Елена Баукина - Ласточки улетают осенью (СИ)

— Да, пожалуй, — согласился некромант, наблюдая всё это время с интересом попытки Ласточки добраться до Себастьяна Рамерсета.

— Не хотите упрятать меня в хрустальный гроб, к родственникам поближе? — съязвила Саднрин.

— Успею, — ответил так же язвительно Себастьян. — Теперь герцог мечтает с тобой побеседовать по душам о своих чувствах. Если конечно у него душа есть и чувства. Мэг, посади девчонку в кресло, ты стала рассеянной. Что с тобой вообще твориться?

Мэгги вздрогнула, и помотала головой вытряхивая из головы какие-то мысли, грубо схватила Сандрин за руку и получила каблуком по коленке.

— Вот тебе, ведьма!

— Я тебя проучу! — прошипела на неё чародейка. — Сядь! — приказала Мэг, снова толкнув девицу в ожившее кресло: на этот раз мебелина стиснула Ласточку в своих объятьях гораздо крепче.

Они все вернулись в каминную залу тем же способом, как и покинули её.

Каминная зала к, их появлению, тоже изменилась. На громоздком столе из дуба появилась белоснежная скатерть и большие букеты цветов в фарфоровых вазах. К столу слуги подали вино, сыр, фрукты, сливки, масло, свежеиспечённый хлеб. Волшебники и лорды приступили к трапезе. Фариз Корно поглаживал жиденькую бородёнку, Нико уплетал хлебец, Себастьян нацепил ласковую и от этого неестественную улыбку. Маркиз Харт рассказывал жуткую историю Нико Кукольнику.

— Вы проголодались, моя деточка? — обратился Себастьян к пленнице.

Сандрин не переставала сопротивляться креслу.

— Нет? — отрезала его вежливый тон Ласточка. Перед глазами стояли бледные лица брата и сестры. Почему их не пробудили? Почему они не интересовали этих волшебников? Например, Анну припугнуть и уговорить гораздо легче чем её, а Артур вытворял такое с помощью волшебства, что ей о подобном только приходилось мечтать. Что-то здесь точно не так…

— А у меня аппетит зверский, миледи, — принялся за гуся герцог Радвир, — Не хотите служить мне волшебницей — послужите иначе.

Юная леди вздрогнула и ощутила озноб.

— Иначе…? Как именно? — Сандрин попыталась выскользнуть из объятий кресла, сдвинувшись к низу. Но кресло вцепилось в неё мёртвой хваткой.

— Мне нужны сильные наследники и ты мне их подаришь. Вернее, родишь.

— Что? — Ласточка снова сделала рывок из кресла, надеясь вырваться на свободу, но кресло опять обмануть не удалось.

— Ты теперь моя.

Сандрин передёрнуло от омерзения:

— Нет, не твоя!

— Мудрое решение, — подержал герцога Фариз Корно, — Потомки девицы Кордейн будут не менее сильны в магии — такие сыновья вам не помешают, Радвир.

— Герцог достойный мужчина, — издевался Себастьян, налегая на сладкий виноград. — Фариз, где там мой десерт?

— Вы о мэтре Горознае? Скоро подадут! — ответил ему некромант.

«Десерт!» — с опаской подметила про себя юная леди. Где-то в области живота образовался болезненный ком.

— Вы, герцог Радвир, как последний трус, потешаетесь над своими беспомощными пленниками и думаете, что от этого выглядите сильным. Разве я не вижу этого! — Она вся затряслась от одной только мысли что этот отвратительный человек станет прикасаться к ней. — Честь для меня стоит больше жизни!

— Помолчите, леди Сандрин, ведите себя благоразумно. Не злите меня снова! — предупредил сдержано Таракат, сделав глоток вина и пережёвывая свежий хлеб.

Сандрин вся напряглась, как струна:

— А то что — вызовете меня, девицу, на дуэль и разрубите мечом пополам!

— Помолчи, — сказал спокойно юной леди Себастьян и отобрал у неё способность говорить. — Учитесь манерам, миледи.

— Вот если бы вы отдали девчонку мне… — покачал головой Нико Кукольник.

Услышав Нико, Сандрин задёргалось так гневно, что кресло заходило ходуном, а потом показала алхимику кукиш.

Нико Кукольник нахмурился.

Двери в залу скрипнула, распахнулась, два крепких стража втащили в неё человека в цепях и лохмотьях. Он ступал с трудом, понурив голову, чуть не падая. Когда пленник поднял лицо, Сандрин вздрогнула, вся затрепетала, попыталась позвать его, но не смогла издать ни единого звука. Лицо её учителя покрывали синяки.

Мишель увидел Сандрин и стыдливо опустил взгляд. Двое громил насильно усадили его на стул рядом с Себастьяном. Мастер выпрямился и вперился глазами в кусок хлеба на тарелке чернокнижника. Взгляд этот казался совершенно безумным.

— Господин Горознай, как устроились на новом месте? Инкуб сильно вас мучает? Похоже вы и его обольстили? — злорадствовал Себастьян Рамерсет, брезгливо рассматривая лохмотья и лицо алхимика.

Мишель поднял взгляд на Себастьяна.

— Инкуб куда приятнее вас, виконт. У него даже морда честнее вашей.

— Острите, мэтр, это хорошо, — Себастьян поднялся со стула и живо зашевелил пальцами, бросил на тарелку объедки, вытер руки о край скатерти и все это протянул под нос Мишелю Горознаю.

— Угощайтесь, мэтр, голод не тётка.

Молодой человек посмотрел на объедки, дико рассмеялся. Себастьян рассмеялся вместе с ним.

— Давись сам!

Полуэльф быстро схватив тарелку с объедками и швырнул виконту в лицо. Тарелка до Рамерсета не долетела. Её полет чернокнижник ловко остановил магией. Объедки посыпались на пол и белоснежную скатерть. Нико и Мэг вскочили с мест, отряхаясь от долетевших до них брызг. Фариз Корно, Таракат и маркиз Эдди Харт засмеялись. Сандрин подпрыгнула в кресле, от такой неожиданности.

— Вы сошли с ума, мэтр! — подсмеивался уже не так уверенно над мастером Себастьян Рамерсет. — Похоже, скоро разум оставит вас окончательно, и вы будете не умнее цепного пса или курицы.

— Не дождётесь, господа, — мои нервы крепки и разум ясен!

Сандрин с замиранием сердца смотрела на Рамерсета и Горозная. Грязный оборванный, побитый, измученный, Мишель все же оставался самим собой. Тараката вся эта беседа похоже забавляла. Он налил себе ещё вина и внимательно слушал спор волшебников.

Себастьян поморщился и принюхался:

— Смердишь псиной, Горознай!

Горознай подозрительно смерил Рамерсета взглядом и тоже принюхался:

— От вас, виконт, пахнете старым козлом. Мойтесь чаще, я вам как лекарь рекомендую… — ответил Мишель чуть охрипшим голосом.

Герцог Таракат не сдержался и громко захохотал. Стража, притащившая Горозная, тоже давилась сдерживая хохот. Даже, излишне серьёзный маркиз Эдди Харт, хихикал в кулак. Некромант смеялся над чернокнижником с радостью и откровенно.

Себастьян запыхтел.

— Вы слышали, господин Радвир, что сказал этот поганец? Да как он смеет? — у Рамерсета задёргался от обиды глаз. Его причудливая причёска разлохматилась, стала похожа на петушиный гребень. Что ещё больше рассмешило окружающих. Не смеялись только пленники и чародейка Мэг. Горознай смотрел на обеих девушек со скорбью. Он на мгновение сник и ссутулился.