Икан Гультрэ - Тайны родства

— Ничего сестричка, — утешил Теагир, — появится и у тебя твой единственный, которому нужна будешь только ты, а не твое состояние.

"Ох, — подумала, — надеюсь, что он уже есть". Но озвучивать свою мысль не стала.

После танца герцог отконвоировал меня к выходу. Уже в дверях нас нагнал лакей:

— Ваша светлость! Вам тут… послание. Передать просили.

Я приняла из рук лакея записку и развернула: "Лэйриш сегодня не с тобой, и твоим никогда не будет. Без твоего богатства ты никто и ничто. И советую тебе, безродная девка, быстро и молча исчезнуть из его жизни, иначе пожалеешь". Без подписи, разумеется.

— Ты позволишь? — увидев мое помрачневшее лицо, Теагир протянул руку за запиской.

— Не стоит, — помотала головой я, — это личное.

— Как знаешь, — нахмурился герцог.

— Кто передал послание? — остановила я лакея.

— Я не знаю эту даму, ваша светлость. Она уже ушла.

Что ж, пусть и не знает, но раз она сюда вхожа, значит, из высшего дворянства. И имеет виды на графа эс Релинэра.

На душе было паршиво. Нет, я не верила в намек на неверность любимого, хотя какие-то струнки в душе словам "сегодня не с тобой" зацепить удалось. И не особо боялась угроз. Но настроение, и без не слишком веселое после только что пережитого бала, окончательно скатилось ниже нулевой отметки.

…Я все-таки показала записку Лэйришу, когда он вернулся. Любимый прочитал, поморщился:

— Надеюсь, ты не приняла всерьез эти намеки?

— Нет, но… После этого дурацкого бала, где меня осаждали претенденты на состояние, лезут в голову всякие непрошеные мысли…

— Забудь все это. А в другой раз я просто не пущу тебя одну ни на какие балы.

— Я бы и сама не пошла, если бы его величество не назначил аудиенцию прямо на этот день и не настаивал на моем присутствии. Но знаешь… угрозы меня все-таки беспокоят. Ты имеешь представление, кто бы мог написать такую записку?

— Есть у меня одно подозрение…

— И?

— Я не думаю, что стоит ждать опасности с той стороны. Там… просто глупая женщина.

Глупая женщина может быть не менее опасной, чем умная. Но никто из нас не подумал об этом. Зря.

Мысли о всяких там женщинах вылетели у меня из головы довольно быстро, жизнь просто не давала ни времени, ни возможности для бесплодных страданий по надуманным поводам. Мне и без того было о чем переживать.

О Наташке, например. Нет, с ней все было в порядке. После осеннего бала она еще декаду проторчала со мной в школе, а потом приняла решение остаться в городе. С горничными она подружилась, с кухаркой нашла общей язык благодаря хорошему аппетиту и непривередливости в еде, Крел в ней вообще души не чаял — словом, в доме она стала своей. Чтение мы с ней худо-бедно освоили, теперь ей оставалось набирать словарный запас, а для этого необходимо было общение. И вот чего-чего, а общения в доме ей хватало за глаза и за уши.

Хуже было с магией. Несмотря на упражнения, резерв практически не рос. Каналы при этом работали отменно, энергия циркулировала без перебоев, но больше никакого прогресса не было. Я даже с матерью-змеей пыталась проконсультироваться, но получила от нее вполне ожидаемый ответ, что в человеческой магии она понимает не так много. Хуже было, что и Лэйриш не смог ничего посоветовать — только продолжать заниматься и ждать результатов. И видно было, что к сестренкиным перспективам в области магии он относится с большим скепсисом. А я начинала подумывать о том, где она еще может найти себя, кроме как в магическом искусстве. В принципе, возможности девушки без титула были весьма ограничены — удачное замужество или, в крайнем случае, ремесло (портняжное, к примеру) или торговля. О, высшее образование в Ниревии было не только магическое — можно было выучиться на юриста или экономиста. Конечно, юристу тоже нужно иметь немного магии — для того, например, чтобы магически заверять документы, но наверняка Наташку можно было бы натренировать до такого уровня. Ужас был в другом: не учились в немагических высших школах девушки. Не то чтобы это было запрещено, просто не практиковалось. А быть где-то первой и, возможно, единственной — очень трудная задача. Можно было бы утешить себя мыслью, что это еще не сейчас, должны пройти годы, но… Я волновалась. Еще и о том, что сестра разочаруется в себе, что удар окажется слишком сильным для нее.

Но Наталья не сдавалась. Даже меня она поражала своим упорством, отнюдь не свойственным тринадцатилетним непоседливым девчонкам. И несмотря на отсутствие результата, мне ужасно хотелось в нее верить.

Чтобы девице некогда было задумываться над своими неудачами, я постаралась загрузить ее по полной: отправляясь в школу, я оставляла ей учебное задание на декаду — отрывки из детских книг, некоторое количество новых слов, которые полагалось выучить. Еще я поставила Лейса перед фактом, что учеников у него теперь двое, и вторую надо гонять не меньше, чем первого. Наталья пыхтела, но была довольна.

Сложности были и с Мариеном. Он как-то начал отдаляться от меня. Известие о баронском титуле (сообщила я ему не сразу) парень воспринял с философским спокойствием. Попробовал на язык:

— Мариен мер Агдерн, — и кивнул.

— Мар, — окликнула я, — скажи, ты чем-то недоволен?

— Лучше бы я был просто твоим братом, — с горечью проговорил он и отвернулся.

— Ты же знаешь, что ты все равно мой брат. По змеиной крови и не только — я люблю тебя как брата.

— Я не об этом, Лари… — мальчишка вздохнул. — Лучше бы я был твоим братом — настоящим, понимаешь? — а не сыном… сама знаешь кого.

— Ты догадался?

— Натка сказала. Я и раньше подумывал, а теперь точно знаю, что она права.

— Мар, но ведь для наших с тобой отношений не имеет никакого значения, кем был твой отец, есть ли у тебя дворянский титул… ну и прочее. У моей родной сестры, видишь, нет никакого титула.

— Я на ней женюсь, и она тоже станет баронессой, — выпалил вдруг мальчишка и мучительно покраснел, — только ты ей не говори пока ничего. Она смеяться будет.

— Не будет. Но я ей все равно ничего не скажу, — твердо пообещала я брату.

Надо же, какие они смешные эти мальчишки! В той жизни у меня не было ни братьев, ни сестер, и сейчас я впервые открывала для себя мир общения с младшими. Легко мне не было, возраст у обоих был такой, что никогда не знаешь, какое слово будет воспринято нормально, а какое — сочтено оскорблением. И Мар после того разговора с неожиданной откровенностью в конце, стал меня сторониться, да еще и чудить начал. С Натальей он то ругался отчаянно, то бурно мирился. С дядькой Крелом задираться опасался, кухарка у нас была боевая, ей особо не похамишь, Улу парень вроде бы жалел, как мне казалось, зато Альне доставалось от него по полной программе: он язвил, придирался, нарочно торчал в комнате во время уборки, мешая ее работе, так что в конце концов девушка наотрез отказалась убирать у него. В итоге мне пришлось вызвать его на серьезный разговор в свой кабинет.