Александр Гарин - Игры Предвечных

- Езжайте вокруг! - надрывалась Марика, придерживая ушибленный бок и, поневоле, воплями привлекая к себе внимание чудища. - Обойдите его, вашу мать! В обход, сукины дети! В обход!!!

Одно из мелких щупальцев попыталось обвиться вокруг нее, но выхватившая меч принцесса полоснула по нему серебром. Юная женщина оказалась в западне. Щупальца твари вздымались и падали, тянулись к уворачивавшейся романке, пытались сбить ее с ног. Кедеэрн, который и не думал выполнять приказа и уезжать, в свою очередь отбивался от чудовищных лап, которые тянулись к нему со всех сторон. Он и прочие легионеры пытались пробиться к принцессе, но сами оказывались под ударом. Лучницы, которые едва соображали от страха, не решались скакать во мглу без мужчин. С трудом опамятовшая от ужаса Лиска, наконец, вспомнила о луке. Она, а вслед за ней ее сестра и другие женщины принялись осыпать тварь стрелами издали. Что, впрочем, не приносило чудищу видимого вреда. Огромный многоног, казалось, перестал обращать внимание на всех осаждавших его людей. По какой-то причине, то ли оттого, что она была ближе всех, то ли из-за чего-то другого, но целью нечисти была Марика. В каждой руке принцессы было теперь по мечу. Она изо всех сил пыталась пробраться через множество щупов обратно, к бившим копытами и хрипевшим лошадям, и своим верным подданным, которых издали поносила самыми грязными ругательствами. Но на пути романки неизменно вставало чудовище. Уколы ее оружия, должно быть, были болезненными для него. Но многоног не считался с ранами. Он тупо и целеустремленно охотился за зажатой среди его плоти Марикой. Пока, наконец, его усилия не увенчались успехом.

Что-то словно толкнуло принцессу в спину. Отшатнувшись, романка натолкнулась на другое щупальце - и прилипла плечом к его влажно чавкавшим присоскам. Принцесса Марика отсекла присоски вместе с частью своего рукава, но упустила из виду мелкий щуп, которому все-таки удалось обвиться вокруг ее щиколотки. Миг - и она рухнула в покрывавшую землю зловонную слизь.

Кедеэрн издал отчаянный вопль, в котором смешались ярость и смертный страх. Он ударил коня, направляя его прямо в копошившееся кубло из плоти монстра, но сильный толчок чудища отбросил и его. Марика была теперь едва видна. Она еще силилась подняться, отмахиваясь мечом от обвивавших ее тело щупов, мелких и крупных. Однако подняться на ноги не могла. Центурион, который лишь чудом удержался в седле, видел, как стиснутая со всех сторон романка тяжело, надрывно дышит сквозь сжатую грудь, как ее подволакивает ближе к твари, как та медленно разевает пасть, больше похожую на черный провал в огромной серой туше...

В следующий миг Прорва осветилась, точно днем. Подступивший со всех сторон туман разлетелся, как разлетаются осколки от разбитого сосуда. Могучий, огненный вихрь пронесся через разлетевшуюся мглу и словно огненным клинком врезался в серую копошащуюся гору, которой при свете оказался многоногий монстр.

Чудище глухо, утробно взревело, как застонало - впервые за все время. Все его щупальца одновременно взметнулись вверх. Освобожденная Марика кубарем выкатилась из самой пасти и почти на четвереньках бросилась прочь. Тварь застонала вновь, но второй огненный клинок исполинских размеров снова вонзился в ее плоть, терзая, выжигая изнутри. Чудище словно запекало в огромной печи, и печь эта была внутри него самого. Прорва продолжала полыхать огнем загоревшихся от вихря деревьев. Дымилась запекшаяся слизь. Опомнившийся Кедеэрн, еще не понимая, что происходит, направил коня к Марике. Но прежде, чем он успел поднять ее в седло, с той стороны, откуда прилетел спасительный огонь, раздались шум и топот.

Тварь уже не пыталась подняться. Она дотлевала, портя воздух духом паленой плоти и подергивая отяжелевшими щупами. Чудище загораживало путь, поэтому увидеть, что творилось за ним, было невозможно. Тем не менее, на выжженной огнем дороге что-то действительно происходило. Кто-то приближался, топая по спекшейся слизи и сгоревшим трупам мелкой погани человеческими шагами. Судя по топоту, неведомых ног было не менее, а то и более десятка.

- Ну, есть там кто живой?

Голос, громкий, человеческий, мужской, который донесся из-за уже издохшей горы монстра, вызвал у гостей из-за Прорвы оторопь. Туша твари шевельнулась и вдруг завалилась в сторону. За ней обнаружился отряд людей, вооруженных и одетых, как для похода. В руках кроме оружия каждый держал по факелу.

Сразу стало гораздо светлее. Марика дрожащими руками сунула мечи, которые она умудрилась не потерять, обратно в ножны и, придерживая бок, шагнула вперед. Навстречу ей выдвинулся среднерослый и коренастый, крепкий мужчина в дивном костяном доспехе. Его большой топор был приторочен на спине и, похоже, не покидал своего крепления. Зато ладони, которыми он тер одну об другую, еще дымились.

- Приветствую, друзья! - на чистом велльском поздоровался этот, без сомнений, достойный муж. - Как только мы поняли, что вы идете, со всех ног поспешили сюда! Прошу простить, что едва не опоздали. Нелегко было решить, с которой стороны вы появитесь. И...

Он запнулся. Потом шагнул ближе, прищуриваясь. Светлобородое лицо вытянулось и вдруг - осветилось широкой, радостной улыбкой.

- Чтоб мне пусто было! Марика! Это ты! Это, в самом деле, ты!

Ее высочество узнала этого выручившего ее мага-огневика раньше, чем он успел сказать еще хоть слово. Принцесса тоже сделала шаг навстречу жителю с другой стороны мира и - тут же оказалась в его ведмежьих объятиях. Помятую чудищем грудь сдавило короткой болью, и романка едва нашла в себе силы, чтобы ответить на приветствие так громко, чтобы слышно было всем.

- Здра... вствуй и ты, Ниавир.

***

- Стало быть, каменная чума к нам не пришла. И то ладно, скажу я тебе. Но ты-то чем думал? А если бы вы и сюда занесли этот ваш мужеский мор?

В просторной комнате горело несколько масляных светильников. Комната была добротно обставлена ладно сколоченной мебелью. В приоткрытое окно лился свет тускнеющих, готовящихся к ночи облаков. Неведомые в мире Светлого Лея бесствольные деревья свешивали огромные мясистые листья к самому окну, наполняя воздух горьковатым травяным ароматом. Несколько крупных вечерних бабочек с длинными белыми крыльями метались у плетеной сетки, которая закрывала оконный проем и препятствовала проникновению в комнату насекомых.

Вытянув ноги, принцесса Марика сидела на широком диване, сделанном на манер асских, мягком, с удобной спинкой. Она уже успела избавиться от доспеха и смыть с себя всю мерзость Прорвы. И потому, несмотря на серьезный разговор, чувствовала некое телесное расслабление, которое пришло на смену недавнему дикому напряжению и острой тревоге. К тому же, женские соки отнимали множество сил, чтобы взращивать новый плод, который рос теперь внутри нее. Испытывавшая пока еще легкую дурноту Марика опиралась на подушки, которые любезно предложили ей помощницы хозяйки дома, и потому пока что без труда скрывала досаждавшие ей недомогания.