Евгения Кострова - Лазурное море - изумрудная луна (СИ)

— Что мне слово одной из тех же шлюх, Асир? — процедил сквозь передергивающиеся желваки мужчина. — Иди и согревай постели старых дев, что наведываются к тебе под полог алого шатра и расстилай шелковые простыни для тех вельмож из высшего света, что прокрадываются к тебе в покои, как воры, чьи стоны разносятся по всему алмазному дворцу в час тигра.

— Ох, — томно вздохнул мужчина, прищелкивая языком, и отводя серебристый веер в сторону, от которого протекал воздушный вихрь, — но я приношу хорошую прибыль за свои услуги. И нужно заметить, что платят мне за удовольствие не только деньгами, но и воздушными кораблями, лучшими восточными жеребцами, которых не сыскать, ни в одной китайской провинции и даже в блистающем Сионе среди стойл в дворянских домах. Но прежде, чем ты покажешь мне свои мускулы или сделаешь шаг в мою сторону, я хотел бы тебя предупредить, что мое красивое лицо стоит дороже твоей уродливого и неухоженного лика. Ты будто одел на себя самую безобразную маску прокаженного, возможно. Небеса так наказывают тебя за твои злые поступки. Одумайся, пока не поздно, мой друг. К тому же, — прошептал он, приблизившись вплотную к стражникам, и пачкая свои белые бархатные туфли с серебряной вышивкой о ее кровь, — у тех же влиятельных господ, которых я покрываю ночью поцелуями, есть те, кто с удовольствием бросит тебя разъяренным и оголодавшим волкам или в темницу, полную огня. Поэтому тебе решать, как поступиться правильней, — он вновь улыбнулся, и длинные бусы, свисающие на его тунику оттенка светлого тиса, засверкали аметистом.

— Девушка пойдет со мной, я не позволю тебе осквернить репутацию одного из лучших красных домов Империи. Я и мои прислужницы подготовят ее к аукциону. Неужели ты думал, что высшим господам понравится наблюдать на оголодавшее и изможденное создание. Так и вовсе откажутся от торгов, и даже нашего хлеба не испробуют, как и не сделают глотка красного вина из наших виноградников.

— Если с ней что-то произойдет…, - начал протестовать ее пленитель, и его пальцы резко стиснулись на цепи.

— Какое верное начало предложения, — немедля перебил его мужчина, подставляя веер к его гортани, и едва коснувшаяся кожи сталь оставила глубокий порез у самого кадыка, отчего жидкость оттенка темного бургунда потекла вдоль его шеи, пачкая золотую рясу, опоясанную перевязью с кристальными кинжалами. Алые каменья, перевязанные красной, словно кровавой лентой, свисали с конца веера, и чуть покачивались из стороны в сторону, и тогда Айвен поняла, что в крохотных стеклянных бусинах содержался страшнейший яд волчьих ягод, потому что только он мог оставлять в стекле злато-медные разводы. Человек носил с собой смертельную отраву, выставляя ее в качестве украшения.

— Если с ней что-нибудь произойдет, и я не смогу исцелить ее раны, которые ты ей нанес своими громоздкими кулаками, я отправлю тебя в пустыню, заковав в самые крепкие цепи, и солнце будет лизать твое грязное тело, выжигая и кожу и кости, и только скорпионы будут оплакивать твои смрадные кости.

Стражник набрал побольше воздуха, отходя на шаг назад, подальше от опасного оружия, обжигающего кожу дыханием смерти, и натужно выдохнув, произнес, но в голосе его была слышна дрожь, преисполненная желанием ярости и гнева:

— Да прибудет воля твоя здесь, Асир. Но запомни, я буду первым, кто встанет на твое молочное горло, когда недуг и препятствие встанут у тебя на пути, или когда ты совершишь ошибку, за которую заплатишь сполна, как своей жизнью, так и своим длинным языком.

Молодой человек на это лишь пожал плечами, расправляя и закрывая веер, играя острыми звеньями, рассекающими воздух, и стебли цветков полных хризантем, укрытые влагою рассветной россы, окружающие рубиновые высокие вазы, подрезались от невидимых волн ветра.

— Понимаю, — тихо промолвил он, склоняя голову вперед и одаряя нежной улыбкой. — Что же, мне следует поберечь себя и прикрывать спину с нынешнего дня. Однако же, позволь и мне дать напутствующее слово тому, кто произнес слова мести столь откровенно перед ликами божественных защитников и служителей Януса, — глаза его заискрились недобрым огнем, и Асир развел руки в стороны, словно давая возможность еще раз оглядеть сверкающий несметным богатством убранство холла, как и различить среди горельефов, возвышающиеся над их челами и статуи, стоящие в прямой ряд, что окружали и наблюдали за фигурами живых людей, что отражались в тихой глади льдинисто-прозрачной воды. Айвен подняла свои глаза на беломраморную статую, что была ближе всех, ее тело распласталось почти возле его стоп — мужчина сидел на белоснежном троне, держась за бриллиантовую гарду высокого клинка, украшенного резьбой вдоль всего острия, и меха белого барса падали на его широкие и сильные плечи, и маска льва украшала его красиво лицо, скрывая темноту глазниц. Один из двенадцати великих властителей, правящих всею земною юдолью, восседая на своих лотосовых престолах, находясь в обители бессмертного царствования, в небесных дворцах, скрывающихся за грядою облаков. Рядом с ним стояли и другие фигуры, изображающие остальных наместников, главенствующих над всем сущим. То были статуи, но их гордые осанки, восхитительный и неуловимый свет, исходящий от камня, успокаивал, привносил долгожданный покой в душу, словно они присутствовали здесь, защищая своей правотою и справедливостью даже в таком червленом и грязном месте. затемсложил ладони вместе, и длинные рукава его туники соединились в единый фрагмент китайского символа вечности, в котором сошлись в битве небесные драконы.

— Береги поныне и свою спину, и спину тех, кого ты любишь со всем чаянием и заботою, ибо с этого мгновении и их подстерегает обитель вечной темноты.

Он протянул руку, и длинный широкий рукав из тончайшего шелка соскользнул с его нежнейшего запястья, увитого чернильными символами и магическими рунами, рассказывающие историю о чарующих имперских садах, чудесных и необъятных равнинах, цветущих пестрым красным огнем прелестнейших бутонов; в рисунках бились птицы жара и тигровые зубы; небесные чертоги вздымались над воздушными краями, и платиновое блюдо луны восходило над закатным солнцем. Живою дымкою растекались узорчатые облака, и сизые туманы над горными вершинами; и строфы из древнейших текстов сплетались в златом теснении на его чистой коже с черными каллиграфическими росписями. На его запястьях поднимались бутоны роз и анемонов, дымчатая взвесь ложилась на лепестки красной канны.

Стражник передал ему цепь, и молодой мужчина склонился над девушкой, и Айвен различила в потоке красок его пронзительные фиалковые глаза. Он в безмолвии смотрел на девушку, и перевел взгляд на оковы, что держал в своих руках.