Олег Князев - Кристалл Хаоса (СИ)

— Это не он… не совсем он. На этом слое он даже сказки мне не рассказывает.

— То есть, он не станет отвечать на вопросы?

— Здесь нечему отвечать на вопросы. Пойдемте дальше, я проведу. Может, он будет не так зол, как обычно, если я буду рядом. Но я бы не надеялась…

Огосте шла и шла дальше. Отдельные органы сменились месивом из сегментов тел, точнее, одного и того же человеческого тела. Внезапно «цветок» из многих сросшихся ладоней приподнял голову без черепа, и она прошамкала беззубым ртом:

«Стало быть, завтра утром у каштана, незадолго до рассвета, — напомнил Годик, собираясь уходить.»

— Папа, потом расскажешь мне эту сказку. Со мной друзья, не трогай их, пожалуйста. Ну или убей быстро. И чтоб я не видела.

«Ладно, — ответил Силас.»

— Он пока не понимает, что я говорю. Пойдемте дальше.

Головы стали встречаться все чаще, и каждая спешила рассказать свой фрагмент истории, пока Огосте не прошла мимо. Спустя пять утомительных часов фрагменты тел стали крупнее, и одна из мешанины изломанных фигур вместо продолжения рассказа сказала:

— Ты привела чужаков, девочка! Смердит жителями Сферы, невыразимо смердит! Отойди от них!

— Нет, папа! Не трогай их!

— Папа? Я твой папа? То-то ты кажешься знакомой. Отойди, дочь. Я лишу их воздуха в легких. Это легкая смерть для порождений Безумного.

— Они первые, кто со мной говорил по душам.

— Это порождения Безумного. Они заслуживают лишь скорейшего уничтожения.

— Пойдемте дальше, тут он еще плохо соображает.

— Во имя Аллаха, девочка, не зли меня — закричали все рты поблизости.

Путников в тот же миг окружило пламенное кольцо. Оно быстро сужалось.

— Отец сделал меня невосприимчивой к огню! А вы сгорите! Простите меня, я пыталась вас отговорить!

— Жалкий, задержи огонь! — рявкнул Тизиан.

Божество не смогло задержать смыкающееся кольцо, но повелением снизило температуру в центре так, что никто не поджарился по тех пор, пока Тизиан гасил огонь заклинанием.

— Ты не такой уж и бесполезный.

— Ты тоже.

— Сопротивляетесь? Ну-ну. Идите дальше, там я смогу по желанию остановить ваши сердца. Еще немного осталось.

— Может, вы и проживете до тех пор, пока не доберемся до слоя, где отец внемлет доводам разума. Пойдемте дальше. — сказала Огосте, вздохнув.

Рольф остановился, как вкопанный. Вампирша потянула его за рукав.

— Ну ты чего? Пойдем давай.

— Шипы. Острые шипы везде. Я о них порезал ноги. Так больно!

— Не было никаких шипов и нет. Ты что, спятил?

— Да вот же они! — Рольф указал на землю под ногами.

— Это может быть воздействие Многого. — нахмурившись, сказал Тизиан. — Я как раз взял на этот случай одну вещь.

Маг вытащил из рукава мантии красивую авторучку и щелкнул кнопкой на ее конце.

— Ну как, Рольф? Шипы исчезли?

— Да. И проколотые ноги больше не болят.

С каждым шагом давление на психику нарастало, и через сорок минут Рольф снова начал видеть шипы.

— Вы идите, я подожду здесь. — сказал он, замерев на месте.

— Ну нет, нельзя нам тебя бросать. Иди мне на ручки, раз идти не можешь. — сказала Мориния и подхватила вампира, зайдя с тыла. Тоненькая фигурка девушки даже не напряглась от этой тяжелой ноши.

Следующим шипы спустя два часа увидел Тизиан. Жалкому пришлось нести старика на собственных плечах. Затем начала твориться чертовщина с пространством, и каждый шаг превратился в десять. Изломанные фигуры, соединенные хаосом чешуйчатых пуповин, вовсю глумились над идущими. Судя по неровной походке и гримаске Ирис, та тоже начала видеть шипы, но шла молча и не жалуясь, превозмогая сильную фантомную боль.

— Братик, так не пойдет. Давай сделаем привал.

— Даже не думайте меня ставить на землю. Там же шипы везде. — заявил старик.

— Пойдем дальше, Мори. Не хочу я отдыхать, пока Многий орет гадости в десять тысяч глоток.

— Лаааадно.

Путники потеряли счет времени. Теперь шипы видела и вампирша, но, глядя на Ирис, шла вперед, стараясь не смотреть вниз и нервно выдыхая облака пара в морозный воздух.

— Есть два стула. — заявила голова Многого, когда проходящий мимо Жалкий ее пнул. — дам ты усадил на пики. Не хочешь ли теперь усесться им на колени?

— Огосте, тут он сможет ответить на вопросы? Дальше идти сил никаких нет. — вместо ответа сказал Жалкий.

— Нет, здесь у него мозгов еще очень мало. Но он здесь силен. Скоро он окончательно пересилит ваш артефакт, и вам плохо будет.

— Я и сейчас смогу. Продемонстрировать?

Всех, кроме Огосте, окутала сильная паника. А затем все разом заговорили:

— Старик, слезай. Я знаю, что у тебя нож, и ты мечтаешь перерезать мне глотку.

— И слезу. Ты же хочешь меня уронить головой на вон тот камень, я тебя раскусил!

— Я вот подумал, зачем взяли с собой такую слабую боевую единицу, как я. И понял, что меня взяли лишь для того, чтобы отдать в жертву Многому и тем умилостивить его.

— Для меня очевидно, что это искусственная волна паранойи, насланная Многим, но вы все от этого не перестаете быть опасными.

— Вы все только притворяетесь моими друзьями, а на самом деле…

— Не поддавайтесь отцу, помните, что вы все на одной стороне!

Первым повелению Многого поддался Рольф, атаковав Моринию сбоку. Перехватив неуклюжий и медленный удар тупыми когтями, вампирша недолго думая свернула ему шею. Выпустив собственные когти, чтобы добить врага, она вдруг одумалась. Желание убивать и без того всегда ложилось в основу ее натуры, и она справилась с чужим внушением неожиданно легко.

Мигом спустя она бросила Рольфа на землю и отпрыгнула, уходя в сторону от смертоносных лучей, бьющих из ладоней Ирис. Жалкий же сцепился с Тизианом, который телекинезом перехватил божественную руку с блестящим в ней мечом. Таким образом, у противников были заняты правые руки, а оставшейся рукой Тизиан выпускал в Жалкого убойные заклятия одно за другим, а тот с переменным успехом пытался рассеять их левой. Их, занятых друг другом, вампирша обезвредила в первую очередь, а потом занялась медлительной Ирис. Мужчинам достался фирменный удар в лоб, оракул была успокоена ударом в солнечное сплетение.

— Я за ними присмотрю, иди! — сказала Огосте.

— Проследи, чтобы они никуда не шли. Пусть старик задействует все защитные заклинания, какие знает, а братик — усилит их. Так они, может быть, выживут.

— Доберешься до слоя, где у папы уже проявляются ко мне сентиментальные чувства — дави на жалость. Говори, что ты моя лучшая подруга, что мы побра… посестрились на крови, что мы любим друг друга — что угодно, лишь бы до него дошло, что я огорчусь, если тебя убьют.

— Я над этим подумаю. Жаль, что ты не можешь раздвоиться.

— Это почему еще? Могу. Хорошая идея.