Ирина Баздырева - Бремя Крузенштерна

Не совладав с ней, ветер уносился, оставляя в покое ее ветви, на которых рассаживались пичуги. Она же тянулась и тянулась ветвями к солнцу, его свету и теплу, разворачивая к нему многочисленные ладошки листвы, одновременно удивляясь возможности видеть вокруг себя. Она видела, чувствовала и переживала все это. Почему деревья, а дуб особенно, называют бесчувственными? Вот сейчас она знает себя как дуб и в то же время как человека. Потом пришло новое удивительное открытие. При всей кажущейся неподвижности, ее не покидало чувство вечного движения. Может оттого, что над нею медленно, плывут облака, а ее зеленая крона все шелестит и шумит, не зная покоя, качая в своих ветвях гнездо малиновки. Ей были приятны цепкие прикосновения быстрых беличьих лапок. Рыжий, гибкий зверек стремительно взвился по ее телу-стволу вверх, едва касаясь веток, перепрыгивал с одной ветки на другую, покачиваясь на них. Оббежав по спирали ствол, белка, распушив хвост, перепрыгнул на ветку соседнего клена. Одновременно с этим, Лена чувствовала, как крот роя под нею один из своих многочисленных подземных ходов, подрыл ее корни. Она обозревала с самой высоты своей раскачивающейся макушки, даль лесных просторов. Новизна чувств, хотя ошеломляла ее но, не пугало, потому что рядом с ней мерно билось живое сердце — сердце эльфа.

Торопясь, друг за другом, дисциплинированно начала по ее стволу подъем муравьиная шеренга. Личинки, подъедая кору, уже точили ее нежную сердцевину, и каким же было облегчением, когда дятел длинным клювом вытаскивал зловредную на белый свет. Она познала другой ход времени. Утро, весеннего пробуждения, и долгий зной летнего дня, неизбежный приход сумерек осени и вот она сбрасывает листву, что бы приготовиться к долгому, глубокому зимнему сну под теплым, легким снежным одеялом, заботливо укрывшей каждую ее ветку, и видеть сны-грезы.

В этих снах ей явственно видится другой, суматошный, суетящийся мир, в котором ее природа совсем иная. И кто она на самом деле — неизвестно. Она медленно приходила в себя, постепенно отделяя свое сознание от жизни древнего дуба. Открыв глаза, обнаружила, что стоит, обняв его ствол, прижавшись к шершавой коре щекой, и глубоко вздохнула, будто пробудившись от сна. Все, что она увидела и пережила потрясло ее. Это было так явственно, реально и… это было. Эльф отступил от нее и Лена, поморщившись, пошевелила сначала затекшими руками, потом размяла одеревеневшие ноги. Эльф сел на траву, пристроив локти на коленях, расслаблено свесив руки. Закрыв глаза, он поднял лицо, подставляя его дуновению ветра. Только что он подарил ей чудо. Лена медленно приходила в себя. Действительность постепенно брала свое и как ей ни хотелось тревожить его, но она понимала, что время уходит, работая на их врага. А так не хотелось уходить от сюда.

— Нам пора идти, — произнесла она присев перед ним на корточки.

— Пожалуй, — отозвался эльф, не шевельнувшись и не открывая глаз.

Наблюдая, как ветер шевелит его светлые волосы, Лена не удержавшись, провела по ним ладонью. Эльф вздрогнул и, открыв глаза, непонимающе смотрел на нее.

— Ты опять впустую потратил силы — тихо произнесла Лена, ласково коснувшись его лица.

Эльф лишь пожал плечами.

Благодарно, погладив его по щеке, она отняла руку, но эльф потянулся за ее ладонью, не желая, что бы она прерывала ласку. Тогда девушка едва-едва провела пальцем по его темным, тонким бровям. Эльф затаил дыхание, глядя на нее потемневшими глазами.

— Неприятно?

— Нет-нет… прошу тебя… — торопливо пробормотал он, изумляясь себе и тому, что он сейчас чувствовал.

Едва касаясь, она провела пальцем, по его плотно сжатые губам, повторяя их рисунок. Они дрогнули, и приоткрылись. Тогда, приблизившись к нему лицом и ясно видя панику отразившуюся в его глазах, она едва коснулась губами его губ. Эльф резко отпрянул с испугом и тихой паникой глядя на нее.

— Что это?

— Это была нежность — улыбнулась Лена, видя его состояние, которое он не мог ясно объяснить себе — Ты же просил…

— Нежность? Ко мне?

— Ну, конечно, дурачок.

— И я отверг ее… Теперь тебе будет невыносимо больно? — перепугался он не на шутку. Он ни как не мог подобрать слов, которые объяснили бы то, что он сейчас чувствовал.

— Жалко, конечно, что тебе не понравилось, — принужденно засмеялась девушка.

— Не понравилось? — озадаченно нахмурился эльф, прислушиваясь к себе — Это не так… Мне сложно объяснить, что я сейчас чувствую, — он встал и отряхнул джинсы. — Мне никогда не доводилось испытывать ничего подобного.

Лена поднялась за ним. Пора было идти. Ей стало горько и тоскливо, и она, чтобы не выдать своего состояния, постаралась обернуть все в шутку:

— Теперь по видимому мне суждено умереть от тоски по тебе?

— О нет! Ты не умрешь. Я этого не хочу, — он как всегда, был серьезен.

Эльф уверенно шел впереди, не оборачиваясь. Ни разу не сбившись, они вышли на едва приметную тропинку, которая вывела их к проторенной дорожке, доведшей их до станции. Так же молча, не говоря друг другу ни слова, дождались электрички. На перроне, по-прежнему никого не было, если не считать пьянчужки, что, подобрав ноги, спал на единственной скамейке с вывороченной спинкой. Рядом валялась рваная сумка с пустыми бутылками.

— Скажи, ты только ко мне испытывала нежность или… еще к кому-то?

Лена, не удержавшись, прыснула: мужчина будь он эльфом, йети или инопланетянином, все равно остается мужчиной.

— Нет. Я ни к кому не испытывала больше нежности.

— Почему тогда мой вопрос рассмешил тебя? — с подозрением глянул на нее Крузенштерн.

— Не обижайся, ладно. Но ты сейчас очень похож на наших парней.

И Лена приготовилась выслушать возмущенную тираду Крузенштерна, о правоте эльфийских мудрецов, которую он, увы, подтверждает, становясь похожим, по ее словам, на людей.

— Я вижу, многие женщины твоего возраста уже имеют семью? Разве нет мужчины, который хочет заботиться о тебе и ваших детях? Почему ты одна?

— Потому что все жду чуда, идиотка.

— О нет! Совсем не идиотка, — в его голосе слышалось искреннее возмущение.

— А тебе лет-то сколько? Тоже ведь наверно пора иметь семью, а ты даже не знаешь, что такое нежность и целоваться не умеешь.

— Я молод и не прожил даже трех веков.

От неожиданности Лена чуть не повалилась с холодных металлических перил ограждения, на которых они сидели.

— Да ведь ты же дряхлый старик, прямо Кащей Бессмертный какой-то, — засмеялась она.

— Кто такой Кащей Бессмертный? — тут же спросил Крузнштерн. Любопытство придавало его лицу забавное, мальчишеское выражение. — Это кажется странным. И ты говоришь, что он дряхлый старик?

— Да и живет в вашей Волшебной стране, — поддакнула Лена, подзадоривая его.