Светлана Середа - Эртан (дилогия)

– Но я понял твою мысль, – добавил он. – Я бы хотел, чтобы ты осталась, но не особо на это рассчитывал. У тебя всегда была латентная склонность к авантюризму. Вы с белль Канто быстро споётесь… – Костя помолчал. – Кстати, будь с ним осторожна. Женька мой друг и отличный парень, но в отношениях с женщинами он не особо щепетилен. Легко заводит романы и так же легко их заканчивает. А ты, если я тебя хоть сколько-нибудь знаю, потом будешь мучиться и страдать.

– Твоё предупреждение несколько запоздало, – безмятежно улыбнулась я. Про то, что очаровательный господин белль Канто был не последним аргументом в пользу этой безумной экспедиции, я говорить не стала – зачем добавлять старому другу лишний повод для беспокойства? – А умеренная доза любовных страданий ещё ни одной женщине не повредила.

– Ну хотя бы пообещай, что будешь благоразумной.

– Не могу, Кость. У нас с тобой слишком разные понятия о благоразумии.

– Ты изменилась, – с грустью сказал Костя.

– А ты – не очень… Как там Анька?

Зелёные глаза вспыхнули таким счастьем, что мне стало завидно. Будет ли меня кто-нибудь вот так же сильно любить через пять лет после свадьбы?

– Отлично! Собирается профессионально заняться дизайном интерьеров.

– Превосходная карьера для дипломированного филолога, – беззлобно хмыкнула я.

– Да ты заходи в гости, Юль. Анька будет рада, на наших спиногрызов посмотришь… Чёрт. Совсем забыл, – счастливая улыбка погасла, уступив место сумрачной складке между бровей. – Извини.

Костя быстро пересёк комнату и исчез за дверью, оставив после себя тяжёлый шлейф эмоций. Резкий кроваво-металлический привкус злости, терпкий аромат чувства вины, исчезающие нотки сирени – надежда… Но отчётливее всего в этом мучительном коктейле чувствовалась полынная горечь утраты.

Я осторожно спускалась по лестнице, стараясь не потревожить спящий дом случайным скрипом ступеньки, поэтому мои шаги не заглушили разговор двух мужчин на крыльце:

– Старцев, если по твоей милости Юлька прольёт хоть одну слезинку, я лично порежу тебя на ленточки. И мне наплевать, какой там у тебя мультикласс. Ты понял?

– Я тебя понял, Костя, – очень серьёзно ответил собеседник.

От порога – прощальный взгляд на гостиную: одинокая свеча на столе, танцующие тени на стенах. Почему для того, чтобы заново обрести старого друга, мне понадобилось умереть, хотя достаточно было поднять телефонную трубку?…

Прощание получилось скомканным. Костя хотел подсадить меня на лошадь – я отстранилась. Пора уже учиться делать это самостоятельно. Мы не произнесли ни слова: Костя не знал, что сказать, я боялась расплакаться.

– Женька, ты ненормальный, но ты и сам это знаешь, так что напутственная речь будет короткой и неоригинальной: возвращайся живым.

– Если во мне проделают лишнюю дырку, ты же её залатаешь? – улыбнулся Женя.

Костя не принял шутку:

– Если с тобой что-то случится в реале, я не успею. Между нами почти восемьсот километров.

– Не волнуйся. У нас же теперь есть козырь в рукаве – великий маг и чародей. Правда, Юлька?

– Этого я и боюсь, – вздохнул Костя.

Белль Канто повернул ко мне лохматую голову и рассмеялся. Ему уже всё было нипочём. Ореховые глаза возбуждённо блестели в предвкушении очередного Приключения.

Солнце ещё стыдливо пряталось за горизонтом, но сумрак уже отступал на западные рубежи, без боя сдавая светлому воинству звёздные кладовые. Предрассветный ветер холодил лицо, ерошил волосы и конские гривы. Рыжий Атаман под Женькой бил копытом по мостовой, даже меланхоличная Корва косилась на меня и нетерпеливо пофыркивала.

Я счастливо улыбнулась – в душе запел почти забытый в комфортной повседневной суете мегаполиса голос Дороги.

Ярко-оранжевый шар дневного светила поднимался над верхней кромкой дальнего леса медленно и вальяжно, как и подобает августейшей особе. Он явно никуда не торопился – в отличие от трёх всадников, взбивающих копытами своих коней серовато-жёлтую пыль Южного Вельмарского тракта. Странная троица мчалась так стремительно, словно надеялась догнать Небесный Маяк, опустившийся за горизонт вскоре после рассвета.

Внимательный и склонный к размышлениям наблюдатель, окажись он вдруг в столь ранний час на Южном тракте, мог бы сделать немало интересных выводов из увиденного.

Открывал кавалькаду молодой человек на высоком гнедом коне. На вид всаднику можно было дать лет двадцать пять, но в его поведении – в том, как он азартно пригибался к конской шее, как упоённо отдавался наслаждению стремительной скачкой, в ликующей и немного сумасшедшей улыбке – сквозило что-то совсем мальчишеское. Для него это путешествие представляло собой нечто несравненно более увлекательное, чем банальное перемещение из одного населённого пункта в другой. По всей вероятности, именно он являлся если не организатором, то, по крайней мере, вдохновителем всего предприятия.

Бьющий в лицо ветер разметал каштановые волосы на лбу молодого человека, открывая любопытным взорам небесно-голубой овальной огранки камень. Всем известно, что кхаш-ти заглядывают в Союзные Королевства с одной целью – как следует поразвлечься. Что могло понадобиться юному прожигателю жизни в такой глуши? Впрочем, притороченный к седлу лёгкий арбалет наводил на мысль, что юноша не относится к типичным представителям своего народа.

Если во внешности головного всадника взгляд, словно магнитом, притягивался к голубому камню, то его спутница привлекала внимание прежде всего цветом волос – светло-русым с лёгким пепельным отливом. Этот редкий в Союзных Королевствах оттенок ассоциировался обычно с уроженцами упрямого Кэр-Аннона – единственного людского государства, которое вот уже почти шесть веков упорно не желает присоединиться к Договору. Однако лицо у девушки было слишком круглым, а черты его – чересчур крупными для узколицых северян. Большинство из тех, кто дал бы себе труд задуматься об этом странном сочетании, наверняка пришли бы к выводу о причудливой игре крови, текущей в жилах всадницы. Кое-кто, возможно, и припомнил бы, что подобный цвет волос встречается у женщин кхаш-ти, но эта гипотеза выглядела совсем уж невероятной, ведь над переносицей у девушки не было голубого амулета – единственного признака, по которому можно безошибочно опознать пришельцев из-за океана.

Восторженный блеск в глазах говорил о том, что девушке тоже не чужда пьянящая эйфория полёта, однако отдаться этому чувству в полной мере ей мешала неопытность: львиная доля сил и внимания у неё уходила на то, чтобы удержаться на лошади.

Какое дело вынудило изнеженную барышню, привычную к телепортам и комфортным повозкам, отправиться в столь дальний путь верхом, невзирая на ежесекундный риск вывалиться из седла? Ни костюм для верховой езды, подобранный с толком, но без вкуса, ни скудный багаж, состоящий из перемётной сумы, такой же стандартной и обезличенной, как костюм, не давали ответа на этот вопрос.