Джон Толкин - Хроники Средиземья

— Да, напоследок! — сказал он. — Привет, Смеагорл! Нашел себе что-нибудь поесть? Отдохнул?

— Смеагорлу некогда есть и отдыхать, — сказал Горлум. — Он мухлюет, он мухляк.

Сэм цокнул языком, но сдержался.

— Не обзывай сам себя, Смеагорл, — сказал Фродо. — Это очень неразумно, даже если заслуженно.

— Смеагорл сам себя не обзывает, — сказал Горлум. — Его обзывает лассковый господин Сэммиум, такой умненький хоббит.

Фродо поглядел на Сэма.

— Да, сударь, — сказал Сэм. — Было дело: я чего-то всполошился со сна, а он тут как тут. Я попросил у него прощенья, но, похоже, зря.

— Нашли время ссориться, — сказал Фродо. — Вот ты и довел меня до места, Смеагорл. Дальше ведь мы и сами пройдем, верно? Куда идти, понятно, перевал на виду, и если там нет ничего мудреного, то ты свое дело сделал, исполнил, что обещал, и ты свободен: иди куда знаешь, только не к вражеским слугам, ешь, отдыхай. Будет тебе и награда — не от меня, так от тех, кто меня помнит.

— Нет-нет, еще нет, — заскулил Горлум. — Пройдут они дальше сами? Нет еще, не пройдут. Переход трудный. Смеагорлу нужно идти с ними: ни поесть, ни поспать, ничего ему нельзя. Пока еще нет.

Может, и вправду был день, как сказал Горлум, но хоббиты ничего дневного не заметили, только небо подернулось дымной мутью, чернота расползлась по расселинам и нагорную глушь окутывал пепельно-бурый сумрак. Хоббиты бок о бок шли за Горлумом по дну ущелья между обветренными, обглоданными каменными глыбинами и столбами, похожими на идолища. Стояла тишина. Впереди, за милю или около того, серел отвесный срез огромного утеса. Он приблизился и заслонил небо и землю высокой черной стеной, подножие которой затенял сумрак. Сэм потянул носом воздух.

— Уф! Ну и вонища! — сказал он. — С ног валит.

Углубились в сумрак: посреди стены зияло отверстие пещеры.

— Вот сюда, — тихо произнес Горлум. — Здесь начинается переход.

Он не назвал его, а имя ему было Торек-Унгол, Логово Шелоб. Оттуда смердело; и это был не тощий смрад трупного гниения, как на Моргульских лугах, а густое зловоние, точно от чудовищной свалки нечистот.

— Иначе никак не пройти, Смеагорл? — спросил Фродо.

— Нет-нет, только здесь, — отозвался тот. — Теперь нам всем надо сюда.

— А ты неужто лазил в эту дыру? — спросил Сэм. — Наш пострел везде поспел! Ну да, тебе небось любая вонь нипочем.

Глаза Горлума злобно блеснули.

— Он не знает, что нам почем, правда, прелесть? Нет, он совсем не знает. Проссто Смеагорл очень терпеливый, да-ссс. Он лазил, да, он проходил насквозь, да-да, насквозь. Иного пути нет.

— А чего так воняет? — сказал Сэм. — Вроде как… тьфу, даже говорить противно. Наверняка здесь орки гадят, и лет за сто столько поднакопилось золота, что и лопатой не разгребешь.

— Орки не орки, — сказал Фродо, — а раз нет иного пути, то нам сюда.

Они перевели дыхание и полезли в пещеру. Через несколько шагов их поглотил непроглядный мрак. В такую темень Фродо и Сэм после Мории не попадали, а эта была, пожалуй, еще чернее и гуще. Там, в Мории, все-таки и поддувало, и эхо слышалось, и чувствовался подгорный простор. Здесь воздух был недвижный, тяжкий, затхлый; он мертвил звуки. Это была черная отрыжка кромешной тьмы, она не только слепила глаза, но и отшибала память о цветах и очертаниях, изгоняла самый призрак света. Вечная ночь вечно пребудет, и нет ничего, кроме ночи.

Оставалось только осязать, и болезненно чутки стали пальцы на вытянутых вперед руках и осторожно ступающие ступни. Стены были, к их удивлению, гладкие, пол ровный, наклонный им навстречу, иногда попадалась ступенька-другая. Проход был такой широкий, что хоббиты, которые шли, ощупывая стены, и старались держаться рядом, почти сразу потеряли друг друга.

Горлум пошел вперед и был, должно быть, за несколько шагов — поначалу они еще слышали его шипенье и пыхтенье, но вскоре притупились все их чувства: пресекся слух и онемели пальцы, и они пробирались вперед лишь потому, что раз заставили себя войти, то не возвращаться же, а впереди все-таки должен быть какой-то выход.

Может быть, и вскоре — время тоже растворилось во тьме — Сэм на ощупь обнаружил справа скважину, из которой не так воняло; ему даже померещилось какое-то дуновение, но он побрел дальше.

— Здесь не один проход, — шепнул он с невероятным усилием. — Вот где оркам-то жить да радоваться!

Потом, сперва он по правую руку, потом Фродо по левую, миновали они три или четыре такие скважины, пошире и поуже, но проход не ветвился, он вел прямо и прямо, вверх по уклону. Да что ж ему никак нет конца, сколько еще можно это терпеть, сколько станет сил терпеть? Чем выше, тем гуще становилось зловоние, а из-за спертого черного смрада напирало что-то куда страшнее и чернее. Какое-то висячее вервие липкими щупальцами цеплялось за их головы; зловоние все усиливалось, и стало так, будто из пяти чувств им оставлено одно обоняние — и только затем, чтобы их мучить. Час, два или три часа — сколько они уже шли? Да какие часы — дни, а может, и недели. Сэм оторвался от своей стены, нашел руку Фродо, и рука в руке пошли они дальше.

Фродо чуть не провалился влево, в пустоту; скважина была гораздо шире, чем попадались до сих пор, и оттуда несло таким смрадом и такой страшной злобищей, что он едва не потерял сознание. Сэм тоже споткнулся и упал ничком. Одолевая тошнотный ужас, Фродо схватил его за руку.

— Вставай! — прохрипел он без голоса. — Это отсюда и вонь, и гибель. Вперед! Быстрее!

Собрав остатки сил и решимости, он вздернул Сэма на ноги и ринулся вперед. Сэм, шатаясь, ковылял рядом — шаг, два шага, три, наконец — шесть шагов: то ли они миновали невидимую скважину, то ли еще что, но идти вдруг стало чуть-чуть легче, словно приослабла беспощадная хватка, и они побрели, по-прежнему взявшись за руки.

Но проход раздвоился, а может, растроился, расчетверился, и в темноте не понять было, какой из них шире, какой ведет прямее: левый, правый? как выбрать? — а выберешь неверно, выберешь верную смерть.

— Куда Горлум-то пошел? — задыхаясь, проговорил Сэм. — Чего ж он нас не подождал?

— Смеагорл! — попробовал позвать Фродо. — Смеагорл! — Но голос его увяз в гортани, и зов замер, едва сорвавшись с губ. Ответа не было — ни эха, ни шепотка.

— В этот раз насовсем удрал, — пробурчал Сэм. — Довел до места, спасибочки: сюда, видать, и вел. Горлум! Попадешься — голову оторву!

Ощупью, спотыкаясь на каждом шагу, они наконец обнаружили, что левый проход — тупиковый, может быть, изначально, а может, его завалило.

— Здесь мы не пройдем, — шепнул Фродо. — Значит, и выбора нет — только другой проход, если он там один, и будь что будет.

— Скорее обратно! — пропыхтел Сэм. — Тут не горлумством пахнет. На нас кто-то глядит.