Юлия Бочарова - Красная луна

Мы снова оказались в Дорттауне, в живом и относительно чистом городе.

Зак поднял на меня радостные глаза и хотел что-то сказать, но в этот самый момент у меня закончились последние силы.

…снег…снова холодный снег и боль поглотившая сознание…

— Ты жулик! — расстроено заявляет мальчик.

— Умей проигрывать, — хладнокровно изрекает его оппонент.

— Нет, я возражаю, давай карты мне.

— Подрасти сначала, — с ехидцей произносит мужчина…

Голоса затихают, и начинается какая-то возня. Голова гудит и жутко хочется глотнуть холодной воды.

Переворачиваюсь, пытаясь приподняться. По голове будто молотом дали, а потом еще раз наковальней, для верности. В глазах какая-то муть, мошки летают, да еще все плавает как в бреду. Сознание зацепилось за стакан с водой, который стоял на откидном столике, отметая при этом все вокруг как ненужные детали.

Прижимаю одной рукой к груди одеяло, а второй, с вожделением, берусь за стеклянную емкость.

Прохладная жидкость принесла долгожданное наслаждение и утолила нестерпимую жажду.

Нехитрые манипуляции выжали меня досуха. Силы ушли, и я снова легла, прикрыв глаза.

Вот так и превращаешься во вселенское зло! Как хочется кого-нибудь замочить, чтобы сох подольше… Каждый раз, когда хочешь проявить инициативу, она тебя сверху чем-нибудь прикладывает. Нет! Жалеть я себя не буду, не заслужила. Хватит! Лучше кого-нибудь другого пожалею…

Закончив процедуру самобичевания, открыла глаза…хм…лучше бы не открывала. Серые немигающие глаза меня так и прожигали.

Ну да, мы жизнью недовольны, а еще тобой!

— Мари, ты как? — мой белобрысый ангел, присел рядом, внимательно всматриваясь в глаза.

— А ты? — вымученно улыбаюсь.

Рана хоть и затянулась, но чувствовала я себя пренеприятно.

— Со мной все хорошо, — расстроено начал мальчик, — ты, когда в обморок упала, я, честно говоря, растерялся, крови было много, я думал, что ты умираешь, а потом…

— А потом пришел нехороший дядя и тебя снова спас, — перебил Зака Коуэл, отпихивая парнишку, и присаживаясь рядом со мной.

Он провел своей теплой ладонью по моему лицу.

— И как это, снова оказаться на краю бездны? — его глаза не изменились, да и лицо выглядело бесстрастно.

Мне как пощечину дали. Сердце сделало один удар, а потом затихло, в предвкушении бури.

В его глазах так и читалось: "Оставил бы умирать, да репутацию свою жалко портить".

Скидываю руку Коуэла и отворачиваюсь.

— Куда мы едем? — сухо спрашиваю, прикрыв глаза рукой.

— В Бриджстоун, — незамедлительно последовал ответ.

— Ясно, — тихо произношу, пытаясь придти в себя.

Мне было обидно. Глупо, наверное, но все-таки обидно. Становлюсь капризной и обидчивой, а все из-за этого типа.

— Зак, пойди, купи что-нибудь в ресторане, нашему цветочку нужно поесть, — сказал, как выплюнул.

— Хорошо, я скоро, — мальчик тут же покинул купе, закрыв за собой дверь.

Тишина начинает давить, но я все также неподвижно лежу. Колеса мирно стучат по шпалам, успокаивая и убаюкивая мой взбунтовавшийся разум.

— Мария, — спокойно начал мужчина, — прекрати себя жалеть, от этого никому лучше не станет.

Возмущение начало зашкаливать. Поворачиваюсь и сердито хмурю лоб, смотря на мужчину.

— Я себя не жалею, — мрачно произношу.

— Неужели, — его губы искривляются в противной усмешке. — Тогда почему мне кажется, что еще минута, и ты разревешься как пятилетняя девчонка?

Не могу больше лежать, сажусь, хватая его за руку.

— Чего ты от меня хочешь?

Наши глаза сталкиваются. Он усмехается и, прижимая меня к себе, впивается своими губами в мои губы.

Упираюсь руками, пытаясь освободиться. Его жесткий поцелуй и грубость, вызывают отвращение, а первое, что я сделала, когда он меня отпустил — влепила ему пощечину.

Надо было видеть его глаза в тот момент, они почернели, превратившись в два черных омута.

Мне тут же захотелось исчезнуть и желательно побыстрее.

Пытаюсь от него отсесть, но Коуэл не дает, сильно сжав мою руку и наклонившись к самому лицу.

— Ты еще об этом пожалеешь, девчонка. Я не твой приятель одногодка, чтобы спускать подобное.

Мне стало страшно. Он смотрел на меня, не мигая, подавляя и гася все попытки к сопротивлению.

— Прости, — слышу свой затравленный голос, невольно удивляясь, что это сказала именно я.

Еще минуту он не отрывает от меня свои злые глаза, а потом отпускает руку и пересаживается на соседний лежак, доставая какую-то книгу.

Делает вид, что ничего не произошло. Но я-то знаю, что между нами возникла непроницаемая стена, которая положила конец нашей дружбе. Хотя была ли у нас эта самая пресловутая дружба?

Ложусь на спину, вперившись в потолок бессмысленным взглядом.

Я чувствовала свою вину, но он меня вывел из себя. И вообще, я же девушка.

Да, докатились, долетели, прискакали, прибежали — ищу себе оправдание?! Может, правы все эти заумные труды, в которых говорилось о том, что женщины и мужчины совершенно разные звери? И еще! Чувство вины, что только меня посещает?! И этому типу все равно?! Эх, и пойди ж догадайся теперь, о чем он сейчас думает. Хотя наверняка поливает меня грязью и продумывает план изощренной мести, которая неожиданно на меня упадет и прибьет окончательно.

Хм, как мне все это надоело! Все, пытаюсь быть серьезной.

Да, быть серьезной. Вот не говоришь с ним и подражаешь его поведению. А что? Его не существует, его не сущ…Вот сколько не вбивай это себе в голосу все равно напрасно. Вон он, сидит и играет с Заком в карты. Причем явно мухлюет, но это, ни мальчишка, ни я — заметить не можем.

Играть я не садилась, но следить за умственными потугами мужской половины нашего отряда было интересно.

Вот уже второй день трясемся в поезде. Скука снедает. Мысли и упреки то и дело мешают спать. Вспоминается прошлое: лица родных, знакомых, друзей. Дом, в котором провела все детство и юность. Мама, чье лицо я до сих пор помню; добрые синие глаза, миловидное лицо, волосы пахнущие цветами и улыбка, не слетающая с её уст. Мне не хватает её и того спокойствия, что витало вокруг, когда она была рядом.

Семья была всем для меня. Крепостью, что защищала от невзгод и тревог. А сейчас я стою на развалинах собственной памяти, и злые северные ветры сбивают меня с ног. Нет больше людей, к которым я могла прейти за советом или помощью. Я осталась одна.

Наверное, все дело в страхе. Нет во мне тех искорок, что есть в людях готовых спонтанно сняться с места, отправляясь навстречу приключениям. Или даже не так, я просто была слишком домашней и сейчас смотрю на мир глазами ребенка. Нужен опыт, что ко мне ещё не пришло, но время все изменит. Хотя есть ли оно у меня? Враг не будет ждать пока я пойму все и повзрослею. Он ударит, ударит, чтобы мне стало еще больнее. Для того чтобы вывести из равновесия. Потому, что я могу сломаться.