Слушаю вас.

— Перегонная улица, дом тридцать. Квартира шестьдесят два. Труп мужчины. Убийство, — скороговоркой сообщила Лена.

— Записано. Пожалуйста, назовите свою фамилию, имя, отчество и коо…

Лена повесила трубку. Выйдя из освещенной будки, она одиноко побрела по пустынной улице, ежась от пронизывающего утреннего холода. Было еще темно, но рассвет уже угадывался — светлело где-то за дальними домами, чьи силуэты кубами темнели на фоне разбавленного прозрачным светом, ночной тьмы. Она прошла мимо дома, на третьем этаже которого светилось единственное окно. Там, в тепле и уюте, встречали новорожденное утро те, кто не подозревал о том, какие же они счастливые.

Шмыгнув носом, Лена ускорила шаг. Ладно! И к ней вернется то, что она потеряла. Теперь-то она знает, как много имела. Нужно только избавиться от источника ее проблем и бед — книги.

Впереди замигал праздничными огнями круглосуточный ларек, один из тех, что торгуют самопальной водкой, мутным пивом и просроченными орешками. Ни на что особо не надеясь, Лена тщательно обшарила свои карманы, не найдя в них ничего кроме раздавленной пачки со жвачкой и ключа от квартиры. Вблизи ларек уже не производил своей обшарпанностью праздничного впечатления, а вызвал скорее разочарование и уныние зарешеченным окошечком, витриной с обязательным ассортиментом продуктов и грубо намалеванной вывеской с роскошным названием «Парадиз», кое-где подсвеченной лампочками, половина из которых перегорела.

— Эй, Крузенштерн, — позвала она, подпиравшего угол ларька, парня. — У тебя деньги есть?

Тот не шелохнулся, всем своим видом показывая свою неприязнь к Лене, давая понять, что знать не знает кто она такая и не желает этого знать. Но потом, нехотя опустил сложенные на груди руки и вынул из карманов джинсов две смятые сторублевки, которые и были протянуты Лене. Взяв их, она постучала в запертое окошко ларька и поздоровалась: