Джон Толкин - Хроники Средиземья

— Повыше обычного хоббита, плотненький, краснощекий, — торжественно отчеканил наизусть Лавр. Пин хмыкнул, Сэм насупился.

— «Хотя это тебе, Лаврик, не приметы, — сказал он мне тогда. — Хоббиты — народ похожий, все плотненькие, все краснощекие. Но учти, что все-таки по-выше других, рыжеватый и с раздвоенным подбородком. Прищур задумчивый, глаза блестящие, глядит прямо». Прошу прощенья, но я за его слова не отвечаю, если что не так.

— За его слова? А кто это — он? — взволновался Фродо.

— Ах ты, батюшки, забыл сказать: да приятель мой, Гэндальф. Вообще-то он маг, но мы с ним всегда были в дружбе. А теперь вот я даже и не знаю, чего от него ждать: или все пиво мне сквасит, или вообще меня самого в чурбан превратит — у него это мигом, он на расправу-то скор. Может, потом и пожалеет, да ведь сделанного не разделаешь.

— Так что же вы натворили? — нетерпеливо спросил Фродо.

— О чем бишь я? — задумался трактирщик, щелкнув пальцами. — Ах, ну да, старина Гэндальф. Месяца три тому останавливался он у меня в трактире. И вот однажды влетает на ночь глядя прямо ко мне в комнату — даже постучать забыл — и говорит: «Утром, Лаврик, мы уже не увидимся, я до свету уйду. У меня к тебе поручение». — «Слушаю, — говорю, — хоть десять». А он мне: «Ты сможешь отправить с оказией письмо в Хоббитанию? Сможешь передать с кем ненадежнее?» — «Уж подыщу кого-нибудь, — отвечаю, — завтра или послезавтра». — «На послезавтра, — говорит, — не откладывай». И дал мне письмо. Надписано-то оно проще простого, — сказал Лавр Наркисс.

Он достал письмо из кармана, принял важный вид (ибо очень гордился своей грамотностью) и зачитал по складам:

— «ХОББИТАНИЯ, ТОРБА-НА-КРУЧЕ, ФРОДО ТОРБИНСУ».

— Письмо — мне — от Гэндальфа! — воскликнул Фродо.

— Так, стало быть, настоящая-то ваша фамилия — Торбинс? — спросил трактирщик.

— Сами ведь знаете, — сказал Фродо. — Отдавайте-ка мне это письмо и объясните, пожалуйста, почему вы его не отправили вовремя. За тем ведь, наверно, и пришли? Долго, однако, раскачивались!

— Ваша правда, сударь, — виновато признал бедняга Лавр, — и опять же прощенья просим. Что мне будет от Гэндальфа — прямо страшно и подумать.

Только я ведь без задней мысли: схоронил его понадежнее до подходящего случая, а случая нет и нет — ну и вылетело оно за хлопотами у меня из головы. Зато уж теперь обо всем постараюсь, я оплошал, с меня и спрос: что смогу — только скажите, — сразу сделаю. Да и помимо письма у меня был какой уговор с Гэндальфом? Он мне: «Лавр, тут к тебе явится один мой друг из Хоббитании — а может, и не один, — назовется Накручинсом. Лишних вопросов ему не задавай. Будет в беде — выручай, не жалей ни сил, ни денег, сам знаешь, за мной не пропадет». Вот, значит, и вы, а беда-то рядом ходит.

— Это вы о чем? — осведомился Фродо.

— Да об этих черных, — объяснил хозяин, понизив голос. — Они ведь спрашивали Торбинса, и хоббитом буду, если подобру спрашивали. В понедельник заезжали — собаки скулят и воют, гуси галдят и гогочут — жуть какая-то, честное слово! Двое сунулись в дверь и сопят: подавай им Торбинса! У Ноба аж волосы дыбом. Я-то их кой-как спровадил: езжайте, мол, дальше, там вам и Торбинс, и что хотите. А они уехать уехали, но спрашивали вас, слышно, до самого Арчета. Этот, как его, из Следопытов, ну Бродяжник-то, — он тоже все про вас спрашивал и прямо рвался сюда: ни вам поужинать, ни отдохнуть!

— Верно говоришь, рвался! — вдруг промолвил Бродяжник, выступив из темноты. — И зря ты, Лавр, не пустил меня — тебе же было бы меньше хлопот!

— А ты, значит, уж тут как тут! — мячиком подпрыгнул трактирщик. — Пролез-таки! Теперь-то чего тебе надо, скажи на милость?

— Теперь он здесь с моего ведома, — объявил Фродо. — Он пришел предложить свою помощь.

— Ну, вам, как говорится, виднее, — пожал плечами господин Наркисс, окинув Бродяжника подозрительным взглядом. — Только я бы на вашем месте со Следопытами из Глухоманья, знаете, не связывался.

— А с кем прикажешь ему связываться? — сквозь зубы процедил Бродяжник. — С жирным кабатчиком, который и свое-то имя еле помнит, даром что его день напролет окликают? Они ведь не могут навечно запереться у тебя в «Пони», а домой им путь заказан. Им надо ехать или идти — дальше, очень далеко. Или, может, ты сам с, ними пойдешь, отобьешься от Черных Всадников?

— Я-то? Чтоб я из Пригорья? Да ни за какие деньги! — до смерти перепугался толстяк, будто ему и правда это предложили. — Ну а если вам, господин Накручинс, и в самом деле переждать у меня? Какая спешка? Что вообще за катавасия с этими черными страхолюдами? Откуда они взялись?

— Они из Мордора, Лавр. Понимаешь? Из Мордора, — вполголоса вымолвил Бродяжник.

— Ох ты, спаси и сохрани! — побледнел от страха Лавр Наркисс. Видно, слово «Мордор» тяжело лежало у него на памяти. — Давно у нас в Пригорье хуже ничего не слыхали!

— Услышите еще, — сказал Фродо. — Ну а помочь-то мне вы все-таки согласны?

— Да как же не помочь, помогу, — шепотливой скороговоркой заверил господин Наркисс. — Хоть и не знаю, что толку от меня и таких, как я, против… против… — он запнулся.

— Против Тьмы с Востока, — твердо выговорил Бродяжник. — Толку не много, Лавр, но уж какой ни на есть. Ты, например, можешь бесстрашно оставить у себя на ночь господина Накручинса — и не припоминать его настоящее имя.

— Еще бы, еще бы, — с видимым испугом, но тем решительнее закивал трактирщик. — Но черные, они-то ведь знают, что я вам не в помощь. Ох, какая, правда, жалость, что господин Торбинс нынче так себя обнаружил. Про Бильбо-то здесь давно уж слышали-переслышали. Ноб и тот, видать, понял, а ведь есть у нас и которые побыстрее соображают.

— Что ж, надо надеяться, Всадники покамест не нагрянут, — сказал Фродо.

— Конечно, конечно, надо надеяться, — поспешно поддакнул Лавр. — Тем более, будь они хоть сто раз призраки, в «Пони» нахрапом не проберешься. До утра спите спокойно, Ноб про вас слова лишнего не скажет, а мы уж всем домом приглядим, чтоб разные страхолюды здесь не шастали.

— Только на рассвете чтоб нас разбудили, — наказал Фродо. — Надо выйти в самую рань. Завтра, будьте добры, в полседьмого.

— Дело! Заказ есть заказ! — обрадовался трактирщик. — Доброй ночи, господин Торбинс, то есть, простите, Накручинс! А, да, вот только — где же господин Брендизайк?

— Не знаю, — мгновенно встревожившись, отозвался Фродо. Про Мерри они как-то позабыли, а время было позднее. — Гуляет, наверно. Он сказал, пойдет подышит воздухом.

— Да, за вами глаз да глаз! — со вздохом заметил господин Наркисс, — Пойду-ка велю запереть все двери — когда ваш приятель, конечно, вернется, — пусть за этим Ноб приглядит.

Наконец хозяин покинул их, снова бегло прищурившись на Бродяжника и покачав головой. Шаги его в коридоре удалились и стихли.