Евгения Кострова - Калейдоскоп вечности (СИ)

На прикроватном столике лежал белый конверт. На нем не было ни подписи, ни печати, а внутри был небольшой листок с прекрасными грифельными чернилами и курчавыми буквами:

С минуту Лира буравила взглядом этот клочок бумаги, а потом осторожно коснулась ногами холодного пола. Струя света падала на ее лицо и руки, на какое-то время она полностью отстранилась от восприятия всех ощущений кроме одного единственного чувства тепла, проникающего ей под кожу, впитывая в себя, как растение эти сияющие лучи. Предстоящий выход на главную улицу Шанхая заберет у нее остатки сна и сладкого небытия, а значит, она имела право на лишнюю минуту, потраченную только на меня и никого другого. Роскошная кровать с золотым узорчатым окаймлением и нежная ласка шелка остались позади, и стоя у камина, девушка смотрела на завораживающую игру огня, слушала потрескивание и мерцание углей, а вместе с тем и бледнеющие буквы на записке. Пламя охватило края, равномерно перемещаясь к самому центру заветных слов, и она не отвела ни разу свои глаза до тех пор, пока улика не растворились вместе с пылающими искрами. Лира подумала, что вот так же разъедается и человеческая душа, пробуя на вкус жадность, мятежность и власть. Человек становится пережитком старой системы, параллельно придумывая новую утопию в своей голове.

Она не помнила, как перемахнула через алый бортик с перекрещенной решеткой, по которой плелись розы всех цветов, не помнит и тяжести в ногах при соприкосновении с землей, но дыхание ветра, щекотавшее ее волосы во время стремительного бега по пустым улицам, было несравнимым ни с чем состоянием свободы. Лира любила скорость, это как полет птицы — вот только в небеса улететь трудно. В детстве она смотрела в летнее время на облака и мечтала упасть прямо в них, промокнуть, замерзнуть, и с бешеной скоростью устремиться вниз под силой притяжения в самый центр земли. Рассвет бы только начинал заниматься на горизонте, и она бы смотрела на его возрождение во время незабываемого полета. Но в действительности все эти полеты проходили лишь в воображение, и я все так же продолжала смотреть на облака снизу вверх.

Магия света, струящаяся по раскинувшемуся белоснежному городу, покоряла. Лира остановилась, тяжело дыша, и не могла поверить в существование такой неописуемой красоты. Высокие здания с безупречными рельефными выступами, по которым поднимались изумительные мозаичные изображения ангелов и всемогущих драконов, поднимающиеся в вышину двойные параллели дорог, отсвечивающиеся неоновым оттенком, и рассвет. Нет ничего во все века прекраснее розовеющего неба, бурлящего страстью алого и пурпурного, а в вышине гуляет игривый ветер. И эта непоколебимая своей мощью и силой струя ударила прямо в лицо, отчего из глаз брызнули слезы, но свежесть, что принес этот внезапный вихрь, помог ей проснуться. Непослушные рыжеватые локоны взметнулись, и Лира была рада, что смогла встать в такое раннее время, и никто не мог увидеть ее убогий внешний вид. Могла ли она предполагать, что азиатские женщины и знаменитые жрицы, о которых сочиняют поэмы и целые эпосы могут быть такими идеальными. Их кожа как атласная ткань, ровная и белоснежная, а темные волосы напоминают, созданный этой же нацией шелк. И все собравшиеся здесь участники турнира были патологически красивы, будто в них и вправду течет кровь детей неба, настолько нереальными они казались. Но еще в ней поселилось новое чувство, которое заставляло ее ненавидеть себя. Лира завидовала той, что не так лицемерна, как она и радовалась, что та рядом с ним.

Отблеск золотых искр на запястье заставил ее опустить взгляд на руку. Браслет слегка раскачивался под силой ветра, и ей показалось, что она слышала, как металл бьет по коже, создавая легкую и неуловимую мелодию, напоминая о чем-то далеком. Внутри забрезжило чувство неудовлетворенности и разочарования. Она ведь еще ничего не достигла на этом турнире, не смогла показать себя в полной мере, и под каким-то мистическим воздействием подняла правую руку с прелестной цепочкой. Волна ветра била по телу, откидывая медные волосы назад, и Лира погрузилась в это нежное и волнующее ощущение.

Она спокойно спустилась вниз по мостовой, выложенной белоснежной брусчаткой, по разным сторонам которой стояли черные классические фонарные столбы с необычными завитушками, образующимися возле самого светильника. Девушка с детской улыбкой заглядывала за края деревянной черной перегородки, откуда виднелся пруд с изумрудной водой, и на поверхности я замечала красных рыб, плывущих против течения по глянцевой глади. Дребезжали кремовые кувшинки с широкими зелеными листьями, раскрывая свои восхитительные стебли солнечному свету. Вблизи показались и традиционные деревянные постройки домов, проводимые с богато украшенными кронштейнами с небольшой аркадой на верхних этажах, глазированные черепицы летних дворцов, на стыке которых были золотые миниатюрные драконы. Ее поражало, что здесь столько цветов, а еще что возле каждого порога стояли монолиты древнеяпонских духов, покрытые легким мхом, так любимых жителями.

Она остановилась возле соединения нескольких домов, выполненных полностью из герметичного стекла, а вместо дверей свисали синие бисерные ленты. Сквозь прозрачные стены Лира увидела мальчика, сидевшего в отдаленной части просторного белоснежного зала. Непослушная черная челка падала на серьезные для столь юного возраста черты лица, а серые глаза были прикованы к зеленоватой диаграмме, на которую быстро выводился текст и математические расчеты. Он провел рукой перед собой, и изображение тут же погасло и, положив руки за голову, мальчик бесцеремонно поднял ноги крест-накрест на стол и посмотрел прямо мне в глаза.

— Желаете чего-нибудь, Госпожа, — произнес сладкий голос хозяина, прочищавшего за барной стойкой фужеры.

Лира улыбнулась и тихо покачала головой, полностью сосредоточив свое внимание на серых глазах с подозрением изучавших меня и тонкой сжимающейся полосы губ. Глаза, отражавшие пасмурные небеса, которые плывут с разгромленных холодных земель на восток, приковывали, и я подумала, что через несколько лет, этот хмурый мальчик превратится в настоящего красавца, если не продолжит встречать людей таким холодным и высокомерным приемом.

— В следующий раз, когда будешь обращаться, будь более конкретна. Мне плевать, какого ты ранга — вышибу с чертово ринга еще прежде, чем ты заикнешься о своем невежестве. Он смерил ее пылающим гневом взглядом и в аристократичной форме приподнял свой подбородок, а затем, ловко прокрутив изогнутое алое лезвие, еле мерцающее в свете непогасших хрустальных ламп, возвышающихся над нашими головами, закинул его на противоположный конец стола, крепко вошедшее в массивный деревянный стол. — Чего тебе нужно?