Евгения Кострова - Лазурное море - изумрудная луна (СИ)

— Видишь тех, с кем стоят врачеватели в белых рясах, — шептал Асир, раскручивая указательным пальцем веер, и голубые ветры воронкою сбивали хладные потоки, отчего стекающая со стен вода разбивалась, и разлетающиеся капли превращались в бирюзово-синий лед. И Айвен обратила взор на людей в плотных светлых одеяниях, что полностью скрывали их тела, невозможно было даже распознать фигуру и возраст, не говоря уже о лице, спрятанном за льняной вуалью, испещренной иероглифами златой вышивки.

— Сейчас их раны будут обрабатывать целебными мазями, перевязывать, некоторых отправят в госпиталь при дворе. Раны очень быстро заживут, им дадут всего пару дней для восстановления, однако, они все равно будут наказаны за проявленную слабость на тренировочном поле. Они не поплатились сегодня за ошибки в своем умении жизнями, но могут лишиться ее завтра. Их готовят в такой строгости, чтобы они смогли выстоять против высших господ и не страшились вступить в мертвый город, заполненный ночными тварями и их прислужниками в образе людей, что обманом проникают в безумное сознание человека. Как и противиться встречи с людьми вроде тебя, — Асир перевел на нее свой холодный взгляд, любуясь строгим профилем и прекрасным телосложением женщины. Струящиеся карамельные волосы обливались охристым светом поздней осени, темно-красного оттенка кленовых листьев, и локоны блестели точно светло-шафрановые бутоны цветов липового дерева, и тонкие пряди обвевали розоватые губы, нежные щеки, скрывая за взвесью длинные и густые ресницы. Если бы в ее глазах зародился блеск, который обитает в человеке, полный наслаждения жизни, то он сам бы мог пасть перед ней на колени, вымаливая крупицу нежности, но глаза ее были темны и пусты, невыразительны.

— Они убьют тебя, не колеблясь, но для многих это не малое испытание, ведь им ты кажешься обычным человеком, — признался он, резко закрывая тяжелый веер, и могучая волна ветра вздыбила хрустальные воды, отчего те усеяли дождем кроваво-красный мраморный пол на площади, усеянный цветами мака и георгина. Шум волны и ветряного вихря привлек внимание человека, чьи клинки омывали струи искусственно-воссозданного дождя, отчего по острому лезвию заскользили розоватые полосы, крупными каплями задерживаясь у острия, в кружевных резцах, чтобы слезою пасть в озеро крови. И тогда он поднял свой золотой взор, и Айвен пронзило, словно кристальной стрелой. Она почувствовала боль в самой сердцевине своего существа, и ей стало трудно дышать, настолько, что она покачнулась, ощутив, как заскользили стопы по горячим плитам, что обтекала струящаяся вода. Жгло, все тело обжигало кипятком, а драгоценные камни горели внутри плоти. Камни сверкали фиолетовым и яшмовым, мистическим васильковым и аспидно-синим, темно-красными огнями, а перед ней были его медовые глаза, очертания великолепной маски и темные волосы, что опадали на плечи, словно тени на стенах, пытающиеся сокрыться от восходящего солнца. Его спину опалял зрачок огненного солнца, и даже его черные кожаные одежды становились золотыми под натиском кипящего пламени, поднимающегося за широкими плечами мужчины. Она не видела ничего вокруг себя, лишь его облик, и лицо, к которому жаждала в жадности прикоснуться, почувствовать тепло кожи под пальцами, дыхание на своих волосах. И если она сделает шаг вперед, то сможет опереться о его грудь, прижаться к нему ладонями, ощущая тепло солнца, что раскрывало за его спиной огненные крылья. От одной мысли ей хотелось плакать, и в то мгновение, когда она прильнет к нему в раскате огнива, то обретет полное счастье. Но ее правое запястье обожгло ледяным огнем, и она распахнула свои глаза, в страхе осознав, что стоит одной ногой над пропастью, и под белоснежные атласные юбки забирается горячий ветер, облизывая кожу, согревая от хлыщущей морозной воды. Мышцы натянулись, и рука обмерла в железных тисках его холодных пальцев, когда она почувствовала прикосновение опускающейся мужской груди спиной, и горячее дыхание обдало теплом в основании шеи, когда серебряные локоны его длинных волос обволакивали ее испуганное и застывшее лицо. Асир крепко удерживал девушку за талию, прижимая к себе, пока кончики пальцев стоп ее висели над губительной вышиной.

— Тихо, — шутливо шептал он у самого ее горла, когда клыки его зубов задевали бьющуюся голубую вену, отчего нервная обжигающая дрожь охватила позвоночник, воспламеняя места, где он прикасался к ней своей кожей. Его глаза потемнели, в глубинах заискрился свет сиреново-прозрачного халцедона вечерней тихой озерной глади, и стылые жемчужные брызги раскалывались о высокие горные утесы.

— Ты еще не привыкла к внутренней связи, и уже готова провалиться в пропасть лишь бы быть ближе к своему властелину, — обольстительной, зловещей и грозной лаской шептал он, пока перед ее взором мерещились удивительные птицы, взмывающие над янтарными волнами мрачных и пламенных равнин, и крылья их были сотканы из раскинувшегося зарева. Мантии их широких закатных крыльев опадали на многоводные реки, бездонные и бескрайние, как само время, и их перья растворялись на лепестках акации, мимозы. Жадность может погубить тебя, поэтому будь осторожна в своих желаниях, — тепло предупреждал он, когда краски полуденного неба рассыпались огненными перьями по небесам.

Айвен глубоко вдыхала в себя аромат красной розы и женьшеневого масла, когда мужчина на площади остановился, с непроницаемым выражением лица, наблюдая за ней и Асиром с мертвенного кровянисто-медного плаца, на котором появлялись коралловые бутоны стекающейся крови, что смешивались с мозаичными цветными плитами. Костяшки его пальцев побелели, когда он сжал клинки в своих ладонях, и она видела, как его собственная кровь потекла вниз по прозрачному и тонкому острию. Казалось, что человек не чувствовал боли, и у нее сжималось от дивного миража сердце. Смуглая, лоснящаяся кожа и темные волосы, что чернее перьев хищного коршуна. Он поднимал на нее свои глаза, словно царь, что возносил свой венец перед небом, и этот сверкающий взгляд красного злата, скреплял ее невидимой цепью, и будто зловещая стая волков, с чьих теней сходили чудовищные образы тернистых секир и мрачных скалистых вершин, поднимали взоры багровые батальоны его войска. Золотые маски на их лицах полыхали огнивом раскаленного полудня, и страх вонзил громадные когти в ее сердце.

— Человек, что поставил на тебе свою печать, смотрит на тебя, — говорил Асир, сжимая ее в своих руках.

— Между вами теперь существует неразрывная связь, которую не сломить ни одной силой, лишь смерть сможет уничтожить связывающие ваши души нити. Эти камни, что высечены на твоем теле, скрепляют вас, — добавил тихою молвою мужчина, улыбаясь своей горячности.