Светлана Середа - Эртан (дилогия)

Картинка стала расплываться. Слёзы, отрешённо подумала я, как странно, разве у призраков бывают слёзы?

Девушка что-то произнесла на эльфийском. Вереск ответил – так тихо, что я не смогла бы разобрать слов, даже если бы понимала язык.

Когда я снова обрела способность видеть, он был мёртв.

«Зачем?!» – безмолвно крикнула я, сама не понимая смысла вопроса. Зачем она убила его? Зачем он позволил ей это сделать? Зачем я наблюдала всё это, хотя могла в любой момент прекратить этот кошмар и проснуться?… Теперь это всё уже не важно.

Я потеряла… кого? Кем стал для меня темноволосый надменный полуэльф? Любимым? Другом? Братом? Всем вместе и чем-то большим. Он вошёл в моё сердце стремительно и прочно, как узкий серебряный стилет…

«Это сон! Сон! Ты тут ни при чём!» – полузадушенно пискнул внутренний голос, но он был уже не в силах предотвратить надвигающуюся истерику.

Боль родилась где-то в бесплотной груди, стиснула спазмом отсутствующее горло и, наконец, прорвалась наружу безудержным рыданием. И вот тут у меня, наконец, появилось тело…

Тело сотрясала крупная дрожь, сердце колотилось бешено и аритмично, рубашка намокла от пота – словом, в наличии был полный набор симптомов пробуждения от кошмара. Вот только начавшаяся в этом кошмаре истерика никак не желала прекращаться. Меня рывком подняли за плечи. Я послушно села, инстинктивно подтянула к себе колени и уткнулась в них лицом. Женя протянул мне кружку с водой, но меня так колотило, что её содержимое расплескалось по пути ко рту.

Господи, что происходит? Такого позорного срыва со мной не случалось уже лет семнадцать – с тех пор, как мне отказали в приёме в секцию фехтования. И уж конечно, ни один мужчина никогда не удостаивался столь бурной реакции с моей стороны. К счастью, где-то в самом дальнем закутке сознания сохранился трезвый наблюдатель, хладнокровно фиксирующий происходящее и оценивающий обстановку. Ночь ещё в самом разгаре, до рассвета далеко. С той стороны костра торчит растрёпанная голова Ника. Напугали ребёнка, ироды! А вот и твой драгоценный полуэльф, живой и здоровый. Ну, может, не очень здоровый. Бледноват что-то… Ладно, бледный, как покойник. На лбу испарина, держится за сердце, дышит тяжело и неровно… Но ведь дышит же! Ничего с ним не случилось, прекращай рыдать. (К сожалению, никакого эффекта эти призывы не возымели.)

Женя, не сводя с меня встревоженного взгляда, покопался в своей сумке и вытащил из неё маленький флакончик.

– Выпей, это поможет.

В нос шибанул запах этанола, от которого меня едва не вывернуло наизнанку. Я отчаянно замотала головой.

– Пей, я сказал! – рявкнул Женя. – А то запихну это в тебя вместе с бутылкой.

Я одним глотком осушила флакон. Женя был прав: «это» помогло. Истерика прекратилась мгновенно. Очень сложно, знаете ли, рыдать, когда глотка забита расплавленным оловом. Сколько градусов в этом пойле?!

– Спасибо, – искренне просипела я, когда мне, наконец, удалось протолкнуть в спаянное горло несколько глотков воздуха. Всё-таки сожжённая слизистая и тошнотворный травянистый привкус во рту – не слишком высокая плата за возможность контролировать свои эмоции.

– Ты в порядке?

Я сделала неопределённый жест рукой:

– Более или менее.

Голова была чугунная, сердце тяжело и часто бухало в висках, и я всё ещё не могла удержаться от судорожных всхлипываний, но в целом чувствовала себя на удивление сносно для человека, который две минуты назад бился в истерике.

Женя удовлетворённо кивнул и перевёл взгляд на Вереска.

– А ты как?

Полуэльф поморщился.

– Скоро буду в норме. От ночных кошмаров ещё никто не умер. Не волнуйся, у меня такое… бывает.

Я от всей души посочувствовала ему. Бедный парень, если ему регулярно снятся подобные ужастики, ничего удивительного, что он такой параноик. Только, ради всего святого, ПРИ ЧЁМ ТУТ Я?

– Надеюсь, это не заразно? – хмыкнул Женя, покосившись на меня.

– Нет. У Юлии, видимо, опять не к месту включился её Дар, и она отреагировала на мои чувства со свойственной ей эмоциональностью. Не так ли, Юлия?

Вопрос был задан нейтральным тоном, но что-то подсказало мне, что он не хотел бы раскрывать подробности моего (нашего!) сна. Я молча кивнула.

Женька поджал губы и задумчиво покачал головой. По выражению его лица было непонятно, удовлетворило ли его наше объяснение, но вдаваться в дальнейшие расспросы он не стал.

– А у вас тут не скучно, как я посмотрю, – жизнерадостно заметил Ник. Теперь, когда выяснилось, что никто из участников так напугавшей его сцены всерьёз не пострадал, происходящее стало казаться ему забавным приключением.

– Да уж, – с мрачной иронией согласился Вереск. – Обхохочешься.

Я закуталась в одеяло, придвинулась поближе к костру, надеясь унять теплом нервную дрожь, и украдкой посмотрела на полуэльфа. Он совсем не выглядел удивлённым тем, что какая-то посторонняя девица запросто влезает в его сновидения. Может, он не понял, что я видела тот же сон (сама я почему-то в этом ни секунды не сомневалась)? Да нет, тогда бы он обязательно расспросил, что именно меня так взволновало. Скорее всего, отлично понял – и именно поэтому отмалчивается.

Я не стану докучать ему вопросами. Но один – самый важный – всё-таки задам.

– Эта женщина… там, во сне… вы её… знаете?

Проклятье! Ну почему, почему мой дурацкий язык в иные моменты болтает, как помело, а когда понадобилась капелька смелости, малодушно заменил интимное «любите» на нейтральное – и совершенно бесполезное – «знаете»? Разумеется, он её знает. На незнакомок не смотрят так, что у постороннего наблюдателя плавится спинной мозг.

Вереск смерил меня долгим взглядом. Таким долгим, что я успела не раз помянуть добрым словом невыразительную эльфийскую мимику, которая никак не позволяла определить, что скрывает этот взгляд. Удивление? Недоверие? Сомнение? Наконец, Вереск определился с ответом:

– Я… не хотел бы об этом говорить.

Его ответ куда красноречивее всяких слов подтвердил мою гипотезу. К счастью, наяву мысль о мифической возлюбленной нашего Снежного Короля вызывала у меня только крайнее изумление, но не ревность. В противном случае это бы слишком отдавало шизофренией, а безумия во всей этой истории и так многовато для бедной маленькой меня.

Близился к полудню третий – из запланированных полутора – день нашего перехода через Карлисский Хребет. По негласному уговору, мы с Ником не жаловались на усталость, стёртые ноги и прочие тяготы пути, а Женя не напоминал о том, что без нас он был бы у цели ещё вчера днём. Вообще, путешествие проходило на удивление мирно, даже мы с Вереском ухитрились ни разу не поссориться – вероятно, потому, что с той памятной ночи в лесу полуэльф едва ли произнёс с десяток слов, да и те предназначались Жене. Если я научилась хоть чуть-чуть разбираться в эльфийской физиогномике, Вереск пребывал в состоянии глубокой задумчивости, и мне почему-то казалось, что предметом его размышлений был тот кошмарный сон, в котором мне довелось побывать.